Я мягонький? юноша подо мной цепляет прядь моих волос, прижимая к себе одной рукой.
Жёсткий, как куча камней! огрызаюсь я.
Его довольное мычание отрезвляет да он же издевается надо мной, а я позволяю подобное из-за смущения! Преодолевая внутреннее ощущение непотребства, я ёрзаю, выползаю из-под его руки и, вскочив, проверяю, что одежда не сползла и всё закрывает.
Юноша остаётся лежать посреди тропы, словно получил уже всё, что хотел. Я порываюсь уйти, но, глянув на наглеца, замираю. Ярость диктует мне: необходимо стребовать с вмешавшегося в мои дела юнца что-то за то, что заставил поваляться с ним в грязи. По его вине, я горю из-за собственного вынужденного бесстыдного поведения!
Меня внезапно озаряет!
Носком сапожка касаюсь бедра наглеца:
Что ж, ты хотел помочь? Вставай и помогай! Будем ловить сбежавшего духа на тебя!
Так бы сразу! юноша прыжком оказывается на ногах.
Глава 3. Ребёнок в корзине из-под редиса
Примечания:
Цыянь режущий глаз, ослепительный.
Лилян сила, власть, энергия.
Дацзе старшая сестра, сестрица.
Из-за тёмной энергии в воде сменная одежда, хранящаяся в рукаве, промокла, как и та, что была на мне, так что на постоялом дворе приходится переодеться в вещи, купленные у хозяйки. Потуже затянув на себе халат, я цепляю ждущего в коридоре заклинателя за запястье и затаскиваю в тускло освещённую комнату. Обойдя развешанные по всем поверхностям одеяния, он уверенно садится на кровать. Я поджимаю губы благовония в комнате горят, но не успокаивают, моё раздражение разгорается с ними.
Знаешь, в таком свете начинает адепт из Сюэсэ Хоянь, правильное отношение к которому трудно определить.
Что? руки сами собой складываются под грудью.
В таком свете я чётко вижу ямы под твоими прелестными глазками. Не хочешь прилечь вот сюда и поспать до утра?
Закатив «прелестные глазки», я подвязываю высохшей ленточкой волосы повыше:
И упустить подходящее для поисков время? Все известные пропавшие пропали именно в ночные или предночные часы.
Пока я зажимаю один конец ленты зубами, парень возражает:
До будущего вечера уже вряд ли случится что-то страшное. Так отчего бы не отдохнуть?
Ты трусишь? лента туго стягивает пучок. Наглости в избытке, храбрости не так много?
Не заигрывайся, ровно произносит юноша. По спине от его тона бежит холодок, отдалённо знакомый. Я не соображаю, кого он мне сейчас напоминает, но вдруг соображаю другое:
Как тебя зовут?
Имени его я до сих пор не узнала. Вежливость убежала в начале нашего знакомства вместе с озёрным духом.
А, меня? ощущение холода испаряется, парень неуместно веселеет. Чжао Цыянь, молодая госпожа! Как прикажете величать вас?
Небеса, лучше бы и не спрашивала! От вольной речи к формальностям, нелепость же!
Ван Лилян, представляюсь я.
Имечко у тёмного заклинателя занимательное, с одной стороны, от него веет обожанием тех, кто его дал, с другой, призывом остерегаться. Но при всей своей интересности, это имя мне не знакомо. А вот ему может оказаться знакомо нынешнее имя главы школы Нинцзин. А вот моё прежнее взрослое имя едва ли.
Ван Лилян-а, протягивает он моё имя по-дружески тепло. Такое суровое имя не помешает чуточку смягчить.
Я повторно закатываю глаза.
Ван Лилян-а, гляди же, какая кроватка удобная, идею затащить меня в кровать Чжао Цыянь не отбрасывает, призывно хлопает по одеялу и сюсюкает, как с дитятком. Чистенькая, никто не покусает.
Бесит!
Что ж, тогда ложись, затеряйся в Царстве Снов и нарвись на какую-нибудь злобную тварюгу! от души желаю я, подорвавшись, подобно бамбуку, брошенному в костёр, и распахиваю дверь в коридор.
Тяжкий вздох тут же рвётся наружу и будто зависает под потолком чёрной тучей. От бессилия прикладываю дрожащие пальцы ко лбу, а в мыслях только: «Надоело, надоело, как же надоело и это что, детский смех?!» Отцепив ладонь от лица, я сталкиваюсь с мальчиком в бамбуковой шляпе. Он оттопыривает детские пальчики, манит ими за собой, не стесняется показать улыбку с недостающими зубками.
