У них выступающие скулы, козлиная бородка, приплюснутый нос и очень смуглая кожа. Они мусульманского вероисповедания и относятся либо к Большой орде, кочующей в пограничных областях Сибири и Китая, либо к Малой орде, занимающей территорию между Уральскими горами и Аральским морем.
Тут же расположились и двое ногайцев, которые едут в восточный Туркестан. Это представители татарской нации. Из их среды вышло немало мусульманских ученых, прославивших богатые местности Бухары и Самарканда. Однако чистой наукой или преподаванием в Средней Азии трудно обеспечить средства даже для самой скромной жизни, а поэтому ногайцы охотно предлагают свои услуги в качестве переводчиков. Но, по мере распространения русского языка, это ремесло становится все менее доходным.
Теперь я знаю, где разместились все мои номера, и, если понадобится, смогу легко их найти. Я уже не сомневаюсь, что и Фульк Эфринель, и мисс Горация Блуэтт, и немецкий барон, и оба китайца, и майор Нольтиц, и супруги Катерна, и даже высокомерный джентльмен, чей тощий силуэт я заметил в углу второго вагона — все они едут до Пекина. Что же касается пассажиров, едущих не дальше границы, то они не представляют для меня никакого интереса. Однако среди попутчиков я все еще не вижу героя моей будущей хроники, но не теряю надежды, что он еще объявится.
Я решил неукоснительно отмечать все подробности путешествия из часа в час — что я говорю? — из минуты в минуту. И вот пока ночь не наступила, выхожу на площадку вагона, чтобы бросить последний взгляд на окружающую местность. Постою часок, покурю сигару, а там уже и недолго до Кизыл-Арвата, где будет продолжительная остановка.
Переходя из второго вагона в первый, сталкиваюсь с майором Нольтицем. Вежливо пропускаю его. Он кланяется мне с той учтивостью, которая отличает русских интеллигентных людей. Я отвечаю на его поклон. Этим обменом любезностей и ограничивается наша встреча, но важно, что первый шаг уже сделан.
Попова в эту минуту нет в служебном отделении. Так как дверь багажного вагона открыта, то я делаю вывод, что начальник поезда прошел к машинисту. Таинственный ящик стоит на своем месте, слева. Еще только половина седьмого и совсем светло, поэтому я должен сдерживать свое любопытство.
Поезд мчится по пустыне. Это Каракумы, или «черные пески». Они тянутся от Хивы до персидской границы в южной части Туркестана, и до Амударьи в восточной. В действительности же пески Каракумов настолько же черны, как черна вода в Черном море, бела в Белом, красна в Красном и желта в Желтой рекеnote 31 . Но я люблю эти цветистые названия, как бы они ни были неточны. В пейзаже глаз всегда радуют краски, а разве география не тот же пейзаж?
По-видимому, на месте этой пустыни был когда-то обширный водный бассейн. Он постепенно высох, как высохнет со временем и Каспийское море, благодаря большой концентрации солнечных лучей на огромных пространствах, тянущихся от Аральского моря до Памирского плато.
В Каракумах образуются удивительно подвижные песчаные дюны, то разметаемые, то наносимые сильными ветрами. Эти «барханы», как их называют русские, достигают в высоту от десяти до тридцати метров и становятся добычей ужасных северных ураганов, которые с огромной силой отбрасывают их к югу, что создает серьезную опасность для Закаспийской железной дороги. Поэтому нужно было принять решительные меры против песчаных заносов. Генерал Анненков попал бы в очень трудное положение, если бы предусмотрительная природа, создавшая удобную для проведения железной дороги почву, не позаботилась одновременно и о средстве, позволяющем остановить перемещение барханов.