Вы же сказали, что не знакомы с ним лично?
А я этого и не отрицаю, пожал плечами Вагнер. Однако я общаюсь с другими ювелирами, и они были о Фельдмане невысокого мнения.
Странно, он же был успешен в своей области!
Я говорю не о бизнесе, а об отношениях с коллегами и клиентурой.
И чем же он так не угодил им?
Насколько я слышал, Фельдман был лишен каких-либо понятий о порядочности.
Вот как! Есть какие-то свидетельства тому?
Ходят слухи, что он мог, к примеру, увести дорогой заказ из-под самого носа у собрата, и совесть его при этом не мучила.
А как такое возможно?
О том, что какой-то богач планирует заказать изделие, быстро становится известно, особенно среди частников, ведь они борются за каждый такой заказ. Так вот, клиент находил ювелира как правило, по рекомендации друзей или знакомых, а Фельдман мог перебежать тому дорогу, явившись к заказчику и предложив то же самое, но за меньшую цену.
И что, это не казалось им подозрительным? Толстосумы ведь обычно подозрительны!
Но они еще и прижимисты, иначе не были бы теми, кем являются! Конечно, не всегда у Фельдмана «выгорало», но чаще всего ему удавалось переманить заказчика.
И ему позволяли этим заниматься?
Ну, а что тут можно сделать?
К примеру, убить его и дело с концом!
По-моему, вы путаете ювелиров с урками, поморщился Роман. У нас так не делается!
А как делается?
Допустим, запускается слух, что кто-то закупает «левое» сырье, которое может впоследствии создать заказчику проблемы с законом. Или, скажем, что камни худшего качества выдаются за более дорогие, и цена, соответственно, возрастает А про Фельдмана я могу одно сказать: он воровал дизайны изделий, и это я уже из первых рук знаю!
То есть?
Вы же понимаете, что, когда богатый человек заказывает эксклюзивное украшение, он желает, чтобы оно было единственным в своем роде?
Ну наверное
Часто они даже ставят такое условие чтобы изделие существовало в единственном экземпляре. Заказчик платит не только за украшение, но и за престиж: его жена или подруга не должны на каком-нибудь приеме или дефиле столкнуться с женщиной, на пальце которой окажется точно такое же кольцо или на шее ожерелье!
Фельдман скопировал ваше изделие?
Это еще при жизни Карла случилось. Я сделал для одного банкира браслет, который он хотел подарить жене на годовщину свадьбы Могу показать, хотите?
Хочу, конечно! воскликнула Лера.
Она была, в сущности, равнодушна к драгоценностям, но ей хотелось взглянуть на творение рук Романа Вагнера. До этого ей лишь однажды довелось держать в руках то, что он создал потрясающее ожерелье из голубых опалов. Роман вышел и через пару минут вернулся, держа в руках толстый альбом. Раскрыв его на нужной странице, он показал Лере большую, очень качественную фотографию браслета из желтого золота в виде ящерицы, которая вся сверкала и переливалась.
Здесь все бриллианты, пояснил Роман, указывая ногтем на камни. Желтые, зеленые и коньячные.
Великолепная работа! честно сказала Лера. В магазине я такого не видела!
Там и не может такого быть, это ведь эксклюзивное изделие, единственное в своем роде.
И что, Фельдман скопировал вашу «ящерку»?
Да. Он использовал золото, но не семьсот пятидесятой, а стандартной, пятьсот восемьдесят пятой пробы, а бриллианты чуть ли не крошка, отсюда и гораздо более низкая цена. Супруга банкира сильно расстроилась, увидев на ком-то похожий браслет пришлось ее утешать, объясняя, в чем разница.
Она приняла ваше объяснение?
Не знаю, этим Карл занимался. Видимо, да, потому что больше об этом разговор не заходил, а банкир продолжает делать у меня заказы.
Насколько сильно вас расстроила эта, гм кража интеллектуальной собственности, если можно ее так назвать? спросила Лера.
Не настолько, чтобы убивать Фельдмана! усмехнулся Роман.
