А потом папа съехал, чтобы не видеться с мамой до развода (тогда еще не было решено, что Леля останется жить с папой), и начался недолгий, но утомительный для всех бракоразводный процесс. Родители все делали мирно, по любви, как они говорили, но случалось Леле слышать и скандалы, которые заканчивались мамиными слезами и папиными хлопками дверью. И самое ужасное Лелин мир так и не обрел ничего постоянного. Она до сих пор иногда спохватывалась и начинала прислушиваться: не трясется ли земля, вдруг планета наконец решила разрушиться следом за Лелиной семьей.
Страхи могли бы легко сгладиться отцовской улыбкой или маминым объятием, но родители, погруженные в свои заботы, не находили сил, чтобы позаботиться о ком-то, кроме них самих. Иногда мама думала: «Надо бы с Лелькой по магазинам пройтись», а потом представляла, как, по закону подлости, обязательно встретит знакомых и непременно эти знакомые полюбопытствуют, что это Андрей Петрович номер в отеле снимает, а не дома живет (откуда только всем все известно?!). И придется что-то придумывать, объяснять «Нет, думала Лелина мама, нет сил, не сейчас. Как-нибудь потом прогуляемся. Лелька ведь все понимает и зла не держит».
Андрей Петрович тоже, просиживая вечера наедине с водкой в номере отеля, думал: «Кажется, у Лели родительское собрание, надо не забыть» и забывал, закопавшись в важных документах на работе все что угодно, только бы не отвечать на сообщения адвоката и не думать о жене Почти бывшей, но от этого не менее любимой. «Понимаешь, болит, говорил Андрей Петрович другу в один из таких вечеров после работы. Они сидели в ресторане. Думаю, ну и черт с ней, хочет свободы, пусть получает. А ведь сказать не почувствовать! Дом этот видеть не могу. Для нее ведь строил!»
Так и получалось, что Лелины переживания выслушать никто не мог. Стараясь отвлечь себя, она переключилась на модные журналы и не могла не сравнивать себя с красавицами с глянцевых страниц. Мама у Лели была красивой женщиной, и Леля всегда с гордостью считала, что похожа на нее, но как-то раз она заехала к маме на работу. Шел спектакль, и она сидела в гримерной вместе с визажистами, ждала. Визажистами оказались две простенькие женщины, уже не юные, но еще в самом расцвете сил. И эти силы они решили потратить на Лелю. Одна, пышная и громкая, оглядела ее деловито и сказала:
Какая-то ты бледненькая, крошка, сейчас добавим тебе красок!
И они покрыли несколькими слоями косметики Лелино лицо, особенно долго колдуя над глазами. Леля сжалась, ей все время хотелось оттолкнуть этих женщин. Кисточки в их руках не оставили ничего родного и знакомого на лице. «Неужели я так плоха? Неужели совсем некрасива?» в ужасе думала Леля. Фотографии в журнале отвечали: «Да, все так, недостаточно красива», а зеркало подтверждало: «Ни высокого роста, ни грации, ни изящества, ни обаятельной улыбки, пышной груди ничего». И Леля все больше замыкалась в себе. Через несколько дней после случая в маминой гримерке она скупила почти весь магазин косметики и перестала носить обычные джинсы и свитера, заменив их яркой модной одеждой. Любой тренд, стоило ему только появиться, тут же оказывался в Лелином гардеробе. Она считала, что если с природной красотой не вышло, то одежда и макияж добавят обаяния. А потом, со временем, от ненависти к своей внешности она пришла к пониманию, что ей и правда нравится краситься яркими тенями, носить блузку с перьями или надевать носки с босоножками. Она чувствовала себя собой смелой, отличающейся от всех и способной выносить эту неординарность, несмотря на недовольные и осуждающие взгляды.
Выплескивая злобу на все: на родителей, на надоевшую до тошноты головную боль, на новую школу и одноклассников, Леля с силой, так же лежа на спине, стала колотить по кровати руками и ногами. Филя с интересом на нее посмотрел.
