Молодое мяско безо всяких паразитов. Его есть можно не боясь.
А вдруг счас мамка выскочит?
Ну и стреляй её. Вот и она, усмехнулся дядька.
Петька поднял ружьё и направил мушку в грудь вставшей на дыбы медведицы. Всё как в замедленной съёмке, секунды капали неспешно. Палец давит на спуск, а выстрела нет, спусковой крючок не поддаётся. Парень отпустил палец и еще раз с силой нажал, никак! Дядька медленно разворачивался от тушки медведя, медленно поднимал ружьё, на ходу переламывая для перезарядки.
Предохранитель сними, сынок, услышал издалека голос.
Палец толкнул вперёд ползунок предохранителя, всё вдруг завертелось с бешеной скоростью. Старый охотник лихорадочно пихал в патронник патрон, медведица опустилась на четвереньки и боком прыгнула в сторону зазевавшегося молодого охотника. Такие прыжки он еще видел потом множество раз, так медведь пугает обидчика. Боком, боком, чтоб казаться шире и страшнее. Это показатель, что пока она не решается на атаку. Грохнул выстрел, отдача в плечо, сизый дым на секунду закрывший всё. Пулевые патроны, по совету стариков, заряжались всегда дымным порохом и двойной меркой. Круглая пуля вошла зверю в корпус в районе лёгких и сердца, медведица грузно опустилась всей тушей на землю Всё.
Эти боевые крещения, ну а также жизнь в интернатах и тайге, делали волю крепкой, а руку твёрдой. Не бояться ничего и никого учила сама жизнь, разнообразная и интересная. Молодой леший не любил людей за их суету, но и не боялся их. Он отстранялся. В тайге всегда камфортнее, здесь он свой, а люди пусть там сами меж собой разбираются без него.
Весенние долгие прогулки по лесу закончились с первой же побывкой дома. Надо было в баньке помыться, хлеба хотелось, да и огненный провиант закончился. Не острожничая пришёл домой, мать стопила баню, отец приехал с работы. Вечерком, когда сидели за столом с родителями да рассуждали о жизни, в ворота постучали. Участковый. Времена те были жёсткие, сажали за разные проступки быстро. Начиналась новая эпоха 90-х, беспредел, и ответ растерянного государства на этот беспредел. Хотя и не понятно, кто тот беспредел учинил первым, что явилось причиной. Сажали за брагу и самогон, сажали уклонистов и алкоголиков. Простой пьяница мог загреметь в ЛТП по случайной жалобе жены. Простой деревенский мужик мог сесть за лагушок браги. Местный участковый зарабатывал на этом очки у начальства, получил звёздочку дополнительную на погоны. Петке присудили два года «химии» за уклонение от всеобщей воинской обязанности и отправили в Заринск на начинающий хиреть завод.
Отметившись у бригадира, ознакомившись с контингентом, переночевав пару недель в общаге, где пьянство и беспредел царили большие, чем на воле, Петька решил ехать домой. Ежедневные отметки в милиции были не помеха. В выходные летом и тут никого не было. Городок маленький, милиционеры тоже держали скотину, занялись покосами с помощью нескольких подопечных. Вот Петька и ввязался в такую бригаду. Неделю работал на «дядю», косил, грёб, копнил. Работа деревенская привычная. Получил послабление у «гражданина начальника» за доблестный труд, а когда пришло время в цеха возвращаться, просто сел на попутку и уехал в сторону Турачака. Для милиции как в воду канул. Спохватились то его не сразу, а когда начали искать, было уже поздно. Нету Петьки на горизонте. Побег.
Черданцева Грива
Всё лето пробыл в бегах. Всё лето тайга прятала его. Родители уже поняли, что милиции надо говорить что-то несерьёзное, по закону они и не обязаны доносить на сына. Приходил Петруха иногда помыться в бане, взять муки да соли, отец провиант уже подготавливал для ружья. Тайга кормила, укрывала от холода и дождя, а он продолжал быть её сыном. В то лето все дальние уголки были исследованы, все ручьи, все поляны, все гривы. Были найдены ягодники, о которых никто еще и не знал. Нащупал солонцы давно брошенные, нашёл даже волчье логово с волчатами. Волки в ту пору еще не терроризировали этот край. Таёжные угодья не были заселены ими. Он не стал трогать волчицу, сам в загоне. Она отблагодарила его тем, что больше пути их не пересекались, хотя жил он на этих старых вырубах рядом с границей Иогачского лесокомбината долго.
