Она невольно зажмурилась в ожидании то ли смерти, то ли чего-то ещё более ужасного Но истошно вопящая игрушка просто промчалась мимо, обдав напоследок Лёлю резким неприятным запахом палёной резины. Потом сзади, со стороны речки, до ушей девушки донёсся характерный булькающий звук, и на этом всё смолкло
Зато закричала сама Лёля; не закричала даже завопила, ещё похлеще ожившего клоуна. И, завопив, бросилась прочь от страшного этого места. Она всё бежала и вопила, вопила и бежала, и всё казалось Лёле, что зловещая эта игрушка тоже мчит следом и вот-вот должна её настигнуть! Вокруг были люди, превеликое множество взрослых людей, но Лёля понимала, что никто из них ничем не сможет сейчас ей помочь, ибо у взрослых свои «взрослые» ужасы и свои «взрослые» представления о кошмарах.
В этих «взрослых» ужасах и кошмарах могли быть серийные убийцы и отпетые уголовники, там могли также фигурировать пьяные лихачи-водители и потерявшие человеческий облик наркоманы. Но ни в одном из «взрослых ужастиков» не могло быть ожившего гуттаперчевого клоуна, потому что в реальной жизни такого просто не могло быть!
Именно это и было самым ужасным, ибо рушился такой привычный и, казалось бы, навсегда устоявшийся мир вокруг. А вместо него открывалась вдруг чёрная зияющая бездна, в которую так легко было упасть
Зияющая эта бездна и в самом деле разверзлась вдруг у самых ног девушки, и, не сумев удержаться на её краю, Лёля покачнулась и с воплем ужаса полетела куда-то вниз.
Она летела долго, бесконечно долго, а чёрная бездонная пропасть всё продолжалась и продолжалась и никак не желала заканчиваться
Глава 3
Очнулась Лёля в каком-то небольшом, но на удивление светлом и, скорее даже, на удивление белом помещении. Белым тут было буквально всё: потолок, стены, небольшой стол с двумя табуретами, даже плотные тяжёлые шторы на единственном окне, и те оказались молочно-белого цвета.
Сама же Лёля почему-то лежала на кровати, заботливо укрытая одеялом (тоже белым), а рядом, на пустой соседней кровати, сидела мать в наброшенном на плечи белом халате и заботливо держала Лёлю за руку. Заметив, что Лёля открыла глаза, мать ободряюще ей улыбнулась и при этом украдкой смахнула с лица остатки слёз.
Как ты, доча? негромко осведомилась она.
Нормально! осторожно приподняв голову, Лёля принялась удивлённо осматриваться по сторонам. А где это мы?
В больнице, сказала мать, потом помолчала немного и добавила: Ты только не волнуйся, врач сказал, что тебе вредно волноваться
Врач?! Какой врач?!
Мать ничего не ответила.
Я что, заболела?
Что-то было не так с Лёлей, совсем даже не так Что-то она напрочь позабыла: важное что-то, жизненно даже необходимое
Вот только что именно? И как это «что-то» всё же вспомнить?
Лёля вдруг поняла, что не хочет вспоминать это «что-то», что она просто боится будущих своих воспоминаний.
Одноклассницы твои заходили, сказала мать, внимательно и как-то встревожено посматривая на Лёлю. Вместе с классным руководителем. Посидели немножечко
И Марьянка тоже? мгновенно насторожившись, спросила Лёля.
Не было Марьяны, проговорила мать после некоторого молчания.
Почему?
Вместо ответа мать лишь как-то неопределённо пожала плечами.
Почему не было Марьянки? закричала Лёля, вскакивая с кровати. Почему другие были, а её не было?!
Тише, тише!
Обняв Лёлю, мать крепко прижала её к себе.
Успокойся! Тебе вредно волноваться!
Ничего на это не отвечая, Лёля лишь ещё крепче прижалась к матери. И тут
Вспомнив о Марьяне, она тотчас же припомнила и всё остальное. И главное: жуткого этого клоуна, который, конечно же, вернётся, чтобы отомстить. А форточка, как назло, настежь распахнута, и дверь тоже можно было бы поплотней затворить
Ты что, доча?! встревожено спросила мать, видимо, заметив в лице Лёли какие-то перемены. Плохо тебе, да?! Может, врача позвать?
