Хватило бы ей духу описывать собственные сокровенные желания со всей страстностью, но при этом не предавая себя? Годились бы ее сочинения, чтобы заполнить страницы ее любимого журнала «Литтл ревью»[11], редактор которого, Маргарет Андерсон, в 1916 году дерзнула выпустить его в виде двадцати с чем-то полосной тетрадки из девственно-чистых страниц с единственным собственным примечанием, что она более не желает печатать более-менее добротную литературу, ибо все напечатанное ею обязано быть истинным Искусством? Искусством, способным преобразить мир. Сильвия всей душой и всем сердцем верила, что в этом и есть предназначение Искусства быть новым, вызывать перемены, изменять умы.
Помнится, ее мама в ответ на очередное высказывание отца по поводу сидящего в Сильвии Уитмена заметила: «Или, может, она станет новой Элизабет Кэди Стэнтон[12]». И почему это ее родители вечно норовили рядить ее в ей тоги великих, явно ей не по размеру? Не их ли невольными стараниями Сильвия всегда втайне ревновала к актерскому успеху Киприан?
Именно Киприан она в некотором смысле обязана тем, что сейчас они живут в Париже, так что Сильвии больше пристало бы испытывать к ней благодарность. Ее сестра играла персонажа, периодически появлявшегося в популярном еженедельном фильме-сериале «Жюдекс»[13], который настолько полюбился зрителям, что Киприан частенько останавливали на улице с просьбами об автографе, а иногда даже просили его и у Сильвии, принимая ее за подающую надежды восходящую звездочку, ошивающуюся в лучах славы и великолепия истинной кинозвезды. Сильвия послушно расписывалась, вздыхая про себя, что так уж оно повелось между ней и ее младшей сестрой. Она и в свои тридцать лет втайне возмущалась, что Киприан довольно лишь ее красоты и эффектных нарядов, чтобы приковать к себе всеобщее внимание, тогда как сама Сильвия упорно трудилась в библиотеках и за письменным столом, лелея надежду, что когда-нибудь ее слова и идеи, возможно, будут замечены публикой.
Да ну их, вечно одни молокососы и девчонки, жаловалась Киприан, в очередной раз расписавшись на салфетках и картонных подставках под кружки. Где, спрашивается, герцоги, где другие состоятельные поклонники?
Ты и так знаешь, что они существуют в природе, милая сестричка. Иначе кто присылает тебе в «Ритц» все эти бутыли «Перно» и «Вдовы»? И вообще, мужского внимания ты добиваешься только ради положения в обществе.
Киприан с большей охотой связала бы себя замужеством, чем Сильвия, которая давно уже зареклась от брака, даже фиктивного, что мог бы обеспечить ей какие-никакие средства к существованию и послужить ширмой. Но идея соединить свою личность с личностью мужчины, пускай даже предпочитающего в постели другого мужчину, нисколько не привлекала ее. Подобный союз, как она замечала, почти всегда означал поглощение одного другим. И пускай Сильвия была одной из очень немногих посвященных, знавших, что ее сестре куда милее внимание женщин, Киприан любила выставлять себя перед мужчинами в самом выигрышном свете, а это позволяло ей одеваться у «Шанель» и скупать итальянскую обувь, потакая страсти к изящным вещам, унаследованной от матери.
Вот бы мне получить роль на сцене, нередко вздыхала Киприан. Тогда они могли бы заваливать цветами мою гримерную.
Наконец подошло время возвращаться на улицу Одеон, куда Сильвия поехала на метро, а затем еще с полчаса прогуливалась по брусчатке перед расположенным здесь же театром «Одеон», курила одну за другой сигареты и перебирала, на какие темы можно поговорить со знаменитыми писателями, но потом сказала себе, что поступает глупо, и решительным шагом направилась в лавку Адриенны.
В летних сумерках светильники источали тусклый свет, зато разговор в лавке искрился блеском. Адриенна с Сюзанной фланировали среди гостей, подливали напитки, легонько касались спин и шутили. В особенности Адриенна гости прямо-таки соревновались за шанс перехватить ее. Истинная Гестия своего книжного очага, она была поглощена серьезной и глубокой беседой с небольшой группкой гостей, когда Сюзанна представила Сильвию Валери Ларбо и Жюлю Ромену. Те, словно давние знакомые, непринужденно расцеловали ее каждый в свою щеку.
