Психанул?
Не то чтобы вот так, в открытую. Просто сказал, что это нечестно, что я уже побеждал, что нельзя играть моими чувствами, ведь я живой
И она исправила твое последнее утверждение, смерила я пенек оценивающим взглядом.
Практически да. Теперь даже не знаю: это она так пошутила, или на самом деле обиделась. В любом случае придется немного подождать, чтобы узнать. Или много.
Похоже, все-таки приобретенное, поставила я диагноз. Юстер, так нельзя! Крутилово-закрутилово! Даже если она так весело пошутила, неужели ты ее опять простишь? Где твоя мужская гордость? Не будь ты тем, кем торчишь сейчас передо мной, я бы, может, и не стала этого говорить, но теперь скажу. Тобой и твоими чувствами графиня и в самом деле играет, а ты терпишь, прощаешь, мучаешься, опять терпишь, снова прощаешь Может, хватит? Любит он ее! Нехорошая это любовь, на извращение уже больше похожа, мазохизм называется. Не слышал? Ну да, откуда, это лишь у нас на Земле бывает, тут у вас только светлые, незамутненные чувства. Даже когда тебя бэм-с! из-за любви делают пнем, то это ведь тоже экологически чисто. Тьфу ты, я аж завелась! А тебя, между прочим, тоже любят! По-настоящему. Так, что готовы в омут ради тебя с головой. Хуже даже в чужой мир. И не только с головой, но и со всеми другими частями.
Частями чего? недоуменно скрипнул пень.
Не «чего», а «кого». Нашей ведьмы.
Вашей? Которая Анна?
Именно, кивнула я, не зная, правильно ли поступила, что проговорилась. Но во-первых, Аня мне об этом не запрещала рассказывать, а во-вторых, пусть Литц теперь и пень, но он все равно маг вдруг что-то посоветует. Хотя бы скажет, как пройти до королевского дворца. Собственно, это я у него тут же и спросила. На что пень ответил вопросом же:
Зачем тебе дворец?
Не бойся, не революцию устраивать. Просто хочу найти Анну.
А она почему во дворце?
Потому что ее туда злобные землики послали.
И я пересказала Юстеру Литцу всю нашу недолгую эпопею с того момента, как он отправил нас домой. После этого пень молчал так долго, что я уже испугалась: не было ли новое заклятие Охохони более сильным, не превратило ли оно шнырятеля в реальный обрубок дерева. Но нет, он снова заскрипел:
Даже не верится, что меня любит такая девушка А еще что землики такие коварные. Наверное, это потому, что вы не рассказывали им сказки. Я же говорил, что они их любят.
Может, им еще колыбельную спеть надо было? Вот я бы их с удовольствием убаюкала!
Интересно, зачем им потребовались портреты своих родственников? задумчиво проговорил межмировой шнырятель. Ведь я правильно понял назначение той штуки, что была с тобой в прошлой раз, и о которой они у тебя спрашивали?
Понял правильно. Но лично мне это уже неинтересно. Мне куда интересней найти Аню и королевских магов, чтобы они помогли нам вернуться домой.
А я чем плох? обиженно скрипнул Юстер Литц. Я ведь вас уже возвращал. К тому же, я хочу увидеться с той, кто меня любит.
То есть ты хочешь, чтобы я привела сюда Анну?
Нет. Давай лучше вместе ее искать!
Не смешно, буркнула я. Зря я тебе все рассказала.
Не зря! истошно скрипнул пень. Выкопай меня, и я помогу тебе переместиться во дворец! Вместе со мной. Потому что я боюсь за вас, с королевскими магами не шутят.
Скорее за себя ты боишься. Что так и останешься здесь торчать, никому не нужный.
Нужный! Меня Аня любит.
Глава четвертая
Ола
Я иногда поражаюсь, что творится в головах у людей! Не, в моей тоже порой творится такое, что хочется подать объявление: «Отдам мозг в хорошую голову. Знаниями не перегружен, почти не использовался. Любит Ваню, колбасу и нести чушь». Колбасы, кстати, сразу захотелось, но я все-таки продолжу мысль. Так вот, насчет того, что в головах у некоторых людей Я сейчас об Юстере Литце. Как так можно вообще? Сначала у него любовь к ненормальной графине, что само по себе вызывает подозрения в адекватности Литца. Потом его графиня дважды в пень превращает, а он ее все равно любит. Зато когда узнает, что его любит ведьма Анна из чужого мира, он рвется встретиться и с ней. Правда, объясняет это тем, что боится за нас с Аней. Сорок лет или сколько там ему, может все четыреста?.. не боялся и вдруг испугался. Как раз, когда я мимо шла. Не, я такие повороты с завертышами не люблю. Мне нравится, когда все прямо и честно. Я так ему и сказала:
Или говори, что на самом деле придумал, или я пошла дальше.
