По-моему, это больше подходит, согласился Равиль.
Одно дело читать, а другое видеть своими глазами, глубокомысленно сказал Кеша.
Ты о чём? спросила Даша.
Да вот о борьбе за существование. Я читал о ней в детской энциклопедии, но не представлял себе её так. Вернее, совсем себе не представлял.
И тем не менее благодаря ей мы все существуем, тихо заметила Оля.
А у вас на планете тоже есть такая борьба? спросила Даша у Бурульки.
Да, конечно. Хотя у нас никогда не было таких гигантских животных. Как я уже вам говорил, наша планета довольно скудна, так что всё на ней гораздо мельче и скромнее. И очень многие виды вместо борьбы даже объединяются вместе, взаимно помогая друг другу существовать.
У нас тоже такое есть. Это называется симбиоз, сказала Даша.
Симбиоз? Первый раз слышу. Это что ещё такое? пробормотал Равиль.
Взаимно полезное сосуществование разных видов. Вот, например, деревья и грибы. Деревьям, у которых недостаточно развита корневая система, помогают грибы. Мицелий грибов добывает для растений воду из окружающей среды, а растения дают грибам органические вещества, пояснила Даша. Или пчёлы и цветы. Цветы специально создают нектар, привлекающий пчёл, для того, чтобы они переносили пыльцу от одного растения к другому.
Вот это мне не совсем понятно. Насчёт нектара ясно, из него пчёлы мёд делают, а вот на черта эту пыльцу туда-сюда таскать? спросил Равиль.
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно будет залезть вглубь клетки. Вы ведь знаете, что мы построены из множества клеток. Кстати, знаете, как она устроена? спросила Оля.
Да. Проходили. Клетка это единица всего живого. Снаружи она окружена мембраной, а внутри есть ядро и органеллы, без запинки быстро и чётко ответил Женя.
В целом прав. Хотя и существуют исключения из этого правила, но мы сейчас не будем о них пока говорить.
А что, есть исключения? удивилась Умка.
У всех правил есть исключения! с ухмылкой сказал Кеша.
Клетка это как город в миниатюре, продолжила своё объяснение Оля, здесь есть свои цеха по переработке пищи, своя канализация, свои дороги и электростанции. Есть и центр, откуда организуется и управляется работа всей клетки. Там же хранится информация о её строении и функции, ведь без этого клетки не смогли бы воспроизводить себе подобных.
Знаю, знаю, ты говоришь о ДНК, гордо оглядывая всех, сказала Умка.
Правильно. Именно в ДНК хранится информация о наших белках. А РНК считывает эту информацию и переносит её из ядра к органеллам, где и происходит синтез веществ. Но сейчас речь идёт не об этом. Вопрос был о том, зачем нужна пыльца. Ведь так?
Точно, подтвердил Равиль.
Как я уже сказала, вся информация о строении клетки хранится в ДНК. ДНК собирается в хромосомы. Когда клетки не делятся, хромосом не видно, а перед делением и во время его мы легко можем увидеть их.
А зачем они нужны, эти хромосомы? поинтересовалась Даша.
Представь себе, что тебе нужно переезжать. Я в твоей комнате бывала не раз. Если схватить охапкой вещи, как они валяются где попало, то наверняка что-нибудь потеряется. Поэтому мы укладываем вещи в чемоданы перед переездом. Так же и в клетке. Только для большего порядка в каждый чемодан-хромосому идут определённые вещи, так что легко найти нужную, если вдруг понадобится. Перед тем, как клетке поделиться, её ДНК удваивается, а затем по новым клеткам расходятся точные копии. Это понятно?
Да, хором сказали дети.
Но если бы существовало только простое деление клеток, нас с вами бы не было на свете!
Чего это вдруг? возмутился Равиль.
Потому что при обычном делении митозе, клетка создаёт всего лишь свою точную копию. Все были бы одинаковые, и не было бы никакого разнообразия. Не было бы разнообразия не было бы разных видов, не было бы эволюции и, в конце концов, не было бы человека.
А как же обеспечивается разнообразие? поинтересовалась Даша.
ДНК, как известно, это двойная спираль двух длинных-предлинных цепочек нуклеиновых кислот. В этих цепочках в виде генов записана информация. И одна цепочка соответствует другой.
Как зеркальное отображение?
Да. Или как две половинки одной молнии каждому выступу и зубчику одной соответствует выемка в другой.
