Ну, говори!
Прот Евстахий усмехнулся с видом некоторого превосходства, на которое ему давали право возраст и положение вожака. Устроился поудобнее, закинув ногу на ногу, и принялся рассказывать. По мере того как он говорил, глаза Томаса Монтаны загорались все сильнее. Он наклонил мордочку вперед, а его элегантная шляпа борсалино съехала почти на нос.
***
Пока Прот Евстахий рассказывал Томасу Монтане про свой план, пани Патриция и Зазнайка рыскали в саду пана Бартоломея. Пан Бартоломей человек, а не куница. Его сад был ужасно неухоженным, тут и там свисали высохшие шишки хмеля, заполонившего все вокруг. Пани Патриция собирала их в специальный мешок, который послушно тащила за ней Зазнайка.
Когда вернемся домой, поставлю настойку для Прота Евстахия. Настой из шишек хмеля восстанавливает его силы. Зазнайка, куда ты помчалась с мешком?! возмущенно закричала она вслед молодой кунице, которая уже высунула нос из сетки, окружающей сад, и с напряжением следила за бегущей дамой. Пани Патриция гневно фыркнула.
Ну и что тут интересного? Никогда не видела человека?
Видела, шепнула Зазнайка, но посмотрите, что у нее в ушах!
Бегущая женщина была в черном обтягивающем костюме, розовых кроссовках, на голове розовая в цвет кроссовок повязка, а в ушах
Ты права, шепотом ответила пани Патриция, что-то очень красивое, настоящие жемчужины!
По правде говоря, настоящие или нет, но смотрелись они великолепно. Желтые клипсы с жемчужинками, обрамленными двумя рядами голубых бусин, точно под цвет глаз их обладательницы, которая вышла из дома на пробежку для поддержания фигуры. Куницам невероятно повезло, что им совершенно не нужно беспокоиться из-за полноты: они всегда в форме. Независимо от того, сколько гуляша из лягушек куница слопает на обед, она все растрясет, бегая по лесу. Иначе дело обстоит у людей женского пола им приходится покупать шагомеры и специальные калькуляторы для подсчета калорий, дабы убедиться, что они «сожгли» лишнее пирожное. Именно этим и занималась пани Элиза Пешеход, чьей главной жизненной целью в тот момент было влезть в шелковое платье сливового цвета. Еще прошлым летом оно сидело идеально. Но, к сожалению, за каких-то несколько месяцев заметно сузилось, особенно в том месте, где у куниц растет хвост. Поэтому Элиза Пешеход с ожесточением занималась джоггингом. Она делала это уже четвертый день подряд, а платье все еще ни в какую не хотело сидеть как надо! Пока она бегала, ее помощница по дому Тамара стряпала еду, согласно указаниям работодательницы.
Пани Патриция перестала собирать хмель и шепнула Зазнайке:
Сережки действительно очень красивые, я могла бы украсить ими лампу в моей норке или просто прицепить к хвосту смотрелось бы очень элегантно. Как ты думаешь, она рассердится, если мы их позаимствуем? пани Патриция кивнула в сторону бежавшей трусцой Элизы.
Она наверняка не будет возражать, только как вы хотите это сделать? возбужденно пропищала Зазнайка, переминаясь с ноги на ногу.
Очень просто. Как обычно. Прокрадемся в ее сад, заберемся по трубе, ты останешься караулить на карнизе, а я зайду внутрь и стяну жемчужины.
А если вас поймают?
Меня? Поймают? Ты забыла, моя дорогая, что это всего лишь люди. У них нет ни нашей ловкости, ни нашего ума. Человек никогда не поймает куницу!
Как же она ошибалась!
