В спальню вбежала запыхавшаяся, растрепанная Фибиан Эфрад и тут же подлетела к Беатрис:
На, ешь. Она сунула ей в руки несколько кусков серого хлеба. Быстрее. Они уже близко.
В обычный день Беатрис поостереглась бы что-то брать у странноватой и непредсказуемой последки Фиби, но сегодня голод довел ее до полного отчаяния, и она готова была съесть даже пучок травы, если бы ей позволили это сделать.
Она быстро запихала в рот хлеб, и начала усиленно жевать, но, торопясь поскорее проглотить сухие куски, закашлялась, схватила кувшин и принялась хлебать воду прямо из горлышка.
Что здесь происходит? раздался строгий голос Жози, и в дортуар вошли остальные адептки выпускного курса.
Ничего, бонна Виклин, отозвалась последка Фиби. Я почувствовала дурноту во время ужина и поднялась в спальню, а здесь нашла Сонар на постели. У нее разболелась голова, и я напоила ее водой.
Это правда? метнула Жози подозрительный взгляд в Беатрис.
Да, бонна Виклин, отозвалась та, успев в последний момент все проглотить. Но мне уже лучше.
Бонна покосилась на нее, не доверяя словам, и хотела отправить в лазарет, но тут вспомнила, что лекарка уехала в город по срочному делу, и решила дождаться завтрашнего утра.
Ладно, отдыхай, сказала наконец Жози. Но если станет хуже, обязательно сообщи мне. Я провожу тебя в лазарет.
Хорошо, бонна Виклин, ответила Беатрис, мечтая, чтобы Жози поскорее ушла в свою комнату, которая находилась тут же, в конце дортуара, и была отгорожена от общей спальни адепток перегородкой.
Всем доброй ночи, пожелала Жози и направилась к себе. Долго не болтайте.
Доброй ночи, бонна Виклин, раздались со всех сторон девичьи голоса.
Беатрис выдохнула и направилась к своей кровати, за ней поспешили ее подруги, крепкая небольшого роста Хельга Дорн и миловидная синеглазая Элиза Хаксли.
Как ты, Бетти? шепотом спросила Элиза, когда они уселись все вместе на кровати Беатрис. Сильно есть хочешь? Прости, я так и не смогла ничего утащить для тебя.
Я в порядке, ответила Беатрис.
Она не собиралась никому рассказывать, что последка Фиби принесла ей хлеб. Кто-нибудь из адепток мог подслушать их разговор и доложить обо всем Жози или патронессе, и тогда чудачку Фиби высекут, а она до обморока боялась боли. На памяти Беатрис ее наказали всего лишь раз, еще на первом курсе за устроенную истерику с дикими воплями, и тогда Фиби не выдержала даже трех ударов, забилась в припадке и потеряла сознание. С тех пор все на курсе сторонились ее, а Жози остерегалась наказывать. Да Фиби и сама больше не лезла на рожон и старалась вести себя примерно, чтобы никому и в голову не пришло стегать ее розгами.
У меня тоже для тебя ничего нет, прости, повинилась Хельга. Она бросила быстрый взгляд через плечо и проверила, чем там занимается Гренда со своими подпевалами. Чернявая выдра весь ужин глаз с нас не спускала. Только и ждала, когда мы попытаемся стянуть для тебя что-нибудь. Пришлось съесть свои порции целиком. Иначе она бы все выболтала Жози.
Спасибо за заботу, девочки, улыбнулась Беатрис и обняла своих подруг. Я потерплю до завтрака.
Ты уже решила, как отомстишь ведьме? спросила Хельга, разбирая прическу и принимаясь приводить в порядок густые пшеничного цвета волосы.
Пока нет, с досадой покачала головой Бетти. Так с ходу и не знаю, чем ей насолить. Хочется, чтобы ей досталось так же, как мне сегодня. А может, и хуже.
Девушки замолчали и задумались. Хельга справилась с непослушными волосами, распутала все пряди и заплела на ночь две тугих толстых косы. Ее забрали в школу из деревни, и она, несмотря на привитые преподавателями манеры, все еще поступала так, как привыкла в родном доме.
А может, и не стоит ничего делать? робко спросила Элиза, накручивая каштановые пряди на папильотки, специальные гибкие палочки, фиксировавшие волосы ночью. Утром, благодаря этому нехитрому приспособлению, получались прекрасные тугие локоны. Ведь если тебя застукают, то опять накажут. Зачем так рисковать?
