Не по-людски это, ворчал отец Виктора, когда тот привёл в дом молодую девушку и объявил, что они теперь будут жить вместе, Как без свадьбы-то? Народ сплетнями всю плешь проест
К тому времени у них, кроме прогулок под луной и поцелуев, были уже встречи посерьёзнее, и вся округа наполнялась сплетнями и слухами о «гулящей» врачихе. А в деревнях это ой-как не поощрялось и считалось позором.
Чтобы не было с отцом недопонимания, к осени порешили они расписаться, да и свадьбу сыграть. В деревнях да сёлах оно ведь так всегда и случалось, когда поля уже убраны и урожай по закромам распределён, и дела колхозные понемногу остужали свой пыл уборочной страды, тогда и свадьбы правили.
Виктор рукастым механизатором оказался и трактористом таким, что называют «от бога», потому к концу лета уже и бригадиром был поставлен. А с бригадиров спрос немалый всегда был, но на денежном довольствии это никак не сказывалось, потому и не рвалась молодёжь в руководители, ведь в поле кроме зарплаты можно и иного прибытка схватить. Кому сена воз пристроить, а кому и солярки сэкономленной отлить. Потому трактористы всегда дома жданые были, с копейкой в кармане и подарками жёнам и детям. А бригадир что? С рассвета до заката весь в делах то одно, то другое. Да ещё и перед председателем ответ держать за все недочёты и проступки бригады. А зарплата такая, что стыдно в дом приносить.
Нет, упрёков со стороны Тонечки на счёт денег никогда не было, да и подарки она получала регулярно. Как ни странно, но и с будущим тестем она смогла ужиться под одной крышей и Николай Егорыч буквально боготворил невестку. Сплетни и судачества соседей он пресекал одним только взглядом, а иногда и крепким словцом. Поэтому округа уже смирилась с «невенчанной» молодой парой и все считали их мужем и женой. Ведь и свадьба уже на носу. Гармонисты вынимали из сундуков свои инструменты и бережно вытирали пыль с их алых мехов. Мужики вечерами в банях «варили первач», а женское население деревни вспоминало частушки и песни, из поколения в поколение передаваемые из уст в уста. Ведь свадьбы играли всей деревней и продолжалось это гуляние с великим размахом.
Тот вечер был таким, какие и все похожие вечера. Виктор вернулся с полей к ночи, и Тонечка ждала его с вкусным ужином. Делясь новостями друг с другом, они с жадностью внимали словам, и казалось, что никак не могли наговориться. Убирая посуду со стола, девушка обмолвилась как бы невзначай:
Завтра суббота. В клубе танцы. Может удастся прийти домой пораньше?..
Тонечка, милая моя голубка, совсем ты измаялась одна вечерами. Пойми, любимая, я бы с радостью бросил всё и находился бы только рядом с тобой. Но ведь у нас уборочная в самом разгаре. Как я могу бросить бригаду. Мы ведь на рекорд идём. Если сейчас всё спустить на тормозах, ребята не поймут. Они ведь душой живут нашим рекордом
Вить, да не бери в голову. Я ведь не какая-то сумасбродная баба и всё прекрасно понимаю. Просто так хочется потанцевать с тобой вальс, как тогда. Помнишь наш первый вальс? мечтательно проговорила Тоня, ставя вымытую посуду на стол и словно предавшись приятными воспоминаниями, невольно всхлипнула.
Солнышко ты моё ясное, вставая с табурета и обнимая за плечи, ответил тот, Знаешь что мы с тобой предпримем. Ты иди одна на танцы. С подружками пообщайся, а там и я подбегу. С утра парадный костюм с собой прихвачу, а как полевые дела все улажу, после душа переоденусь в чистое и прямиком в клуб.
Ой, как здорово! воскликнула девушка, просияв глазами, Как я теперь буду ждать завтрашнего дня
Если бы они только знали, что это был их последний вечер
Уже подходя к клубу, Виктор почувствовал гнетущую тревогу, витающую в воздухе. Не слыхать было задорной музыки, обычно разносящейся далеко по округе. Милицейские «бобики», словно беседуя друг с другом, «толпились» возле танцплощадки.