Да я вовсе не собиралась обвинять в его убийстве вас, просто мне хотелось понять
Что именно? Мог ли кто-то из моих коллег, оказавшись в подобной ситуации, пойти на преступление? По-моему, я уже высказал свое мнение на этот счет: мы так не поступаем. В нашей среде проще испортить чью-то репутацию, придумав какую-нибудь правдоподобную «утку», ведь в бизнесе, особенно таком нишевом, как ювелирное дело, потеря лица самое страшное, что может случиться! Спрос на дорогие изделия не столь велик, как на массовый ширпотреб, поэтому лишиться клиента, который, возможно, еще не раз обратился бы к вам, большая беда!
А за такое убить можно? ухватилась за его слова Лера. Вы сказали, что Фельдман не гнушался подобными вещами
Верно, задумчиво проговорил Роман, потирая подбородок. Лера невольно обратила внимание на то, какие у него красивые руки. Их портило лишь одно темный налет под ногтями: она где-то читала, что при работе с драгоценными металлами ювелирам трудно избавиться от металлической крошки, забивающейся под ногтевую пластину, и простой чисткой этого не исправить. Но мне все же кажется, что убийство слишком крайняя мера, чтобы рисковать потерей свободы, да и жизни, к которой привык Нет, мне трудно поверить, что Фельдман погиб из-за собственной беспринципности! Его ведь ограбили?
Да, подтвердила Лера. Остается понять, было ли целью ограбление или все-таки убийство?
О том, чем занимается Фельдман, знали многие, заметил Роман. Взяли только бриллианты?
Да, но он обычно не хранил камни дома, это был редкий случай!
Понимаю Выходит, кто-то знал о бриллиантах?
Вы правы, выходит. А Эдуард точно был в курсе!
В курсе, что Фельдман по дурости оставит их у себя вместо того, чтобы спрятать в сейфе в мастерской? Сомневаюсь!
Разговор зашел в тупик, и Лера не представляла, что еще сказать: судя по всему, Роман Вагнер рассказал ей все, о чем знал.
Как вы вообще? неожиданно даже для самой себя вдруг спросила она.
На лице собеседника отразилось изумление: он тоже не ожидал от нее подобного вопроса. Тем не менее, видимо, посчитал, что она интересуется искренне уж ему ли не знать! поэтому ответил:
Привыкаю к одиночеству. Потихоньку.
Вы и раньше не любили общество, напомнила Лера.
Ваша правда, но я никогда не был один в полном смысле этого слова, как сейчас.
Лера понимала, о чем он говорит: в детском доме его окружали люди, нравилось это Роману или нет, а потом рядом всегда был Карл. Теперь его не стало, и парень действительно остался совершенно один, несмотря на то, что формально у него есть родственники, пусть и не самые удачные. Конечно, быть богатым и одиноким не то же самое, что в одиночестве еле сводить концы с концами, и все же Лера понимала, что одному тяжело. Она порой мечтала о том, чтобы ее оставили в покое, но это другое: она с утра до вечера общается с людьми, а еще у нее есть мама, сестра и зять, который Лере практически как старший брат, поэтому одиночество она выбирает добровольно, всегда имея возможность прервать его и вновь оказаться в обществе любимых людей. Роман же одинок вынужденно, и ему гораздо сложнее, чем любому другому, вписаться в какую-либо компанию.
Не надо! услышала она его слова. Не жалейте меня, я справляюсь. В конце концов, у меня есть все, о чем можно мечтать, а остальное так, блажь, ерунда!
Вы давно говорили с доктором Сапковским?
Мы все время на связи, но у меня пока нет необходимости в дополнительной терапии, спасибо за беспокойство. Если у вас все, я бы хотел заняться очередным заказом.
Это было предложение выйти вон, и Лере ничего не оставалось, как распрощаться. Тем не менее ей казалось, что они не договорили. С тех пор, как она узнала об особом даре, или, скорее, проклятии Романа Вагнера, передающемся по мужской линии в его семье, Лера все спрашивала себя, насколько трудно выживать в мире человеку, который буквально кожей чувствует то, что переживают окружающие его люди? Эмпатия, доведенная до крайнего предела, когда ты воспринимаешь чужую боль, как свою, способна убить! Медицинские препараты помогают, но постоянно находиться на них невозможно без вреда для физического здоровья, а без них может пострадать здоровье ментальное Интересно, появился ли у Романа кто-то особенный тот, кто в курсе его проблемы? Он сказал, что привыкает к одиночеству, но ведь Лера ему никто, и он не обязан делиться с ней самым сокровенным! Да и почему ее вообще это интересует?!