Блондинка явно хочет решить все быстро. Я осторожно обороняюсь, пытаясь найти у нее слабые места. Она предпочитает колющие и рассекающие накрест удары, и я никак не соображу, как ее вырубить.
Ну давай, умирай уже! рычит она.
Дамы, вперед! Я отбиваю атаку и пытаюсь вывести ее из равновесия целой серией наскоков. Рядом с воротами, через которые мы вошли, валяется рухнувшая башня, со всех сторон окруженная грудами обломков выше человеческого роста. Индикатор на воротах мигает красным, сигнализируя о невозможности прохода до тех пор, пока один из нас не умрет. Эти груды дают мне преимущество, так что я снова отбиваю удар, затем делаю шаг назад и подставляюсь.
Блондинка пользуется этим, и мне с трудом удается блокировать атаку, потому что она быстрая. Но ума ей недостает, и она определенно не ожидала ножа в моей левой руке, ранее покоившегося в набедренных ножнах. Пытаясь избежать лезвия, теперь уже она подставляется и я вонзаю свой меч ей в живот.
Она падает на колени. Да и я тяжко опускаюсь на четвереньки почти падаю. Блин, когда она успела рубануть меня по ноге? Наверное, не стоило так полагаться на свои рефлексы.
Ну что, хватит? молю я, внезапно чувствуя слабость.
Я Она выглядит странно, обеими руками сжимает рукоять меча, который из нее торчит. Э Пытается сглотнуть. Кто
Я Робин, беспечно говорю я, глазея на нее с интересом. Не думаю, что когда-либо видел, чтобы кто-то умирал с мечом в животе. Ну что ж, много крови и отвратительный запах вспоротых кишок. Я думал, она будет извиваться и кричать, но, может, у нее есть какой-то регулятор болевых порогов. Так или иначе, я и сам сейчас цепляюсь за рану на ноге. Мы товарищи по боли и страданиям.
А ты?..
Гвин. Она сглатывает кровь. Накал ненависти утихает, обнажая что-то, до поры скрытое. Удивление?
Когда ты в последний раз выполняла резервное копирование?
Она прищуривается:
Э-э-э. Час. Тому назад.
Хорошо. Могу я покончить с тобой?
Нам нужно мгновение, чтобы встретиться глазами. Она кивает.
А ты? Когда?
Я наклоняюсь, скривив губы, и беру ее меч.
Когда я сделал резервную копию? В смысле после операции на памяти?
Она кивает, или, может, вздрагивает. Я поднимаю лезвие и хмуро смотрю на ее шею. Это расходует всю мою энергию.
Хороший вопрос
Перерезаю ей горло. Кровь брызжет во все стороны.
Никогда.
Я хромаю к выходу воротам А и прошу восстановить ногу, прежде чем вернуться в бар. Ворота отключают меня, и через субъективный момент я просыпаюсь в кабинке туалета в задней части паба тело как новое. Смотрю в зеркало, чувствуя себя опустошенным, но вполне в ладах с собой. Может, скоро буду готов к бекапу? Сгибаю правую ногу. Ассемблер ее прилично канонизировал, исправленная мышца работает, как надо. Надо впредь избегать Гвин, по крайней мере, до тех пор, пока она не уймет бессмысленный гонор, что, вероятно, займет некоторое время, если она продолжит приставать к более сильным и опытным бойцам. Я возвращаюсь к столу.
Кей, как ни странно, все еще там. Я ожидал, что она ушла. A-ворота работают быстро, но все же требуется минимум тысяча секунд, чтобы сломать человеческое тело и снова его собрать: в нем много битов и атомов, которыми непросто манипулировать.
Я опускаюсь в кресло. Да она еще и купила мне новую выпивку!
Прошу прощения, брякаю на автоматизме.
К такому привыкаешь. Тебе получше?
Я задумываюсь над вопросом. На мгновение мысленно возвращаюсь в бетонную пустошь, к горячей боли в ноге и чистой ненависти, высвобождающейся в удар по горлу Гвин острой железкой.
Что было, то прошло, говорю я наконец, смотрю на свой бокал и опрокидываю залпом.
Так как дела? спрашивает Кей, глядя на меня. Ну, если ты хочешь поговорить об этом, поспешно добавляет она. Теперь я понимаю, что Кей напугана и обеспокоена. Мое кольцо условно-досрочника все время шлет пульсирующие волны тепла.
