Здравствуй, сводный брат протянул мне руку, которую я демонстративно проигнорировал.
Давай без сантиментов, Маркелов. Я не для этого десять часов провел в самолете. Мне нужны детали, потом я назову сумму. Твоего «согласен» будет достаточно, чтобы я взялся за работу. Нарушение контракта пуля. Он дернулся. Устраивает?
Яна моя единственная дочь. Ради нее я согласен на все. Брат налил себе воды с листьями мяты и долькой лимона, сделал пару глотков и стал объяснять: Я попал в сложную ситуацию, Лука. Передо мной встал выбор: либо провести слияние с одним крупным холдингом, либо переоформить кое-какие документы и выплыть самостоятельно. Слияние, как ты понимаешь, мне не особенно импонирует на данный момент, и я выбрал второй вариант. Мы договорились об определенной сумме благодарности, только все изменилось, когда Дасаев увидел Янку. Ты не поверишь, что потребовал этот ублюдок!
Почему? ржу в ответ. Иван непонимающе сдвинул брови. Он же коллекционирует молоденьких девчонок. Ты не знал? Целок вскрывает сам, потом отправляет в бордель. Если девочка послушная и ему особенно нравится, то ей достаётся работа в эскорте. Это, считай, элита, достал из пачки сигарету, провел по ней носом, вдыхая аромат отличного табака.
Не думал, что это коснется моей девочки. Ты поможешь? растеряв всю свою спесь, Иван смотрит мне в глаза.
Еще немного и бахнется на колени. Мое эго просто ликует, глядя на эту картинку.
Я прошу тебя, Лука.
Нарисовал на салфетке семизначную сумму, швырнул ее брату через стол. Он внимательно посмотрел, согласно кивнул, поджигая тонкий кусочек бумаги.
Я согласен, произнес вслух Иван. Увези Яну отсюда. С Дасаевым я все решу сам.
Буду нянькой, усмехнулся в ответ. Когда ты нас познакомишь?
У брата зазвонил мобильник. Мужчина извинился и принял вызов. Первые две секунды разговора сделали из серьезного мужика перепуганного отца.
На Яну напали, сообщил он севшим голосом, подрываясь со своего места.
Глава 3. Особенная
Яна
Отпустите! по моим щекам текут слезы ужаса. Куда вы тащите меня? Помогите! Умоляю! скатываюсь в настоящую истерику, но на заполненной автомобилями парковке огромного торгового центра никто даже не смотрит в нашу сторону.
Да заткись ты! Достала, крупный мужчина ударил меня наотмашь прямо по лицу.
Во рту моментально появился металлический привкус крови, перед глазами заплясали черные точки, а в голове зазвенело до тошноты.
Ты чего творишь, дебил?! орет на него второй. Девочку надо доставить в презентабельном виде. Шеф такое не простит.
Похуй, выругался похититель, завязал мне глаза темной непрозрачной тканью, в рот вставил кляп, а руки пристегнул наручниками к ручке над автомобильной дверцей. Вот скажи, жалуется он соучастнику. Нам больше заняться нечем, как баб по городу отлавливать?
Эта особенная.
Машина тронулась с места, меня качнуло, кожу на руках оцарапало холодным металлом.
Это же не шлюха. Такие стоят дорого, а ты испортил.
От услышанного меня скрутило до тошноты. Я совершенно не понимаю, что происходит. Это похоже на какой-то дебильный розыгрыш, но никак не на современную реальность.
«Папа, вытащи меня отсюда, я умоляю», жалобно поскуливаю без возможности произнести хоть слово.
Мы куда-то едем. Мужчины ведут неспешную беседу, где из приличных слов только предлоги. Они громко смеются и много курят. В салоне уже нечем дышать от едкого дыма, разъедающего глаза. Огромный черный внедорожник несется по городу, лишь прибавляя скорость. Я очень хорошо ее чувствую, болтаясь подвешенной куклой на заднем сидении этого «катафалка».
Сильный удар толкает меня вперед, и к разбитой губе добавляется кровоточащий нос, ободранная на запястьях кожа и очередная волна ужаса, сковавшая дыхание. За скрежетом металла с улицы слышны громкие мужские голоса, хлопки, похожие на выстрелы, но точно не разобрать, я на грани потери сознания. Да и кто будет стрелять на улице средь бела дня? Мы же не в кино. Успокаиваю себя этими мыслями, отдаваясь спасительной темноте.