Мобильник где мой мобильник? Я должна Марьяне должна позвонить!
Да вот же он, на тумбочке! Только, может, не надо тебе сейчас звонить? Или впрочем, как знаешь!
Трясущимися руками Лёля схватила мобильник, принялась лихорадочно «листать» меню. Ага, вот!
Она поднесла телефон к уху, затаила дыхание. Давай же, давай
Аппарат абонента выключен или находится вне зоны досягаемости, услужливо сообщил Лёле мобильник.
Да нет же, нет!
Лёля вновь нажала кнопку вызова.
И снова услышала всё тот же вежливый автоматический голос, сообщающий ей, что в настоящий момент с данным абонентом связь не может быть установлена.
Да что же это такое?!
Откинувшись на подушку, Лёля некоторое время лишь с молчаливым испугом смотрела на настежь распахнутую форточку.
Может, у неё, это ну, с телефоном проблемы какие как-то не совсем уверенно проговорила мать. Потом она взяла из безвольной руки дочери мобильник, вновь положила его на тумбочку. Или разрядился, может всякое бывает
Закрой!
Что?!
Форточку закрой! лихорадочно прошептала Лёля, испуганно озираясь по сторонам. И двери прикрой пожалуйста!
Хорошо!
Поднявшись с кровати, мать первым же делом плотно прикрыла дверь палаты, потом подошла к окну. Перед тем, как захлопнуть форточку, вопросительно оглянулась на дочь.
Закрой! почти умоляюще повторила Лёля, обессилено откидываясь на подушку. И пожалуйста забери меня отсюда!
Заберу! возясь с форточкой, пообещала мать. Завтра же утром попрошу, чтоб тебя выписали
Завтра?! вновь вскинулась Лёля. Почему завтра?!
Ответить мать не успела. Заскрипела, вновь отворяясь, дверь, и Лёля, вся похолодев от страха, испуганно на неё уставилась.
Но это оказался всего-навсего доктор, высокий и толстый, со смешными усами, переходящими на щеках в пушистые бакенбарды. И этот его немного комичный вид, как ни странно, совершенно успокоил Лёлю.
Ну, как мы себя чувствуем? проговорил доктор звучным басовитым голосом. Лучше уже нам?
Лучше! вместо Лёли ответила мать, вновь подходя к кровати. Домой вот просится
Домой это хорошо! сказал доктор, тоже подходя поближе. Домой это просто замечательно!
Он пододвинул табурет как можно ближе к кроватям и сел.
Ну а теперь рассказывай!
Проговорив это, доктор замолчал в ожидании ответа.
Что рассказывать? прошептала Лёля и, немного помолчав, добавила: Нечего мне рассказывать!
Доктор, конечно же, ни капельки не поверит её сбивчивому повествованию об внезапно ожившей игрушке. Ещё, чего доброго, за сумасшедшую примет, в психушку направление выпишет
Нечего мне рассказывать! уже более решительно повторила Лёля.
Так уж и нечего? улыбнулся доктор. Что-то же с тобой произошло или ты не помнишь, что именно?
Лёля ничего не ответила. Врать не хотелось, выложить всю правду тем более
Расскажи, доча! присев на самый краешек кровати, мать вновь взяла Лёлю за руку. Всё доктору расскажи! Ведь что-то же тебя так напугало вчера?
Вчера?
Лёле показалось, что она ослышалась.
Так это случилось вчера?
Что, это? насторожился доктор, внимательно глядя на Лёлю. Ну-ка, давай выкладывай всё как на духу!
Но Лёля ничего выкладывать не стала. Она лишь испуганно и как-то беспомощно взглянула на мать.
Напугал её кто-то сильно, вместо Лёли вновь заговорила мать. Да так сильно, что
Что она пятерых прохожих исцарапала, а одного почти до крови искусала? перебил её доктор, вставая. Ладно, я ещё зайду чуть позже.
Он вышел, так и не прикрыв за собой дверь, но Лёли теперь было уже совсем не до двери. Огорошенная только что услышанным, она некоторое время лишь молча смотрела в стерильно-белую пустоту дверного проёма.
«Исцарапала почти до крови искусала» всё звучали в её голове последние слова доктора.
Она, Лёля, царапала и кусала людей! Да такого просто быть не могло! Просто не могло быть!