Староверов остров - Козаков Игорь

Игорь Козаков

Староверов остров

Глава I

 Колян, давай, просыпайся. Хорош дрыхнуть.

 Тима, отвянь. У нас пожар? Наводнение? Или землетрясение? Ничего подобного. В конце концов, могу ведь  я позволить себе на вполне законном «больничном» поваляться с утра подольше в постели?

 Можешь, конечно. Отчего ж не мочь? Так и валялся бы себе на здоровье в Мытищах своих. Какого тебя понесло за тридевять земель? По чужим островам шастать.

 Что!?  Николай с трудом разлепил, образовав узкую щель меж закисших и отекших век, сначала одно непослушное  око, а вслед за ним и другое. После чего, чуток приподняв тяжеленную голову, попытался оглядеться. Они оба макушками к стене лежали  на матрасах, устланных поверх довольно просторных, высоких деревянных полатей-нар в  небольшом, приземистом помещении без окон, едва освещенном  зеленоватым огоньком  крохотного светильничка-ночничка,  Где мы?

 Резонный вопрос. В гостях,  констатировал  Тимофей и через паузу глубокомысленно добавил,  Возможно, впрочем, и в плену.

 Это что правда? Мне не приснилось? Мы потонули? Да?

 Не помнишь? Потонули. Но не до конца.

 Точно,  дернулся было сесть на постели, но в конечном итоге плюхнулся опять на спину Николай,  какой-то дед Мазай там еще был.

 Ага. Вот он-то нас с тобой, зайчишек сереньких, и выловил. Я тоже  в подробностях не особо силен.

 Да уж дело ясное,  понимающе поддержал друга Николай. Голова его, казалось, была чем-то под завязку забита, оттого-то и безмерно тяжела. Но, странное дело, при этом  она же, эта забитая доверху голова, выходила и до бестолковости пустой.

 Аааа!  негромко, но весьма протяжно рвануло из гортани, и Николай все-таки сел на «нарах», с тревожным удивлением взирая на свое же собственное облачение,  Это что такое? Смирительная рубашка?

 Ха! Размечтался наивный. Кому ты нужен, усмирять тебя таким манером? Это обыкновенная ночная сорочка, в народе окрещенная ночнушкой.

Присмотревшись внимательнее, Коля сообразил, что одеяние его приятеля представляло нечто подобное, и это столь своевременно прояснившееся обстоятельство его немедленно успокоило. Ничто ведь так не утешает человека, как понимание того, что не только ты, но также и твой лучший товарищ в том же самом, что и ты, дерьме оказался.

 Старинная какая-то,  принялся он расправлять сорочку,  Гляди,  до пят почти. Тима, а почему,  еще пуще понижая итак уж совсем негромкий свой глас,  я без трусов? Разве что-то было в этом роде?

 Не плач, девчонка, не ты один.

 А. Да-да-да,  облегченно выдохнул Николай,  мы же ведь промокли до нитки. Холодно-то как было, а? А где мы, Тима?

 На острове.

 На том самом?

 На том самом.

***

Николай Сергеевич Стопин был настоящим человеком. Что значит настоящим? А то и значит, что, в принципе, обыкновенным. Кое в чем весьма незаурядным, а в чем-то так и полным невеждой. С присущими обыкновенному человеку положительными и отрицательными качествами. С определенными достоинствами и не менее определенными недостатками. С красивыми и не очень чертами внутреннего и внешнего убранства. С умением, где надо, и отсутствием последнего вовсе, где не следует. С ораторскими способностями при случае и неумелым связыванием трех слов воедино опять же при случае, но только уже при совсем другом. Он был в меру себялюбив, в меру трудолюбив  и весьма женолюбив. Но, впрочем, все ж признаем, что и эта увлеченность его являла себя в достаточно разумных очертаниях.

В целом же Николай Сергеевич представлял собою довольно приспособленного к жизни человека. И это, пожалуй, есть самый качественный критерий, характеризующий личность нашего героя.