Начинались осенние дожди. Надо было думать, где коротать зиму. Он даже и не предполагал выходить сдаваться властям. Жизнь такая его не угнетала, да и зимы он тоже не боялся. Единственное, что иногда волновало отсутствие компании. Здоровый взрослый парень стал иногда скучать по женскому обществу. Правильное питание и образ жизни, свежее мясо только поднимали его мужскую силу, которая требовала выхода. В очередной выход на помывку в деревню попросил он передать весточку в посёлок своей давней любимой. Была она из семьи не очень благополучной, сама по себе разбитная. Девушка быстро откликнулась на призыв. Петька снял её с попутки ещё на перевале, и они вместе скрылись в лесу. до сих пор никто его из чужих не видел. А тут это появление на людях, хоть и краткое, дало возможность унюхать след беглеца компетентным органам.
Молодые поселились в той старой избушке на Черданцевой гриве, что срублена была давно, расположение её уже забыли, а место и к деревне чуть ближе, да и кедрачи рядом. А кедрачи это верное пропитание в любой сезон. Черданцева Грива с лазовыми кедрами была историческим Чуйкинским орешным участком. Еще старики здесь орешничали и передали своим потомкам. Леспромхоз не посмел вырубить этот заповедный участок, позднее кедры на нём были занесены в государственный реестр семенников. В этих кедрачах и глухарь, и рябчик, а значит и соболь придёт. Пищи для этого зверька достаточно. Старая дорога на Бийку была заброшена после постройки более короткой новой, и избушка еще более отдалилась от постороннего глаза. Здесь и обосновались молодые лесовики. Всю долгую осень, от золотого листопада до холодной снежной мороси прожили они в избушке. Петька заготовил мяса, иногда выходили на помывку к родителям. Невеста уезжала ненадолго в райцентр, но неизменно возвращалась с соблюдением всех правил конспирации.
Чуйка, как старообрядческая деревня, постепенно деградировала. Старики, что помнили таёжные законы, уходили на пенсию, сил на поддержание порядков уже не хватало. Молодые, после возвращения из армии шли работать в милицию. Шли не по внутреннему побуждению, дабы поддерживать порядок, а потому что работать в лесу хотелось не сильно, а платили в органах неплохо. Не все они были такими карьеристами и отморозками, но традиция быстро стала основной главным поставщиком кадров для райотдела стала эта маленькая деревушка. Даже приехавший сюда после техникума молодой лесничий, в конце концов, тоже ушёл служить в милицию. Он, со своим знанием леса, очень пригодился в поисках беглеца. Помощь участковому «бражному капитану» от него в этом была неоценимая. Попал в поисковую группу и Бийкинский помлесничего Валерка. Чем-то его прижал участковый, может рапортом на оружие.
Поздним осенним утром подошла поисковая группа к двору Булих, постучали. Вышел дядя Коля, пропустил всех в крытый двор, отворил двери в сени, в сараюшку, в баню.
Ищите то за чем пришли, только махнул рукой.
Конечно сына дома не нашли. Покрутились по посёлку, покрутились рядом по лесным угодьям, уехали домой, чтоб на завтра приступить к поискам опять. Бывший лесничий вспомнил старую избушку на семенном участке гривы. Решили заглянуть и туда. Снег уже был убродный, но совершенно случайно наткнулись на старый человеческий след, полузаметёный. Поспешил Петка, не дождался вьюги, торопился к подруге своей, что одна в избушке оставалась в тот вечер. Поисковая группа и не чаяла такой удачи, по теряющимся следам постепенно вышли к старой избушке под пихтами в распадке. Вечерело. Милиционер снял автомат с плеча. Капитан вытащил и передёрнул Макаров аккуратно. Валерка даже не стал трогать ружьё за плечами, поверх рюкзачка по таёжному обычаю.