Яна, родной голос не дал отключиться.
Папа отстегнул меня от двери, на руках вынес из машины, не снимая повязки. Я пока даже не плачу. Заторможено уткнулась носом ему в плечо и позволяю себя нести.
Все хорошо, слышу его голос. Все будет хорошо, зачем-то повторяет папа, укачивая меня на коленях как маленькую. Но так становится хорошо, спокойно, что тело начинает расслабляться, глаза слипаются.
Ай! вздрогнула, когда в руку вошло что-то болезненно-острое.
Так надо, это снова папа, мне не кажется.
Вроде бы Веки тяжелеют, тело не слушается, все вокруг странно замедляется, даже стук моего сердца.
Спи, его губы коснулись моего виска, как последний толчок в долгожданную темноту, куда в первый раз мне не дали провалиться.
Просыпаться оказалось трудно. Если бы я знала, что такое похмелье, назвала бы это состояние именно так. Папа, после того как переберет с алкоголем, постоянно жалуется на головные боли, сухость во рту, озноб и ломоту в теле. Ко всем прочему у меня еще затекли ноги и руки. Они слушаются с трудом, а каждое движение провоцирует желудок на приступ тошноты.
Я с трудом могу вспомнить, что случилось. В голове все смешалось, и все больше кажется, что похищение мне привиделось. Ну правда, ведь так не бывает. Мы живем в современном цивилизованном обществе, где не нападают на человека среди бела дня в людном месте!
Очнулась? ко мне подошел мужчина в белом халате, заглянул в глаза, прощупал пульс.
Мозг работает еще слишком заторможено, и до меня медленно доходит, что это врач, я в больнице, и говорит он со мной на английском языке.
Ты меня понимаешь?
Кивнула.
Вставать пока нельзя. Нужно выпить вот это, положил на стол две большие белые таблетки, в стакан налил воды из прозрачного графина. Тебе станет легче.
Где папа? спросила у врача, не спеша принимать лекарство.
Папа? Он удивленно приподнял бровь.
Да, мой папа. Маркелов Иван, объясняю врачу.
Нет. Тебя привез другой мужчина. Он подписал все документы, оплатил лечение и уехал. Вечером вернется, чтобы забрать домой, ошарашил меня доктор и показал взглядом на таблетки, которые я все еще не выпила.
Глава. 4. Нельзя
Яна
Проглотила пилюли, и уже минут через десять заторможенность стала отпускать. На ее место пришел страх. Со второй попытки мне удалось встать на ноги. Пошатываясь, подошла к окну, чтобы попробовать понять, куда я попала. Оперлась ладонями на высокий подоконник, прижалась лбом к прохладному стеклу и замерла в шоке, рассматривая шумный Нью-Йорк.
Здесь я была с отцом несколько раз, потому легко узнала этот город. В средней школе даже мечтала перебраться сюда на постоянное место жительства, но весь бизнес отца сосредоточен в России. Здесь только партнеры. Ему невыгодно было переезжать, а я нашла другую мечту и позабыла, как мне нравится шумный, постоянно двигающийся мегаполис.
В других обстоятельствах я бы точно обрадовалась, но сейчас в висках стучит вопрос: как я здесь оказалась? Кто меня заберет? Где мой отец?
Надо позвонить, прошептала, сглотнув липкий ком в горле. Просто позвонить и все встанет на свои места, шарю рукой под подушкой, в тумбочке, даже под кроватью.
Ни мобильного, ни документов, ни моих вещей. Стало дурно.
Я опустилась на матрас, закрыла руками горящее лицо. Просто дышу, отгоняя панику.
В палату вошла женщина средних лет. Тоже в белом халате. На подносе еда и снова таблетки. Я не хочу пить таблетки. Мне нужен телефон.
Где я могу позвонить? обратилась к медицинской сестре.
Вам нельзя, она покачала головой.
Что значит «нельзя»?! Подождите! поймала ее за руку, когда та собралась уйти. Вы не понимаете, хотела сказать про похищение, но это даже в голове прозвучало странно. Мне очень нужно. Я волнуюсь за отца.