Я покачиваюсь, волевым усилием удерживаюсь на ногах и моргаю, прогоняя муть, заволокшую мир. Смех, однако, после этого не пропадает, он превращается в скорбный плач. Ребёнок перестал мерещиться значит ли это, что плач настоящий? Откуда он?
Слышишь? оборачиваюсь к Чжао Цыяню. Слух у тёмного заклинателя должен быть не менее остёр, чем мой, он отличит, где иллюзия, где явь.
Что? Я много чего слышу, плечи его прыгают вверх-вниз.
Будто ребёнок плачет, поясняю я, почёсывая кулаки.
А, это слышу!
Я сразу же срываюсь с места, вниз по лестнице, на первый этаж постоялого двора, откуда и доносятся тревожащие меня звуки. В спешке даже не захватываю фонарь, чтобы не было нужды всматриваться в темноту. Завывания дитя тем неуловимее, чем ближе я к кухне. Когда я вхожу на кухню и огненным талисманом, без раздумий затолканным в рукав при одевании, зажигаю найденную свечу, ребёнок уже не столько плачет, сколько давит всхлипы.
Там, я подскакиваю Чжао Цыянь неведомо как образуется за спиной! Следуй он за мной изначально, я бы обратила внимание!
Там, повторяет адепт Сюэсэ Хоянь, подбородком указав туда, куда я и без него глядела.
Знаю, я крадусь к дальнему концу помещения, где сложены корзины с редисом. За белыми кучами, в самом уголке, вместо редиса в корзине сидит зарёванный мальчик.
Крохотный и потрёпанный, будто бы извалявшийся в грязи, он трёт липкие щёчки кулачками. Однако важно то, что щёчки эти совсем беленькие, как и глазки: дитя морщится, но не краснеет.
Я присаживаюсь перед малышом и ласково зову:
Здравствуй.
Мальчик сосредотачивает на мне слезящийся взгляд.
Здравствуй, дацзе, он будто отвык говорить, простому человеку ни слова бы не разобрать.
Губы мои чуточку подрагивают, но всё же складываются в тёплую улыбку.
Ты потерялся? я придвигаюсь на цунь ближе. Ребёнок не спешит убегать или закрываться, что считается добрым знаком.
Мне с заминкой отвечают кивком. Помявшись и поёрзав в корзине, в которой смотрится крошечной редисочкой, мальчик добавляет:
Я потерял дацзе. А потом потерялся сам.
Не задумываясь, я оглядываюсь на Чжао Цыяня: тёмный заклинатель или светлый, он должен прийти к схожим с моими выводам. Оттого и рот закрыл, дав мне заняться делом.
Я, пальцем упираюсь себе в грудь, похожа на твою старшую сестрицу?
Ребёнок кивает несколько раз.
Потому ты заговорил со мной? Хочешь, чтобы я помогла тебе найти твою дацзе?
Ты ведь можешь, дацзе? с надеждой смотрит на меня это дитя.
Я со всей возможной теплотой треплю волосы мальчишки и обещаю:
Могу. Клянусь, что приведу тебя к сестре.
Услышав желанную фразу, мальчик бросается в объятия мне не остаётся ничего другого, кроме как подняться с ним в комнату на руках и укачивать, пока не уснёт. Чжао Цыянь молчит вплоть до тех пор, пока я не укрываю ребёнка одеялом.
Тебе не следовало давать мальчонке подобные обещания.
Это верно.
Как ещё мне было его успокоить? грубо отзываюсь я.
Если ты не найдёшь его сестру, он рассвирепеет и станет опасен. Тогда его точно не успокоить.
И это тоже верно.
Но сейчас-то он безобиден. И он явно видит нас впервые, что означает, что в озере был кто-то другой. А этот ребёнок
Ещё жив, но раскололся на части, подтверждает мои подозрения тёмный заклинатель. Одна его половина где-то живёт и дышит, другая призраком воет в ночи.
И собрать его воедино можно лишь приведя к сестрице, которую он ищет.
Или просто найти вторую половину пацана и соединить их насильно, хмыкает юноша.
Выбить бы ему дурь из головы!
Ты хочешь разбить душу окончательно?! шиплю от злости, не крича лишь из-за спящего мальчика. Насилием можно только разрушать, но никак не создавать что-то!