Ясное дело, отвечаю я с улыбкой, вероятно, усталой. Ставлю перед собой бокал. Кажется, я все еще в диссоциативной фазе. Перед тем как отправиться в город сегодня вечером, я сидел один в своей комнате и рисовал скальпелем красивые линии на руках. Мне было интересно, следует ли мне порезать себе вены и положить конец всему этому. Я был зол. На себя. Но все прошло.
Бывает. Что изменилось?
Я хмурюсь. Мне мало помогает знание того, что это частый эффект реинтеграции.
Я поступил как придурок. Когда вернусь домой, мне понадобится резервная копия.
Резервная? Глаза Кей расширяются. Ты весь вечер ходишь с мечом и повязкой дуэлянта, и у тебя нет запасника? Ее голос переходит на писк. Чем ты думаешь?
Знание о том, что у тебя есть бекап, притупляет чувства. Я, повторю, был жутко на себя зол. Перестаю хмуриться, когда смотрю на нее. Но нельзя постоянно так злиться.
В частности, перспектива узнать, кто я или кем был, внезапно стала ужасно, всецело пугать меня. Что это значит, почему я вдруг почувствовал чужие эмоции сразу после того, как выпотрошил кого-то мечом? Во мраке Средневековья это было бы трагедией, но даже здесь смерть не то, к чему люди относятся небрежно. В один ужасный момент мне хочется сбежать в город, найти Гвин и извиниться перед ней. Только это ерунда. Она ничего не вспомнит и будет в том же настроении, что раньше. Наверное, вызовет меня еще на одну дуэль и благодаря своей неизменной бессмысленной ярости порвет в клочья.
Думаю, я прихожу в норму помаленьку, говорю я. Знаешь какое-нибудь место побезопаснее, где эти гребаные берсерки не ходят толпами?
Хм. Она смотрит на меня критически. Если избавишься от меча и повязки, не будешь особенно выделяться в зоне для пациентов во второй фазе. Это в нескольких шагах отсюда. Я знаю место, где готовят действительно хороший стейк из кенгуру. Ты как, голоден?
Сразу после дуэли вместо жажды насилия у меня разыгрался аппетит. Кей ведет меня на прекрасную площадку из алмазного волокна с низкой плотностью, засаженную бонсай-секвойей, где старомодные паровые роботы жарят сочное мясо на мангале. Мы болтаем, и мне ясно, что она сильно заинтригована тем, как я у нее на глазах оправляюсь от эмоциональных эффектов хирургии памяти. Я пытаюсь вытащить из нее подробности жизни среди ледяных упырей, она расспрашивает меня об академии фехтования Невидимой Республики. У нее извращенное чувство юмора, и, когда с едой покончено, она предлагает «сходить развлечься».
«Развлечься» значит поучаствовать в довольно непринужденной групповухе с переменным составом в одном из зданий клиники. Когда мы приходим, собирается всего человек шесть почти все на большой круглой кровати, угощают друг друга кальяном и лениво мастурбируют. Кей прислоняет меня к стене рядом с входом, целует и тремя руками делает что-то возбуждающее мою промежность и яички. Затем исчезает в ванной, чтобы воспользоваться ассемблером. Я жду ее и тяжело дышу. Когда она возвращается, я почти не узнаю ее: волосы стали синего цвета, две руки отсутствуют, а кожа цвета кофе и молока. Она идет прямо ко мне, снова меня целует, и я узнаю ее по вкусу рта. Несу к кровати, и после первого быстрого совокупления мы присоединяемся к кальянщикам, исследуем тела (свои и соседские) до тех пор, пока не начинает клонить в сон.
Я лежу рядом с ней, почти лицом к лицу, а она шепчет:
Это было здорово.
Здорово, эхом повторяю я. Много воды утекло с тех пор, как я И тут же когнитивные функции мне изменяют.
Я здесь ошиваюсь регулярно, говорит она. А тебе хотелось бы?
Я вот что хочу сказать
Что?
Я не помню, когда в последний раз трахался.
Она кладет одну руку мне между бедер.
Действительно?
Ну да, не помню. Я хмурюсь. Забыл, выходит.
Забы-ы-ыл? Она выглядит удивленной. Может, у тебя был плохой опыт по части отношений? Может, поэтому ты и согласился на операцию?