Или всё же могло? И как так получилось, что она ничегошеньки об этом не помнит?
Ты царапала тех только, кто пытался тебя остановить, правильно угадав тот сумбур и смятение, что творились сейчас в душе дочери, пояснила мать. Вырывалась, кусалась, царапалась но сама на людей не бросалась, так что
Не договорив, мать замолчала, а Лёлю вдруг молнией обожгла новая страшная догадка.
Что это за больница?! закричала она, вскакивая, вернее, попытавшись вскочить, но мать эту попытку решительно пресекла. Это психушка, да?! ещё громче закричала Лёля, отчаянно извиваясь в цепких материнских объятиях. Меня сюда на всю жизнь заточили, так?
Ну что ты ерунду мелешь?! отпустив Лёлю, мать тотчас же вскочила с кровати и, подойдя к окну, отдёрнула штору. Психушка выдумала тоже! Наша эта больница, городская! Не веришь, иди в окно посмотри!
Но Лёля уже и сама успокоилась.
Когда меня отсюда выпишут? спросила она, вновь укладываясь в кровать. Завтра?
Завтра, подтвердила мать, но полной уверенности в её голосе Лёля так и не услышала. Ты же понимаешь, что
Не договорив, она замолчала.
Что я должна понимать? спросила Лёля, внимательно глядя на мать.
Ты же понимаешь, им надо точно установить, что с тобой вчера произошло, пояснила мать, вновь подходя к кровати и заботливо поправляя одеяло. Одно дело, если тебя кто-то сильно напугал, и совсем другое, ежели
Запнувшись на полуслове, мать вновь замолчала, но Лёля и так поняла всё то, что хотела, да так и не смогла выговорить мать.
Если у меня с головой не всё в порядке, сама закончила она материнскую мысль. Ты ведь это хотела сказать?
Бывают различные нарушения уклонилась от прямого ответа мать. Временные тут же поправилась она, глядя куда-то в сторону.
Нет у меня никаких нарушений! угрюмо проговорила Лёля. Ни временных, ни, тем более постоянных! А вчера меня и вправду очень сильно напугали
Кто? тут же насторожилась мать. Кто тебя напугал вчера?
Бомж какой-то, запинаясь, принялась врать Лёля. Грязный, пьяный из-под моста выскочил и ко мне! Ну, я и
Исчерпав весь запас вранья, Лёля замолчала.
Неизвестно, поверила мать Лёле или всё же засомневалась в искренности её повествования, но больше расспрашивать ни о чём не стала. Вздохнула только и, отойдя от кровати, принялась снимать халат.
Ты что, уходишь? испуганно спросила Лёля. Куда?
На работу. Мне же в ночную проговорила мать почти виновато. Я и так вчера не пошла отпросилась больше нельзя А завтра я с самого утра опять к тебе договорились?
Лёля ничего не ответила, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься. Впрочем, слёзы и без её позволения уже скатывались по щекам, сами по себе скатывались, и, чтобы мать ничего этого не увидела, Лёля тут же отвернулась к стене и даже уткнулась мокрым лицом в подушку.
«Ну и уходи! мысленно бросила она матери. И убирайся на свою дурацкую работу, если она для тебя дороже родной дочери да ты меня никогда по-настоящему не любила, притворялась только ну и катись колбаской, плакать не стану!»
Впрочем, Лёля уже плакала, да и злые мысли эти были словно не её мысли, ибо никогда ещё она так плохо не думала о матери и так несправедливо
Всё это Лёля прекрасно понимала, но, увы, ничего не могла с собой поделать.
Ужас перед ожившей игрушкой вновь начинал овладевать ею. Это теперь, когда ещё так светло вокруг, да и мать покамест рядышком находится! А что будет потом, ночью?
Ты что, плачешь? встревожилась мать, вновь подходя к самой кровати. Хочешь чего-то говори, не стесняйся, чего хочешь?
Не хочу! прорыдала Лёля, не отрываясь от подушки. Не хочу, чтобы ты уходила!
Ты боишься оставаться одной? догадалась наконец-таки мать. Она боится, доктор! обратилась мать к кому-то невидимому Лёле.
А она уже не одна! послышался знакомый голос всё того же усатого доктора. Вот, прошу любить и жаловать!
Здравствуйте! услышала Лёля чей-то тоненький голосок. Я Настя!