Ты в своем уме?! напустилась на нее Хельга, горячо шепча и потрясая гребнем. Эта стерва возомнит о себе невесть что и решит, будто Бетти можно и дальше подставлять безнаказанно. Ну уж нет! Ей это так просто с рук не сойдет!
Тише, шикнула на нее Беатрис. На нас уже девчонки косятся. Давайте спать. В любом случае, сейчас я ничего сделать не смогу. Нужно ждать подходящего момента.
Беатрис быстро накрутила волосы тем же способом, что и Элиза, умылась и нырнула в отсыревшую постель. В первый год обучения она с трудом переносила вечную сырость в старом, местами прогнившем здании школы, но постепенно это стало обыденностью. Беатрис немного повертелась с боку на бок, нашла удобное положение, пригрелась и сделала вид, что уснула. Вскоре другие девушки тоже улеглись, разговоры понемногу стихли, и даже Гренда перестала обсуждать свой успех с Далией и Ленокс. Те, кто спал возле свечей, потушили их, и дортуар погрузился во тьму. Лишь слабый лунный свет проникал внутрь через приоткрытые окна и позволял разглядеть очертания спящих адепток.
Кровать Фиби находилась у самой двери ближе к окну. Зимой там было холоднее всего, но никто не хотел меняться с последкой кроватями, и ей приходилось мерзнуть больше остальных.
Беатрис тихонько поднялась и прокралась к постели Фиби. В этом углу даже в такую теплую, ясную ночь ощущался сквозняк, и Беатрис поежилась, поджав пальцы босых ног. Она прикоснулась к плечу последки, чтобы проверить, крепко ли та спит. Но оказалось, что Фиби и не думала закрывать глаза. Она обернулась к Беатрис и шепнула:
Ты чего, прима?
Спасибо тебе, еле слышно отозвалась Беатрис, опустив голову. Как смогу верну долг.
Дура ты, сказала Фиби, посмотрев на Беатрис снисходительным взглядом. Я сделала это не ради того, чтобы ты мне должна осталась. Просто пожалела тебя, я лучше любой из вас знаю, что значит голодать.
Поговаривали, что Фиби нашли в лесу, отловили и приволокли в магическую комиссию, а оттуда уже доставили в школу, поэтому в первый год обучения последка вела себя как дикий зверек, по ошибке принесенный людьми домой.
Сама дура, обиделась Беатрис. Я ни в чьей жалости не нуждаюсь.
Она развернулась и бросилась к своей кровати, а, очутившись под одеялом, еще долго ворочалась не в силах успокоиться и забыть слова бестолковой истерички.
«Нашла кого жалеть! думала она. Никчемная последка! У меня резервуар почти триста, а у нее и до двухсот пятнадцати не доходит. Тоже мне сочувствующая выискалась. Тупица!»
Слова последки Фиби так сильно задели Беатрис оттого, что напомнили ей о детстве, которое она всеми силами стремилась забыть. Тогда она жила с бабушкой в крошечной каморке в мастерской одного медина далеко-далеко от Камелии, и ее частенько жалели. Только потом оказалось, что это обман, и верить притворному сочувствию никак нельзя, поскольку никому нет дела до страданий «грязной лоунки», как прозвали ее дети хозяина того дома.
Глава 7
На следующее утро Эдман раньше других преподавателей явился в столовую, быстро позавтракал и, забрав расписание своих уроков у патронессы, отправился в кабинет манологии.
Просторное помещение с высокими потолками и широкими окнами пришлось ему по вкусу. Вдоль стен тянулись шкафы, заполненные учебными пособиями и коробками с необходимым инвентарем. Внушительный преподавательский стол стоял в конце кабинета, и, сидя за ним, можно было видеть любой уголок комнаты. Столы для адепток располагались в шахматном порядке и предназначались каждый для шести человек.
Эдман пристроил трость за кресло, нашел в ящиках шкафа бумаги своего предшественника и принялся изучать материал, пройденный в предыдущем месяце. Первым уроком у него занимались адептки выпускного курса, и он попытался разобраться в программе последнего года обучения, но, к своему стыду, не понял ни слова. Почерк его коллеги оказался до того неряшливым, что Эдману с досадой пришлось признать свое поражение и углубиться в чтение учебника. Но и в нем он не нашел хоть сколько-нибудь понятной и систематизированной информации, а взглянув на имя автора сего трактата, с удивлением осознал, что ни разу не слышал о таком профессоре или ученом.