Жизнь его складывалась сама по себе неплохо. Родившись в богом забытой где-то на просторах Оренбургской области деревеньке, он с героическим рвением отмучился в средней школе и рванул покорять  столицу.  Где, с отличием окончив далеко не самый престижный ВУЗ, сумел ухватиться за правильные рычаги, да таким замечательным образом, что к своим тридцати двум годам уже сумел обзавестись квартиркой в подмосковных Мытищах. Будучи при этом, немного немало, руководителем некоего Московского окружного подразделения  в одной федеральной госструктуре и имея вполне приемлемый для его лет классный чин, а, самое главное, определенные возможности для обеспечения собственного нормального, то есть человеческого бытия, а не просто существования. Да-да, именно существованием он определял жизнь, например,  в его родной деревне.

Впрочем,  что касаемо различий в трактовке одного и того же понятия, то Николай Сергеевич никогда даже в разговорах с самим собою и не отрицал, что все зависит от величины угла зрения, под которым на это понятие следует  смотреть. Поскольку ему было известно немало вполне довольных своею жизнью людей и в его родной Оренбургской глухомани, которым триста лет сдалась бы  вся эта столичная суета с ее бесчисленными прелестями и потенциальными перспективами. Но ему-то виделось все совсем иначе. И свой угол зрения менять он не был намерен. Даже, напротив, считал свою правильную позицию вполне жесткой и достаточно основательной.

Жениться его пока не угораздило, а посему ощущал себя абсолютно не обремененным какими-либо определенными обязательствами. Хотя некоторые из представительниц слабого пола вполне возможно и подразумевали для себя наличие последних. Но то уж было их сугубо личным делом.

 Коляня, слушай. Я сегодня созванивался с Жориком. Он говорит, тарань прёт у них полным ходом. Может махнем на недельку, пока лед  там стоит, а?

 Что за вопрос? Конечно махнем. Когда?

 Чем быстрее, тем лучше. Сам же знаешь, хватай железяку, покуда кузнец не воротился.

 Кузнец-то кузнецом, но, все же, ты когда реально хотел отчалить?

 Я бы, например, в это воскресенье улетел. Ну, и вернулся где-то через недельку. Может чуть больше. Что скажешь?

 Всеми своими членами за, если удастся утрясти необходимые вопросы на работе.

Такой телефонный разговор состоялся у Николая. Все ж будем называть нашего героя Николаем или Колей. Николай Сергеевичем он был, пока при должности находился. Ну, так  вот, указанный разговор Николая с Тимохой состоялся во вторник, а в воскресенье они уже сидели в самолете, следующем рейсом  Москва-Краснодар.

***

В районе двери неожиданно раздался совсем негромкий хлопок. А следом проявилась узенькая вертикальная световая полоска, которая буквально на считанные мгновенья задержалась в одной фазе, после чего принялась постепенно расширяться, пропуская все большее и большее количество света в помещение.

Мгновенно умолкнув, наши герои, не сговариваясь, по какой-то им самим, вероятно, даже не понятной причине  притворились спящими.

Взяв не очень высокую скрипучую ноту, дверь приоткрылась на достаточный для того уровень, чтобы в нее просунулось что-то изначально совершенно непонятное, а от того даже и страшноватое. Но вскоре полуприкрытые глаза «спящих», тут же, кстати, в свою очередь плотно затворившись, смогли идентифицировать силуэт крупной, коротко остриженной  головы с длинной густой бородой.

Голова некоторое время побыла в таком неприглядно-заглядывающем положении, поочередно подергивая то левой, то правой бровью, пошаркала по сторонам глазами в еще непривычной для  них темноте, после чего вывалилась в обратном направлении, а дверь, в свою очередь, малость сфальшивив, певуче закрылась.

 Мазай?

 Похоже.

 А что он хотел ?

 Пивка холодненького с тараночкой вяленой предложить нам. Колян, ты тоже даешь. Блин, ну откуда же я знаю, чего он хотел?

 Гляди на него. Возомнил из себя великого Знайку,  пробурчал шутливо Николай,  Я не тебя, а себя спрашивал, между прочим. Давай лучше вспоминать вместе. Значит, мы выпили, закусили. Еще выпили, еще закусили. Потом взяли остатки с собою и поплыли