Как в типографии! воскликнул Женя и пояснил: Я недавно был в музее полиграфии. Так вот там узнал, что раньше на печатных станках стояли матрицы. Если на них посмотришь чёрт-те что, ничего не поймёшь, всё наоборот, всё навыворот, а если отпечатать с матрицы страницу всё точно, как надо!
Верно. Поэтому даже ДНК называют матричной ДНК. Так вот, когда обычные клетки делятся, они получают по обе копии ДНК. Учёные ещё в девятнадцатом веке заметили, что при митозе каждая хромосома создаёт свою копию, и они расходятся по дочерним. А вот при мейозе процессе созревания половых клеток, количество хромосом уменьшается вдвое у человека, например, в обычных клетках 46 хромосом, а в половых 23.
А, поняла! И когда половые клетки от родителей сливаются во время полового акта, количество хромосом восстанавливается! догадалась Дашка. Вот почему я и на маму похожа, и на папу.
Так вот зачем нужен половой процесс, а вовсе не для того, что ты подумал, Рав! сказала Умка.
А чё я? Я ничё.
Тогда перестань глупо ухмыляться.
А почему я похож ещё и на дедушку с бабушкой, да притом с разных сторон? удивился Кеша.
Дело в том, что при мейозе происходит ещё один процесс обмен информацией. Две половинки хромосом склеиваются во многих местах между собой, и их кусочки меняются местами, то есть переходят из одной хромосомы в другую. И поэтому в каждой отдельной хромосоме оказываются гены и от мам, и пап, от дедушек и бабушек и, вообще, от всех предков. А потом к этой, по сути дела, новой хромосоме приходит другая с похожим набором генов, но от партнёра. И это, в свою очередь, приводит к ещё большему отличию следующего поколения от предыдущего. Так и обеспечивается разнообразие внутри вида. Поэтому мы так не похожи друг на друга.
Вот вам теория Дарвина в кратком изложении, с ухмылкой сказал Женя.
Нет. Это не теория Дарвина. Всё, что я рассказала до сих пор, это клеточная теория и начало генетики. Об эволюции мы ещё практически не говорили. Скажите, кто из вас знает об этой теории?
Нам этого не задавали, оправдалась Умка.
Я читал что-то об этом туманно пробормотал Кеша.
Теория о том, как произошли виды, бодро сказала Даша, но потом добавила: Однако это всё, что знаю
Всё с вами ясно. Нет ничего ужасного в том, что вы не знаете. Как, впрочем, и, на мой взгляд, девяносто процентов человечества, которые тоже с ней не знакомы. Плохо то, что, не зная деталей, не понимая сущности и не вникая, люди рассуждают о теории и даже отмахиваются от неё как неправильной, заметила Оля.
Я слышал, что в теории Дарвина было много недостатков? выразил сомнение Кеша.
Вот-вот, об этом я и говорю. А в какой теории их нет? А что остаётся, если отвергнуть её? Вера в божественное создание всего живого за семь дней? Останутся только эти религиозные догмы, не имеющие ни малейшего подтверждения, кроме «святой книги», якобы написанной под диктовку самого Бога. Вот уж где недостатков и ошибок на каждом шагу.
Я согласен, что в этой книге полно недочётов, но ведь её писали люди, что с них взять. А главное всё вокруг так сложно устроено, что даже трудно представить, что это могло произойти само по себе, без вмешательства Высшего Разума, возразил Кеша.
Конечно, гораздо проще принять, что всё создано Всевышним. И спокойней. Где-то в душе теплится надежда, что там есть кто-то, кто поможет и защитит, рассудит и воздаст по заслугам. Так и было на протяжении многих веков. Все просто верили. Но люди всегда были любознательны. Им всегда хотелось знать, что будет, как это устроено, из чего сделано и так далее. И, по мере развития общества и науки, благодаря человеческой любознательности, стали накапливаться факты, которые трудно было уложить в общепринятую версию божественного происхождения. А Дарвин собирал эти факты по всему миру. И хотя он сам был верующим человеком, огромное количество данных его исследований говорило о другой возможности, о другом пути развития. Поэтому он ждал и накапливал свои данные целых двадцать лет, прежде чем опубликовать их. Он опасался эффекта, который его книга произведёт на мыслящих людей. Что его теория может отвернуть многих от идеи о божественном сотворении мира И это несмотря на то, что он не первый стал говорить об эволюции.