Их обвиняли в том, будто они взламывали при помощи электронных приспособлений кассы автоматов, иными словами прямо заявили, что они самые настоящие воры. Начальник казино по телефону вызвал милицию. Сотрудники правопорядка отреагировали на вызов быстро. Хозяин встретил их словно старых знакомых, здороваясь с каждым за руку. Лейтенант из прибывшей группы оказался его братом. Это было понятно из разговора. Братья не пытались этого скрывать. Говорили громко, обсуждая родственные дела, передавали приветы от многочисленной родни. Болтали долго, не обращая на окружающих внимания, будто рядом никого кроме них не существовало. Приехавшие с лейтенантом сослуживцы, переминались с ноги на ногу, выдавая внешним видом недовольное состояние. Охранный персонал заведения приютился в сторонке, терпеливо ожидая распоряжения хозяина казино. Закончив беседу с братом, лейтенант подошёл к задержанным и, не скрывая на лице удовольствия, посмотрел поочерёдно на Женьку, потом на Шарова.
Разберись с ними, раздался тихий голос родственника. Они ограбили меня сегодня на приличную сумму. Так и разориться можно.
Не волнуйся, братишка, ответил блюститель порядка. У меня получат по полной программе. Будут знать, как честных людей обманывать. Лейтенант саркастически засмеялся, поворачиваясь к подчинённым.
Сержанты поддержали его льстивыми усмешками, демонстрируя офицеру лояльность.
Ведите мошенников в машину, в отдел поедем, сказал офицер, довольствуясь поведением вверенной ему группы.
Женька не мог понять заторможенности своего нового приятеля, который, виновато, опустив голову, будто нашкодивший мальчик, так и уселся в машину, не пытаясь защитить себя ни единым словом.
Иваныч, ты что? Проснись! не выдержал длинной паузы парень и толкнул приятеля легонько локтём. Нас же арестовали. Сейчас припишут мошенничество и
Как арестовали? словно, выйдя из комы, с испугом взглянул
на юношу Шаров.
Вот так! развёл руками Евгений.
Мы же по-честному просто я видел ведь мыслями
работал
Только не вздумай признаться в этом, перебил его
Овсянников, а то, жуликами будем. Иногда правда, может ох как навредить. Ты со мной согласен, третий глаз?
Иванович скромно промолчал.
Их привезли в отделение и закрыли в камере. Там сидели ещё двое молодых парней. Женька подсел к ним.
А вы, парни за что здесь? спросил он.
Не знаем, ответил очкарик. В автоматах играли,
выиграли чуток, так нас и задержали, жуликами обозвали и сюда. Мне кажется у них это система. Милиция на казино работает, деньги в казино возвращает. Говорили мне друзья про эти дела. С ними такое же случалось. Обвиняют ни за что, потом отпускают с пустыми карманами.
«Точно! мелькнуло в голове у Женьки. Ведь они два брата. Один обвиняет, а другой отбирает?»
Женька оживился, от того, что быстро сообразил о замысле комбинаторов, и от того, что не одни они с Юрием Ивановичем попались зубастым хищникам на живца. Парень незамедлительно принялся объяснять всевидящему и могущественному другу ситуацию, в которую угодили. Шаров внимательно слушал и с возмущением покачивал головой. Он впервые в жизни содержался под стражей и по складу педагогического характера, ему было стыдно в первую очередь за себя, потом уже на втором плане сердце жгла обида, но не личного плана, а масштабная, всенародная. В сознании рушились человеческие ценности, в которые он свято верил. Не мог даже представить, что люди, которым доверено оберегать престиж страны, могут пользоваться служебным положением в сугубо личных, корыстных целях, и своими действиями позорить звание народного защитника.
Вскоре дверь камеры растворилась, и к ним вошёл выводной. Он прошёлся мимо задержанных по бетонному полу, цокая подкованными ботинками, держа в руке резиновую дубинку, слегка пошлёпывая ею себе по ноге. По манере поведения напрашивалось предположение о желании, агрессивно настроенного служителя этих стен, испытать милицейский стимул на ком-нибудь из присутствующих.
