3
Стали созваниваться с командиром отряда. Тот объяснил, что на завтра приходит машина с грузом, я должен с нею выехать в бригаду, в десяти километрах от нас. Там машина переночует, загрузится, потом, выезжают на паром и едут до Большой Мурты. Поскольку праздники (не помню, какие праздники) там надо заночевать. У наших старших коллег, из мехколонны «Енисейск- Энерго», какие то вагончики стоят в Большой Мурте. В них переночую. Утром другая машина пойдёт в Красноярск. И на ней мне ехать до Красноярска. В тот день машина не стала грузиться в соседней бригаде и прямиком пошли до Большой Мурты. В кабине было жарко! На улице тоже, было жарко. Я весь покрылся волдырями, весь чесался. На руках и ногах, в пахах и на ягодицах волдыри стали вообще большими, чесались неимоверно. Я руки высовывал в окно, что бы немножко их остужало. Мысли у меня в голове крутились самые отрицательные. В Большую Мурту приехали к вечеру. День был праздничный. Водитель оставил меня в вагончиках, из которых народ уехал по домам. Осталось два человека из Бригады, которые бурно справляли праздник. Торжество дошло у них уже до выяснения обстоятельств кто кого уважает. Я постарался объяснить им, что коллега из строй отряда, переночую и уеду залез на второй этаж нар, чтобы подальше от них быть и пытался лежать, дожидаясь утра. Они, в поисках истины, время от времени, катались по толстому слою сухой грязи на полу вагончика, долетали до нар. На первом этаже нар шли тяжелые бои без правил. Потом кто-то из них вставал, видел меня, мои ошарашенные глаза, которые в сумеречном свете, наверно, светились от неприязни, и с удивлением спрашивал в очередной раз ты кто? Я в очередной раз объяснял ему, что я студент, что мне надо переспать, что я утром уеду. Они уходили за стол, отмечать праздник до следующего раунда поисков истины, опять кувырком докатывались до «шконок», и опять спрашивали, кто я. Утром, действительно, пришла за мной машина, заехала! На ней добрались до Красноярска. А потом, на общественном транспорте через весь город до студенческого городка, до родной «общаги».
4
Общага оказалась не такой приветливой, как я ожидал; «право проживания в общаге закончилось для народа вместе с учебным годом! Списки новых жильцов деканат обнародует к началу нового учебного года»! Пояснила мне вахтерша пенсионного возраста, на входе в заветное здание. Я никогда не задумывался, почему одна и та же вахтерша, весь год, сидит на вахте, не меняясь, не имея выходных и праздничных дней? К тому же и день и ночь. Вахтерша не любила жильцов этого здания. Студенты не любили эту старую, не приветливую женщину с некрасивым лицом, но относились к ней как к старому шкафу, стоящему в фойе, мимо которого ходишь каждый день, протискиваясь боком и привыкнув к этому неудобству. Объяснив, что вышел из этого здания всего пять дней назад. Что у меня вещи стоят в комнате, что надо лечиться в нашей поликлинике, что другого жилья у меня в городе нет! Получил разрешение на проход внутрь здания, и раздумья вахтера о возможности ночевки на голой сетке, т. к. все постельное сдано на склад, акт подписан. Наша комната оказалась открытой, и пустой. Ни матраца, ни одеяла, ни коврика тряпки на стенке, ни боксерских перчаток, ни гитары, ни фотографий! Ушел куда то и мешок с мелкими личными вещами, скиданными туда второпях, и чемодан с одеждой Это открытие еще раз окатило меня хладом, как помоями из тазика. Присел на голую пыльную сетку кровати. Мы жили, имея два законных метра квадратных жилплощади, так же законно и неотвратимо поехали на третий трудовой семестр. Куда бы мы дели свои личные вещи? Потащили бы все с собой? Оставили на своих квадратных метрах. Вылетев из колхозной столярки как из временного, но «своего» аэродрома, я стал бумажным самолетиком, выброшенным в окно, к тому же в аварийном состоянии. Меня несло по неизвестным мне дорогам, машинам, населенным пунктам, строительным вагончикам, незнакомым людям. А человеческому сознанию необходимо приземлиться на родной аэродром, ощутить под ногами знакомую твердую основу, снова обрести корни, прочно вросшие в грунт, что бы расслабиться и вдохнуть спокойный воздух. Лет через сорок Олег Митяев споет «мы пробьем Шереметьевский сумрак и окажемся в море огней! Я по милой земле прошагаю, потеряв свой последний рассудок!!!». Мне эти его слова очень понятны и дороги, как молитва.