Заходи, Настенька! проговорила мать обрадованно. Это вот Лёля надеюсь, вы найдёте общий язык
Повернув голову, Лёля окинула быстрым критическим взглядом новую свою соседку по палате.
Ну, так и есть! Совсем ещё малолетка!
Лет тринадцать-четырнадцать, не больше. Худющая, большеглазая В данный момент приветливо смотрит на Лёлю и даже улыбается ей.
Приветик!
Салют! хмуро отозвалась Лёля, смахивая ладонью со щеки остатки слёз. Проходи, чего в дверях застряла!
Спасибо!
Настя подошла к соседней кровати, осторожно опустилась на самый её краешек. И вновь посмотрела на Лёлю с такой лучезарной открытой улыбкой, что Лёля невольно улыбнулась в ответ.
Ну вот и хорошо! с каким-то даже облегчением вздохнула мать. Тогда я пойду, ладно?
Ладно, вновь помрачнев, буркнула Лёля, так и не взглянув в её сторону. А ты завтра с утра точно придёшь?
Обещаю и клянусь!
Мать вышла, и усатый доктор тоже вышел вслед за ней. Слышно было, как он что-то такое спросил у матери, но, что именно он спросил, Лёля так и не разобрала. А вот ответ матери она частично услышала, ибо голос у неё был куда более высоким и звонким, нежели у усатого доктора.
«Пока ничего неизвестно нет причин для волнения может, просто уехали куда вместе с бабушкой»
Голос матери постепенно отдалялся, становясь всё более и более неразборчивым. А потом он затих окончательно.
«Интересно, о ком это она? невольно подумалось Лёле, но обдумать до конца эту мысль так и не успела.
А у тебя что болит?
Звонкий голосок Насти словно воротил Лёлю к действительности. Вздрогнув, она внимательно посмотрела на соседку.
Ну с чем конкретно тебя сюда положили? несколько видоизменив вопрос, вновь поинтересовалась Настя, всё так же доверчиво улыбаясь. Меня, к примеру, просто на обследование. Со сном у меня проблемы
А меня утром и вообще отсюда выпишут, с каким-то даже вызовом отозвалась Лёля. Потому что, в отличие от тебя, я совершенно здорова, понятно?!
Понятно, сказала Настя, наконец-таки перестав улыбаться.
Она легла на кровать и молча принялась смотреть в потолок, а Лёля почувствовала вдруг что-то, вроде угрызений совести.
Вообще-то, я вчера перепугалась здорово! призналась она. Даже сознание потеряла только сегодня очнулась
Правда?
Теперь Настя смотрела на Лёлю не просто с интересом, а даже с каким-то уважением, что ли
Никогда ещё не теряла сознания! Это очень больно?
Это совсем даже не больно! сказала Лёля. Потом вздохнула и добавила: Неприятно только
Глава 4
Как ни странно, но присутствие в палате малолетней этой Насти благотворно сказалось на самочувствии Лёли. Девочки вместе поужинали тем, что обнаружилось в тумбочке (это мать для Лёли оставила) и тем ещё, что притащила с собой в полиэтиленовом пакете Настя. И всего этого оказалось так много, и всё было таким вкусным (и шоколад, и бананы, и апельсиновый сок, да разве всего перечислишь), что, когда в дверях показалась санитарка с тележкой и объявила: «Ужин!», Лёля с Настей дружно от него отказались. Впрочем, санитарка особо и не настаивала. Буркнула что-то совершенно невразумительное да и укатила со своей тележкой дальше.
Ещё Лёля несколько раз пыталась дозвониться Марьяне, но всякий раз ей отвечал всё тот же вежливый и какой-то автоматический женский голос. Зато мать раза три сама звонила Лёле и каждый раз заканчивала разговор твёрдым обещанием забрать её завтра из больницы. Так что к вечеру Лёля почти успокоилась.
И лишь когда пришло время укладываться спать, она вновь ощутила некое щемящее беспокойство. Не страх ещё, но что-то, весьма его напоминающее. И категорически запретила Насте выключать свет в палате, и Настя, разумеется, послушалась, но тут в палату вошла дежурная медсестра и сама выключила свет.
Спокойной ночи! сказала она, выходя. Просто так сказала, безо всякого злого умысла, но Лёля почему-то восприняла эти её обычные слова как некую злорадную и даже зловещую издевку.