Выходите! рявкнул он, показывая дубинкой на Шарова и
Женьку. Лейтенант вас ждёт.
Евгений поднялся, а задумчивый Шаров продолжал сидеть, отвлечённо, смотря вниз, не реагируя на команду сержанта.
А, ну, быстрее! Шевелись! заорал милиционер и приложил упругой битой по спине Юрию Ивановичу.
Тот неожиданно вздрогнул, ощутив жгучую боль между лопаток. В этот момент его тихая, скромная натура взбунтовалась. Шаров резво вскочил на ноги. Округлив глаза и сжав кулаки, Юрий Иванович готов был броситься на своего врага, иного определения распоясавшемуся молодчику он дать не мог. Но нравственная конституция души удержала его от сиюминутного желания. Он выпрямился в струнку и вспомнил, каким даром его наградил громовержец.
Смирно! вскричал Шаров громко и властно, гневно
взглянув в глаза молодому архаровцу.
Женька невольно выполнил ещё не забытую армейскую команду, будто она предназначалась и ему, совсем не ожидая резкого и пронзительного выкрика от Юрия Ивановича, который, казался ему, совсем не способным на эксцентричные выходки. Милиционер подернулся, словно ужаленный, щёлкнул каблуками и вытянулся перед Шаровым, прижав руки по швам.
Вы что делаете? Какое имеете право! разошёлся Юрий Иванович, потирая спину тыльной стороной ладони.
Но он говорил это уже более сдержанно, с присущими манерами интеллигента, не владевшего уличным мужицким лексиконом. Евгению стало смешно от либеральной речи учителя, и даже посмеялся внутри, думая, как бы сам выплеснул на сержанта весь свой агрессивный словесный запас.
Милиционера словно подменили. Не моргая, он выслушивал протест, ходившего по камере из стороны в сторону оратора и как заворожённый, медленным поворотом головы, сопровождал его движения, не сводя с него глаз.
Виноват! сказал он, прослушав, воспитательную речь. Я
больше не буду.
Извинитесь! наседал Шаров.
Простите, простите, зациклило сержанта на одном слове.
Теперь выпустите, пожалуйста, нас отсюда, да поскорее и ребят
этих тоже, словно командир отдавал приказы Юрий Иванович. А своему лейтенанту передайте, что по нему тюрьма плачет!
Сержант выполнял поставленную перед ним задачу чётко и быстро. Проводил задержанных по коридору мимо дежурного, вывел из здания милицейского участка и пожелал удачи.
Очкарик с другом переглянулись, перейдя улицу и, завидев остановившийся маршрутный троллейбус, запрыгнули в него. Каждый оценил ситуацию по-своему.
Авторитет явно какой-то, сказал один другому.
Да нет. Просто блатной, не согласился очкарик.
Шаров и Женька не думали никуда бежать. Спокойно перешли дорогу, вошли во двор и, пройдя его, вышли на широкий проспект.
Здорово ты его, сказал Женька. Надо было, дубинкой
резиновой огреть, как он тебя.
Шаров глубоко вздохнул: Иногда слово эффективнее кнута. Этот юноша никогда больше не поднимет руку на безвинного человека. Я уверен в этом.
Выпустив на волю арестованных, сержант, как и велел ему Юрий Иванович, постучался в кабинет лейтенанта.
Разрешите войти? спросил, открывая дверь.
Ты один? удивился начальник. Я же просил привезти
задержанных жуликов для изъятия денег под протокол?
Я их отпустил, товарищ лейтенант! отрапортовал сержант.
Тот, что самый старший из них просил передать, что по вам тюрьма плачет!
Что? привстав с кресла, и раскинув руки по столу, спросил
лейтенант. Ты что несёшь? Кого отпустил? По ком тюрьма плачет?
Всех отпустил, товарищ начальник! А по вам тюрьма плачет!
Ты пьян, Подколзин? Кретин!
Лейтенант выбежал из кабинета и поспешил к камере временного содержания. Увидев, что она пуста, вернулся в кабинет. Его подчинённый стоял смирно, возле рабочего стола.