Кулинарная книга - Ринат Валиуллин

В этой "Кулинарной книге" вы не найдете способов приготовления любимых блюд. Только рецепты отношений между мужчиной и женщиной. Насыщенные солью любви, сладостью плоти и специями души, они придают неповторимый вкус этим блюдам. Приятно удивляет их подача и сервировка. Роман придется по душе всем, кто любит вкусно почитать.

Содержание:

• Часть I 1

  • Чебуреки 1

  • Голубцы 2

  • Персиковый джем 2

  • Гриль 3

  • Торт Захер 4

  • Отбивные 4

  • Блины 5

  • Горячий шоколад 5

  • Рагу из овощей 5

  • Фаршированный перец 5

  • Оливье 6

  • Оладьи из кабачков 6

  • Кофе 7

  • Салат "Цезарь" 7

  • Драники 7

  • Судак по-польски 8

  • Утка с яблоками 8

  • Марципан 9

  • Аджика 10

• Часть II 10

  • Я 11

  • Вероника 11

  • Клим 11

  • Майя 12

  • Лера 13

  • В 13

  • Алиса 14

  • М 14

  • Кэт 14

  • А 15

  • М 15

  • К 15

  • М 16

  • К 16

  • А 17

  • М 17

  • К 17

Ринат Валиуллин
КУЛИНАРНАЯ КНИГА

Часть I

Я хотела бы повеситься на твоей шее

Чебуреки

- Зачем ты меня целуешь, если не хочешь?

- А если хочу?

- Тогда можно без поцелуев.

Красивая голая спина белела статуей на фоне желтых обоев, женщина мыла посуду. Заниматься любовью не хотелось. Поцеловав ее сзади в шею напоследок, я сел за стол и принялся наблюдать, как она работает.

Жена. "Неужели она создана только для этого?" - холодно подумал я, может от того, что ноги мои подмерзли, а тапочки я так и не нашел. Сидел за столом в одних шортах, в руках кусок сыра. В задумчивости крошил его на пол. Тапочки не выходили, но вышли тараканы мыслей, однако писать было не на чем, на глаза попалась толстая тетрадь с рецептами блюд, я ее распахнул, и первое, на что наткнулся, была надпись "Чебуреки". Через минуту я узнал, что нужно для их приготовления: кефир, мука, масло, сода, соль и фарш. Перевернул тетрадь, чтобы начать писать с другой стороны, с чистой страницы. Если бы жизнь так же перевернуть и начать с чистого листа, пока ты еще не стал чебуреком. А может быть, уже стал? Я снова посмотрел на чудную белую спинку, на которой женился и которая уже выключила воду и повернулась:

- Ты опять накрошил.

- У тебя красивая спина, - сделал я ход конем.

- Сыр на полу, а я мыла утром.

- Извини, пытался выманить тапочки.

- Они в коридоре, - не смягчилась от шутки жена.

- Значит, сыр был напрасным.

Жена вздохнула мокрыми руками о полотенце:

- Чай пить будешь?

- Когда я от чая отказывался? - поднял с пола крошки, снова собираясь стать хорошим, неизвестно зачем. Там, где меня и так любили, просто за то что я есть.

- Может, чебуреки вечером сделаем? - выронил я ненароком.

- А ты мясо купил?

- Могу предложить свое, - напряг бицепс.

Я представил, как часть за частью закладываю в мясорубку беспокойные фрагменты своего тела. Жуть. Чем-то похоже на любовь, на секс.

- Не пойдет, будет горчить от негодования, - заварила чай супруга. Я продолжил читать рецепт. "Потом смешиваем муку, соль и кефир, месим до получения однородной массы и даем отстояться. Далее надо разрезать тесто на равные части, размером с крупное куриное яйцо, и раскатать их на лепешки". Вот и в жизни, когда ты доходишь до состояния однородной массы и уже не можешь себе позволить… Позволить мечтать, гонишь эту мечту, как шлюху: "Пошла на х… отсюда, от тебя одни неприятности и убытки", понимая, что ты - катыш теста, ты начинаешь разрываться на куски, разбиваться в лепешку, лишь бы выбраться из этой неизбежности. Но поздно, потому что вместо тела уже фарш. То, что мы обычно называем плотью, которая уже кручена-перекручена, с луком и стрелами, со специями и солью, лежит на диване и смотрит телик. Фарш любит диваны.

Далее следовало выложить фарш на одной половине раскатанного теста и накрыть другой. Потом края слепляются, и можно отправлять полуфабрикат в кипящее масло. Через пять минут его надо перевернуть, еще через пять чебурек готов.

