— Не возражаешь, если я уеду домой пораньше?
— Возражаю. Мерседес, я не смогу тебе ничем помочь, если ты не расскажешь мне, что же случилось.
— Ну, ты мне точно не поможешь, — в ее голосе было столько тревоги, что это невольно поразило его.
— Господи, ты хоть слышишь, что я говорю? — воскликнул Джаред, вспоминая все годы их дружбы и то, через что они прошли вместе. Мерседес была лучшей подругой его покойной жены, она помогла ему справиться с горем, когда он лишился всей семьи, а потом — с алкогольным пристрастием. Теперь они были лучшими друзьями.
Джаред аккуратно убрал выбившуюся прядку волос ей за ухо.
— Теперь моя очередь помогать. Так дай же мне шанс.
Она сжала губы, но он уже заметил, что они дрожали.
— Ладно, давай вернемся в твою комнату.
— Как хочешь.
— Мне надо домой, — опять начала она, явно волнуясь.
Он выдавил из себя улыбку, несмотря на все свое беспокойство.
— Идем сначала со мной.
И они прошли в комнату. Женщина забилась в угол ее любимого дивана, даже не сбросив туфли. Вся ее поза, плотно сжатые губы и сцепленные руки говорили о внутренней борьбе.
— Крейг ушел.
— И слава богу, — выпалил было Джаред, но тут же пожалел о своих словах, потому что в глазах женщины отразились боль и удивление. Она подняла руку, словно желая остановить его. — Не то чтобы я тебе не сочувствую, просто… ты же знаешь, я всегда недолюбливал этого парня. Он не подходит тебе. Твой вкус, Мерседес, всегда поражал меня.
Неуверенная улыбка появилась на ее лице.
— Да, ты не из тех, кто меняет мнение, — она пожала плечами.
Он пожал плечами в ответ. Мерседес была единственным человеком, с кем он мог быть честен до конца и кому доверял на все сто. Ну, не на сто, но на девяносто девять процентов — точно. Да, у него был один секрет, который бы он не доверил ей…
— Если хочешь сказать, что ты опечалена этим разрывом, я тебе не поверю. Ты же даже не любила его.
Женщина вздохнула и прижала пальцы к вискам.
— Нет, нет. Не любила. Даже скучать по нему не буду… и все же…
Часы на каминной полке громко тикали, отсчитывая секунды. Женщина молчала.
— Вы поссорились — дело в этом? — спросил Джаред.
Она поморщилась:
— И да, и нет.
— Он тебя чем-то обидел? — Кровь зашумела в его ушах.
— Нет, не физически… — Мерседес сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Она закусила губу. — Он попросил меня сделать аборт.
На какой-то миг Джареду показалось, что он ослышался или что-то не так понял, но в следующую минуту словно бы тысячи зеркал взорвались в нем, осыпав осколками. У него перехватило дыхание, сердце забухало в груди, как колокол. По коже пробежали холодные мурашки. Он судорожно сглотнул.
— Ты… беременна?..
Мерседес нервно кусала губы.
— Да. Не хотела тебе говорить… пока не решу, что делать.
Внутри у него все похолодело. Джареду вдруг захотелось разнести к чертям весь этот мир за такую несправедливость. Хоть как-нибудь унять эту боль! Мерседес была ему как сестра, именно она шесть лет назад вернула его к жизни. Он был обязан ей всем. Если бы не она, то рядом с телами его погибших жены и сына нашли бы третье тело — самого Джареда.
— Ты не хотела говорить мне, потому что этим напомнила бы про Хлою и Дилана? — Его голос прозвучал слишком ровно.
Слеза пробежала по бледной щеке Мерседес и забралась в краешек губ.
— Да, прости…
Впервые за долгое время ему захотелось выпить, чтобы заглушить невыносимую боль. Нет, этого делать нельзя, он должен победить внутренних демонов, как победил однажды.
— И ты приняла решение?..
И снова она заколебалась.
— Я оставлю ребенка.
Джаред поднялся и пересек комнату. С трудом переведя дыхание, он схватился за каминную полку.
— Я не хочу быть такой же, как мой отец, Джаред. Я не могу притворяться, что этого ребенка не существует. Пусть он и не запланирован в моей жизни, но я никогда не дам ему почувствовать себя нежеланным или нелюбимым, — в ее словах слышались страдание и боль.
Он не выдержит этого. Вот так просто стоять и наблюдать, как постепенно растет живот Мерседес и ребенок — внутри. Он не выдержит этого: сначала заботиться о ком-то, а потом — снова потерять. Если, не дай бог, что-нибудь пойдет не так… Только не Мерседес! Ему слишком дорога эта женщина…
— Прости, — пробормотала она. — Я не хотела тебя огорчать.