Стой! взволнованно скрипнул пень. Хорошо. Только я на самом деле переживаю за Аню.
Но это не главное, завершила я его недосказанную мысль.
Это как бы заодно, поэтому тоже главное.
Ну давай тогда, говори, не заставляй тебя все время подталкивать!
Я вот что подумал, сказал Юстер Литц. Если Аня меня любит и если она ведьма, то может, она меня расколдует?
Я не удержалась и в голос заржала. Да, некрасиво, но я ведь не специально! Само вырвалось. Шнырятеля это, понятно, насторожило.
А что не так? спросил он. По-моему это вполне естественное желание нормального здорового мужчины. То есть, как раз нездорового. Который хочет снова стать здоровым.
И нормальным? уточнила я, прервав все же смех.
Ну да. Желательно.
И мужчиной?
Да, Ола, да! Что в этом такого смешного?
Просто ты не знаешь Анну. В смысле, хорошо не знаешь. Тем более э-э с профессиональной стороны. Видишь ли, после ее колдовства может так получиться, что ты будешь с тоской вспоминать дни, когда был всего лишь пнем.
Всего лишь?! закипятился Литц. Посмотрел бы я на тебя в таком состоянии! Разумеется, я буду вспоминать эти дни не только с тоской, но и с ужасом!
Ты меня не понял. Ты будешь вспоминать их с ностальгической тоской. Ведь пень это куда лучше, скажем, крысы.
Могу, конечно, поспорить, крыса все-таки может двигаться, есть-пить, даже, извиняюсь, любить в физиологическом смысле Но почему Анна должна захотеть превратить меня в крысу? Она же меня любит.
Ее любовь к колдовству никакого отношения не имеет. И Аня, конечно, не захочет тебя превращать в крысу. Она захочет вернуть тебе прежний образ ее любимого мужчины.
Вот видишь! Выкапывай меня скорей! истошно заскрипел пень.
Ты не дослушал, сочувственно вздохнула я. Захотеть-то она захочет, но получится у нее крыса. Или таракан. Лично я бы выбрала пень.
Но межмировой шнырятель не унимался. Он вбил себе в голову точнее, в ту часть, которая ее заменяла, будто Анина любовь поможет ведьмочке не накосячить и сделать его таким, каким он был до превращения в пень. Или даже чуточку лучше, ведь любовь, как известно, имеет свойство приукрашать предмет обожания.
В конце концов мне надоело спорить. Подумала еще и о том, что если Юстер Литц на самом деле станет прежнем, то он поможет нам с Аней вернуться на королевских магов я почему-то не сильно надеялась. И сказала:
Ну хорошо, согласна. Только чем я тебя выкопаю?
Пень молчал минут пять. Я опять стала думать, не превратился ли он окончательно в деревяшку, когда Литц заговорил снова:
Я скажу тебе заклинание. Ты должна будешь повторить его добуквенно, без ошибок, иначе может случиться беда. При этом станешь держаться за меня обеими руками. А еще возможно, это не обязательно, но лучше подстраховаться: соскреби с меня ногтем немножко древесной трухи и проглоти.
Не буду я тебя глотать! возмутилась я. Что я, людоед, по-твоему?
Сейчас я пень. Ты проглотишь лишь немного древесины. Совершенно безопасной и чистой.
Мне это реально было поперек сердца, но раз уж я сразу не сказала «нет» и «до свидания», коли согласилась помочь мировому шнырятелю, то все же сделала, как он велел: соскребла с пня немного трухи и, зажмурившись, съела.
Потом началось самое сложное. Заклинание Литца было полной белибердой.
Давай ты мне будешь подсказывать? предложила я. Как суфлер в театре. Или слушай! А сам-то все и скажи!
Нельзя. Заклинание должен произносить только человек, это незыблемое правило магии. Иначе развелось бы потомственных сов-предсказательниц, магических ежиков