В дверь постучала и быстро вошла, не дожидаясь разрешения, тетя Таня. Леля часто злилась на нее за то, что личное пространство для той было лишь условностью, и никакие разговоры не помогали. Тетя Таня обещала, что будет стучать, действительно делала так первые пару дней, а потом все по новой.
Тетя Таня жила с Лелей и Андреем Петровичем уже около трех лет. Хотя правильнее будет сказать, что это они жили с ней. Когда Андрею Петровичу предложили высокую должность управляющего в московской компании, семья начала подыскивать себе жилье, и тетя Таня с искренним желанием и любовью предложила им свою большую квартиру, оставшуюся от мужа-композитора (тетя Таня удачно вышла замуж когда-то в молодости). Посовещавшись, Лелины родители сначала отказались: неудобно стеснять человека. Тетя Таня тогда расстроилась и даже, кажется, плакала во время разговора с Андреем Петровичем по телефону. Она была очень одинока. Родители сдались. Так и стали жить вместе. Тетя Таня любила готовить и заниматься домом и окружила заботой своих гостей. Возвращение Андрея Петровича и Лели в маленький городок стало для нее настоящим ударом. Она плакала, постоянно пила успокоительное и преданно заглядывала в глаза племяннику, надеясь, что он передумает. Андрей Петрович тетю любил и был ей благодарен за то, что она поддержала его, когда погибли его родители, едва ему исполнилось восемнадцать, был благодарен и за три года тепла и уюта, поэтому не вынес ее слез и предложил уже навсегда переехать жить к ним. Теперь, когда родители Лели развелись, домом занималась только тетя Таня.
Была она женщиной исключительно простой, доброй, безыскусной (Лелю всегда удивляло, как она с такими качествами умудрялась крутиться в кругах советской интеллигенции вместе с мужем-композитором), правда, уж очень любопытной. А еще любила давать советы, искренне считая, что благодаря ее невинным, сказанным добрым голосом замечаниям человек сможет стать лучше. Из-за последних двух пунктов у Лели были с ней сложные отношения, хотя простодушная тетя Таня об этой сложности и знать не знала, а Лелину скрытность, холодность и язвительность списывала на переходный возраст и считала, что своей любовью рано или поздно отогреет эту «ледышечку».
Леленька, я тебе принесла чай и грушевый пирог. Ой, а ты почему лежишь? Еще в таком виде А если папа зайдет!
Папы дома не бывает. А у меня голова болит.
Тетя Таня вздохнула:
Бедный ты мой ребенок, мучаешься с детства. И за какие грехи?
Пережатому нерву, теть Тань, все равно, есть ли грехи. Он просто мешает крови нормально циркулировать и все.
«Скорую» вызвать?
Нет, пока терплю.
В животе заурчало. Леля знала, что скоро головная боль станет еще невыносимее, поэтому лучше перекусить сейчас. Она со вздохом села на кровати, взяла у тети Тани чай и пирог.
Тебе бы еще килограммчика три набрать, и красота! Грудь станет сразу попышнее, и вообще мягкость появится, дала тетя Таня очередной бесценный совет.
Леля ее проигнорировала.
Как все прошло в школе? полюбопытствовала тетя Таня.
Она ждала Лелиного возвращения с самого утра так ей не терпелось узнать подробности. Но Леля обманула ее ожидания, ответив, жуя пирог:
Отфращительно, проглотила кусочек и добавила: Не пирог, в смысле, а школа. Успела перессориться с ребятами буквально на пороге.
Надо же! А из-за чего вы поссорились? Кто начал?
Леля поморщилась, давая понять, что подробностей не будет, тогда тетя Таня назидательно сказала:
Зачем ты так, Леленька? С людьми дружить нужно. Без людей плохо.
Тетя Таня, а дружбы не бывает. Зачем пытаться, каждый за себя всегда. И всем друг от друга что-то надо. Я это точно знаю. Только вот Филя никогда не предаст, да, товарищ? Леля снова с любовью почесала макушку сенбернара.