Но совершенно неожиданно, моего пристанища тут, уже вроде, как и нет. Моя невеста, как принято было говорить в те прекрасные и чистые времена, или моя подруга как сказали бы современные молодые люди, моя Наталия училась со мной на одном потоке, хоть и на другой электрической специальности. Это она «протащила» меня в институт, сидя рядом со мной на вступительных экзаменах, исправляя ошибки в моем сочинении. Имея твердую двойку с плюсом по русскому языку, я сам, никогда бы не сдал вступительных экзаменов. Да я бы и не поехал поступать, сам. Мыслей таких даже не было, поступать! Был глубоко уверен, что в институт поступают очень умные ребята, каких в нашем классе было почти все, а не такие посредственности, как я. Перед выпускными экзаменами в школе мне приснилось, что я поступил в институт! Я был счастлив во сне, как в жизни никогда не был. А когда проснулся хотелось биться головой об угол, за то, что проснулся и нарушил свое счастье На третий день после выпускных экзаменов в школе, Вовка, вдруг объявил, что уезжает поступать в институт, в Красноярск. Я был ошарашен он учился чуть лучше меня, и с этим уровнем знаний в институт? Он пояснил полтора месяца подготовительные курсы, платные и экзамены. Я подумал а вдруг?! И рискнул поехать с ним вместе. Получив за жизнь три высших образования, я убедился, что поступают разные люди, и заканчивают разные. И умные, и средние, и вообще без знаний, и даже олигофрены. Был такой в соседней группе Коля Горниконов, Родился музыкантом, до тридцати лет где то музыкалил. В тридцать, поступил в институт, на очное отделение. Среднего роста, полный, с огромной головой. Брал в руки любую детскую свистульку, трубу, пикульку в магазине «детский мир» и играл интернационал. Играл на всех инструментах Но в учебе Он не мог сам ни одного задания выполнить, ни одного курсового сделать. Брал чей ни будь прошлогодний чертеж, совсем чужой вариант, и ходил сдавать его пять раз, десять раз, преподаватели понимали, что он «не адекват», но, в конце концов, ставили ему зачет, и так он переходил с курса на курс. В общем каждый студент, в зависимости от уровня своих знаний, выбирает стратегию, как получать зачеты и получает диплом. Ребята, кто раздумывает поступать не поступать? Однозначно поступать! Наталия, на летний трудовой, осталась в городе, на ремонте нашей общаги. Конечно, сегодня ей сразу сказали, что «её приехал», и она прилетела в мою пустую комнату. Всем известно, что мужчина может поднимать штанги, переворачивать горы, когда он здоров и полон энергии. Но когда он заболел гриппом или не много «затемпературил» он уверен, что умирает! И он тащит свое обессиленное тело к своей женщине- жене, матери, сестре и сбрасывает его на руки женщины, как бы объявляя теперь ты несешь ответственность за мою жизнь! И она соглашается, начинает искать аспирин и парацетамол, наводить полоскание содой и солью, понимая, что ни хрена с этим жеребцом страшного не происходит. Разумеется, и я «тянул на одном крыле и остатках топлива до родного аэродрома» уверенный, что Наталья трезво рассортирует мои болячки по врачам и здравпунктам. Но я с первых слов увидел и услышал, что она тоже, оторвана от привычной общаговской жизни, висит в воздухе, без твердой опоры под ногами. Их, оставшихся на отработку, так же выгнали из своих комнат, перетаскивают с этажа на этаж, селят временно кучей, ни каких авансов не обещают. Буфет, которым вся общага ужинала и вечеряла, не работает. Антисанитария и грязная черновая работа. Деньги с последней стипендии все работники отложили на билеты, ехать до дома. На оставшиеся копейки надо полтора месяца прожить. А что заплатят не заплатят за ремонт своей общаги ни кто не знает. Вещи мои она перетащила в нашу этажную фотолабораторию, которой я заведовал. Там есть чайник и наверно сахар, хлеба она принесет. С ночевкой помочь не знает как. Как сейчас у студентов принято жить гражданским браком у нас не было разрешено. Мы были и оставались до свадьбы жених и невеста, поехали за тестом. Поэтому и показывать ей свои болячки я не мог. Застелив сетку кровати ковриком, я прокрутился ночь, на утро отправился в городскую больницу.