Я вспомнил свой последний отпуск на берег моря. Нигде так не отпускает, как в отпуске, это как отпуск грехов. Нигде больше не хочется так грешить, как на отдыхе. Каждый полуфабрикат раз в год обязан съездить куда-нибудь далеко, чтобы полежать на горящей сковородке пляжа пять дней на спине, пять - на животе и поджариться как следует, приобрести цвет побед. Через десять дней чебурек готов.

Удивляясь такому случайному совпадению и своему близкому родству с чебуреком, я инстинктивно крутил в руках кусок сыра, пока наконец не засунул два пальца в его желтые дырки, как штепсель в розетку. Ничто так не привлекает мужчину, как отверстия, возможно оттого, что когда-то он с трудом выбрался из одного из них, чтобы потом всю жизнь посвятить возвращению. Домой, в норку, к кормушке, где тепло, где ждут, где ласкают.

- Ты что делаешь? - воскликнула с тревогой жена. - Он же задохнется.

Я достал пальцы и понюхал.

- По-моему, у него гайморит.

- Вскрытие покажет, - хладнокровно взяла сыр из моих рук жена и разрезала на тонкие дырявые пластыри. Потом приклеила один из них к хлебу с маслом и протянула мне. Я откусил, все еще мечтая о чебуреках. Трудно есть бутерброд с сыром, когда думаешь о чебуреках.

- Еще? - Она уже стелила масло на другой.

- Что-то не хочется, - откусил я и положил на тарелку. - Может сделаешь сегодня чебуреки? Мясо я куплю.

- У меня цыпленок размораживается, - кивнула она на тарелку у раковины.

- Они начали убивать птенцов, эти птицефабриканты. А из него не получится? - кивнул я на дичь.

- Ты мне предлагаешь его откормить?

- Ладно, курица так курица. Хотя две курицы на одной кухне - это уже перебор.

- Что ты сказал?

- Девушка, вы прекрасны, - положил я руку на ее бедро.

- Вас это не касается, - легонько хлопнула Фортуна своей ладонью мою.

- Мяса, говорю, хочется, хочется мяса! Какой сегодня день недели? Пятница? Как быстро летит время, недавно только был понедельник, а завтра уже суббота. Я совсем не чувствую жизни, она просачивается сквозь пальцы где-то между кухней и спальней, работой и телевизором.

- Ты слишком много смотришь в экран, больше чем на меня, - подлила себе чаю жена.

- Глаза все время ищут новостей, а ты неизменна. Даже не стареешь, - уставился я на нее.

- Это уже похоже на комплимент, - улыбнулась Фортуна первый раз за утро.

Жену звали Фортуной. Жениться на ней можно было только за одно это имя, если тебе не фартило всю предыдущую жизнь.

- Как долго ты сможешь на меня смотреть?

- Пока не отвернешься.

- Я так и знала, что тебя привлекают совсем не глаза.

- Даже красивые глаза надо дозировать, - бросил я, покидая стол в надежде найти тапочки в коридоре. - Вот зараза!

- Что еще?

- Твои туфли залезли на мои тапочки и уже размножаются! Ты посмотри, какие плодовитые. Откуда у нас столько обуви? - швырнул я ей из коридора, разглядывая незнакомую обувь.

- К нам же гости приехали, еще в среду.

- Родственники?

- Не совсем.

- А я их знаю?

- Нет, даже я их видела всего один раз. Звонила тетушка Сара, это ее сын с женой, просила принять на несколько дней.

- Мало нам своих детей, - пробурчал я себе в нос. Они здесь уже живут, а я даже ни ухом, ни рылом. - Вот так черте с кем жизнь и проходит.

- Ты же в Москве в это время был.

- Они к нам надолго?

- Не знаю, спрашивать как-то неудобно. Спят еще, так что ты потише выступай.

- А что я такого сказал? Только то, что родственники меня уже достали, так они же нам еще и не родственники, вообще непонятно что.

В этот момент заплакал телефон. Трубка лежала на кухне, и подошла жена. Судя по ее удивленным репликам, случилось нечто невероятное.

- Неужели апокалипсис? - вошел я уже в тапочках.

- Хуже. Бред какой-то! Звонили из полиции, сказали, что сын наш пнул полицейского при исполнении, и нужно немедленно ехать за ним в участок.

- Растет сынок.

- Растет как сорняк. Это все твое воспитание. Точнее, его отсутствие.