О, Монье уже много чего рассказала нам о вас, сообщил Сильвии Ромен. Что вы увлеченный читатель, а еще поклонница американских трансценденталистов[14]. Скажите же скорее, нравится вам Бодлер? Я имею в виду того же периода здесь, во Франции?
О, конечно. Его «Цветы зла» оказали огромное влияние по обе стороны океана, ответила Сильвия, чувствуя, как согревается в лучах его одобрения. Потом они некоторое время говорили о литературе девятнадцатого века, и разговор плавно перетекал с предмета на предмет, от недавно вышедших романов и поэзии к окончанию войны и перспективам развития литературы во Франции.
Здорово. Все прочитанное, как я вижу, начинает приносить свои плоды.
Легкое щекочущее прикосновение чьей-то руки, которое Сильвия ощутила на своем локте, заставило ее так вздрогнуть, что из ее бокала выплеснулось немного вина. Адриенна. Сильвия повернулась от Ларбо и Ромена к хозяйке вечера, та с улыбкой расцеловала ее в обе щеки, и она вернула Адриенне приветствие, хотя и сжатыми от смущения губами.
Как тебе здесь, друг мой, хорошо проводишь время? спросила Адриенна и, не дожидаясь ответа Сильвии, перевела взгляд на двоих мужчин. Надеюсь, вы оказали достойный прием нашему новому американскому другу?
Очень даже достойное, поспешила заверить всех Сильвия.
И как водится, Монье, заметил Лабро, ты добавила в эту сокровищницу еще один алмаз.
Казалось невероятным, что такое говорят о ней. Или что какой-то час назад она так нервничала. Сейчас Сильвия чувствовала себя здесь как дома, словно всю жизнь захаживала в этот магазинчик. И все же она вся трепетала будто в предвкушении нового приключения, погружения в омут неизвестного.
Ну же, нечего краснеть, милая Сильвия! засмеялась Адриенна. Уже в тот миг, когда я впервые увидела тебя, я знала, что ты сокровище.
Видишь ли, моя сестра актриса, так что я привыкла, что все считают сокровищем ее, а не меня.
Актриса? вопросительно изогнул бровь Ромен. Мы могли где-то ее видеть?
«Жюдекс». Выходит каждую неделю.
Оба мужчины раскатисто захохотали, от вина их щеки еще сильнее раскраснелись.
Ну их, не обращай внимания, сказала Адриенна, игриво похлопывая Ромена по руке, пока он пытался совладать с собой. Они же отъявленные снобы, и притом наихудшего сорта. Лично я люблю кино, и даже некоторые драмы с продолжением. А «Жюдекс» еще не смотрела. Думаю, нам надо на него сходить.
Вот оно, снова. Сильвию пробрала frisson нервная дрожь. И почему французский язык так выразителен во всем, что касается влечения?
Обязательно сходим. Киприан наверняка будет в восторге.
Сюзанне тоже понравится.
Сюзанне. И как это я о ней забыла?
А вот и она, словно услышав их разговор, появилась рядом, громко чмокнула Адриенну в щеку и сердечно, как старинных знакомых, поприветствовала мужчин напомнив Сильвии, что та здесь новичок, посторонняя, что как бы тепло ее здесь ни приняли, ничто здесь в действительности ей не принадлежало.
Глава 2
И все же день за днем Сильвию тянуло к Адриенне, точно пением сирен.
Французские писатели проявляли глубокий интерес к творчеству своих американских и английских коллег, которых она читала, и вскоре Сильвия уже одалживала им свои экземпляры Вордсворта и Уитмена, а также старые выпуски журналов «Дайел», «Эгоист»[15] и «Литтл ревью», привезенные ею из недавних поездок в Лондон и Нью-Йорк. Она написала матери с просьбой прислать еще книг из библиотеки, которую собирала в доме своего детства в Принстоне.