Тоня, врачиха наша, там у пруда, синюшная вся
Горе-то какое
Они это, шабашники залётные. С самого начала всё домогались до девок наших, а Тонька под шлею им попала
Будто ножи в сердце, неслись отовсюду голоса зевак, обсуждающих случившееся несчастье.
Продираясь сквозь толпу, он ещё надеялся на чудо, но увидев бездыханное тело своей возлюбленной с удавкой на шее, Виктор впал в оцепенение. Он смотрел на, когда-то, милое личико, ставшее теперь почти неузнаваемым, и широко раскрытые глаза, выражающие нестерпимые ужас и боль, и не мог поверить в случившееся.
Внутри всё оборвалось. Жизнь потеряла всякий смысл и словно тяжёлая ноша придавила к земле. Не видя ничего пред собой, он вернулся домой и рухнул на кровать, не снимая с себя костюм. Пружины её застонали, словно вторили великому горю. Николай Егорыч несколько раз заглядывал в комнату сына, пытаясь найти слова утешения, но ком подступивший к горлу не давал открыть рта.
В последний путь Тоню провожала вся деревня. Родственников, как стало потом известно, у неё не было, так как была она из детдома. Не было на похоронах только Виктора и его отца. Егорыч сильно сдал и еле передвигал ноги по дому, а сын его находился в таком состоянии, что многие побаивались за рассудок парня. Тот просто сидел на кровати с краешку, и отрешённо смотрел на подушку, на которой ещё сохранился отпечаток головы его любимой Тонечки.
Хоть и говорят, что время лечит раны, но видимо не все. Бывает, случается такая боль, рубцы от которой не затягиваются никогда. Жизнь молодого деревенского парня изменилась до неузнаваемости. Судьба, словно не желая останавливаться, била всё сильнее. Николай Егорыч не перенёс трагедии, случившийся с невесткой и тихо ушёл в одну из ночей. Смерть отца тогда осталась почти незамеченной им и воспринималась как нечто само-собой разумеющиеся.
Из бригадиров он конечно же ушёл в механизаторы и выполнял всю работу словно автомат. Разговоры ни с кем не заводил, а если и открывал рот, то только тогда, когда его спрашивали о чём-то. Возвращаясь домой, перехватив на ходу бутерброд или яичницу на скорую руку, он ложился на кровать со своего края, всегда оставляя место для своей возлюбленной. И однажды она пришла
По правде говоря, он толком и не понимал дальнейшее происходящее с ним. Сон с реальностью поменялись местами и уже трудно было сказать что есть что. Фантазии в воспалённом мозгу иногда выдают желаемое за действительное, а иногда материализуют откровенные желания.
Проснувшись или очнувшись посреди ночи, Виктор почувствовал знакомое дыхание рядом. Повернув голову набок, он встретился взглядом со своей любимой Тонечкой. Она улыбнулась ему, и спросила:
Как ты тут без меня поживаешь?
Где ты была всё это время? Я ведь ждал тебя так долго. Почему оставила меня одного, не отдавая отчёта о происходящем, вопросом на вопрос, ответил он.
Меня не хотели отпускать. Но я была очень настойчива и получила разрешение.
Значит теперь мы будем вместе всегда?
Да, любимый мой. Только не говори никому о моём возвращение. Это может мне навредить.
Хорошо, солнышко моё. Ни одна живая душа не узнает об этом. И мы с тобой будем неразлучны вовек.
Только ночью, любимый мой. Только в это время суток я смогу приходить. Днём ты будешь в одиночестве. Таковы правила
Пусть так. Я готов ждать тебя целый день, лишь бы видеть твоё лицо и прикасаться к твоему прекрасному телу. Я готов перенести любые тяготы и лишения, лишь бы ты приходила ко мне.
Так и будет, любимый. Есть только одно условие, которое ты обязан выполнять беспрекословно.
Какое?..
Мне нужна кровь чтобы поддерживать телесную оболочку в этом мире.
Моя кровь?..
Нет. Кровь любого другого человека. И ты должен «надкусить» его первым, а затем передать жертву мне. Таковы правила.