***
Две куницы замышляли похищение, а Эвзебий по прозвищу Эби тем временем прогуливался в одиночестве вдоль забора вокруг дома пана Бартоломея. Он издалека наблюдал за грациозной Зазнайкой и вздыхал. Вздыхал и наблюдал. И снова вздыхал, и опять. Его сердце давно принадлежало маленькой проворной кунице, которая, конечно, понятия не имела ни о том, что за ней наблюдают, ни о том, что ее обожают, ведь, подозревай она что-то подобное, возможно, на секунду перестала бы ковырять палочкой в носу и ухе. Вдруг у Эвзебия перехватило дыхание из-за куста появился таинственный незнакомец. Брюнет в безупречном костюме из тонкой итальянской шерсти и ботинках с острыми носами, привезенных из самого Лиссабона. Эби, на которого элегантное одеяние незнакомца не произвело впечатления, заметил еще кое-что. Во-первых, незваного гостя окутывало облачко запаха с доминирующей ноткой мускуса. Во-вторых, он был чем-то сильно взволнован, и с него градом катился пот. И наконец, в-третьих, на обед он ел обильно посыпанный приправами кебаб его характерный запах Эвзебий не спутал бы ни с чем другим. Давным-давно, еще до того, как он присоединился к банде Прота Евстахия, Эби питался объедками из мусорных баков на задворках кебабной «Али-Баба».
С первого взгляда Эвзебий почувствовал неприязнь к усатому незнакомцу. Он шмыгнул под лист лопуха и внимательно наблюдал за каждым его движением. Тем временем мужчина озирался по сторонам, словно кого-то высматривал. В этот момент на крыльцо дома вышел пан Бартоломей. Его, напротив, не любить было невозможно. Пан Бартоломей носил удобный спортивный костюм, и от него пахло всем, что Эби обожал: лесом, прогулкой, имбирным печеньем, чаем «Лапсанг Сяо Чжун» и чем-то особенным, чем пахнут влюбленные. Потому что пан Бартоломей любил, как и Эби. Не куницу, конечно, а свою соседку, пани Элизу Пешеход, за которой каждое утро наблюдал в окно, из-за занавески. Он видел, как она расчесывает золотистые волосы, красиво наклоняя голову Ах пан Бартоломей, как и Эвзебий, не мог завести разговор, пошутить, сказать что-то кроме холодного «Здравствуйте» и «Хорошая сегодня погода» или «На вашем месте я надел бы шарф». Как только пани Элиза Пешеход приветливо ему улыбалась а она всегда так делала, пан Бартоломей хмурил брови и напускал на себя вид человека неприступного и страшно занятого. Тем временем все, что он делал, это пропалывал кустики помидоров и писал кулинарные рецензии иными словами, можно сказать, практически ничего. Одна из причин его нерешительности заключалась в том, что красивая соседка была очень богата, он же получал только скромные гонорары кулинарного критика, на которые в наше время трудно прожить. Поэтому пан Бартоломей радовался тем коротким мгновениям, когда соседка произносила звучащее словно музыка «Здравствуйте, сегодня чудесный день», на что он мог только ответить, глядя исподлобья, ворчливым «Дрсте».
А все из-за дурацких комплексов! Пан Бартоломей знал, что выглядит довольно заурядно. Конечно, в работе эта особенность была ему на руку: когда он садился в уголок в ресторане и заказывал двенадцать блюд из меню, никто не обращал на него внимания и не подозревал, что он суровый кулинарный критик, с известным именем. Благодаря его подробнейшим рецензиям некоторые рестораны (те, что заслужили признание пана Бартоломея) получали всевозможные премии, и их доходы росли с каждым месяцем. Повара же, которых он критиковал, рвали на себе последние волосы и терпели крах.
Если бы все это знала пани Элиза, она, конечно, посмотрела бы на пана Бартоломея с большим интересом в конце концов, кулинарная тема и ей была не чужда, о чем я расскажу совсем скоро.
Тайный кулинарный критик как раз заметил соседку, возвращающуюся с джоггинга, и решил занять стратегическую позицию у калитки на случай, если она захочет еще раз побежать в другую сторону. Однако этого не произошло, зато появился уже упомянутый выше таинственный усатый тип в португальских ботинках. Завидев пана Бартоломея, он оскалил невероятно красивые белые зубы, и бедного кулинарного критика передернуло от неприязни.
День добрый, милостивый государь!
Дрсте! как обычно, пробурчал пан Бартоломей.