Анна быстро шла по тропинке среди деревьев, чтобы скорее добраться до остановки, до людей, до света.
Вдруг позади послышались чьи-то шаги.
Померещилось ей, что ли, или еще какой-то несчастный трудоголик дотемна засиделся на работе?
Анна остановилась, прислушалась.
Нет, ни звука, только шорох листьев и унылое завывание осеннего ветра
Она пошла вперед и опять услышала хруст гравия под чьими-то ногами.
Анна остановилась и снова наступила тишина.
Кто здесь? проговорила она в темноту. Конечно же, никто не ответил. Я тебя вижу! соврала Анна, и тут ей показалось, что она действительно видит среди кустов какой-то едва различимый силуэт.
Больше того, в темноте сверкнули чьи-то глаза. Сердце гулко заколотилось от страха, рот наполнился слюной.
Да что же это такое! Она не впадет в панику, не позволит запугать себя какому-то идиоту!
Анна резко развернулась, быстро пошла в прежнем направлении и тут же услышала шаги за спиной. Она не хотела поддаваться панике, но не выдержала и бросилась бежать.
Впереди сквозь кусты уже проступал свет там был проспект, там была автобусная остановка, на ней наверняка стоят люди. Если закричать, они услышат ее, придут на помощь. Но зачем кричать, зачем выставлять себя трусливой дурой, когда еще полминуты, самое большее минута и она сама добежит до остановки
Анна представила, как появится на этой остановке запыхавшаяся, растрепанная, перепуганная. Она перешла на шаг, пытаясь выровнять дыхание
И тут же хруст за спиной приблизился и на плечо легла тяжелая рука.
Анна резко обернулась и выпалила:
Отвали, подонок!
И тут она увидела лицо преследователя. Точнее, не лицо, а маску, дешевую маску из папье-маше, какие под Новый год продаются с лотков. Это была маска обезьяны, нагло усмехающейся, оскалив крупные белые зубы. В прорезях для глаз чернели зрачки, словно два провала в темноту.
Отвали пробормотала Анна едва слышно, чувствуя, как ее ноги подкашиваются от страха и все тело наливается отвратительной свинцовой слабостью.
Зря ты так, раздался из-под маски глухой завораживающий голос, зря ты так со мной. Ты ведь сама этого хочешь. Все вы такие, понимаете только грубую силу
И в то же мгновение беспощадные жесткие пальцы сомкнулись на горле Анны и начали медленно сжимать его. Она попробовала крикнуть, позвать на помощь но в груди не было воздуха, и безжалостные руки так сильно сдавили горло, что она могла издать только бесполезный хрип, неслышный и в двух шагах.
Ты сама этого хочешь повторил глухой голос, и руки все сжимались на ее горле, и ее охватила слабость.
И вдруг Анна перестала бояться.
Какой смысл бояться, если все самое худшее уже произошло? Если страх, таившийся в темноте, материализовался, превратившись в высокого сильного человека в дешевой маске?
Ноги Анны подогнулись, в глазах потемнело, и она бездыханной упала на дорожку.
Убийца склонился над ней, не сводя взгляда с ее лица, с ее быстро тускнеющих глаз казалось, он хочет навсегда запомнить их выражение, впитать последний вздох умирающей женщины. Он еще сильнее сжал руки на женской шее, и физически почувствовал, что жизнь покинула ее. Вот интересно, это душа, что ли, вылетела из тела?
Анна последний раз дернулась и затихла.
Убийца разжал руки, выпрямился и глубоко вздохнул, облегченно, как будто завершил важное и трудное дело. Затем снял маску, сунул ее в карман и поспешил через сквер к автобусной остановке.
Кирилл довез Тину до подъезда, высадил ее и равнодушным голосом попрощался:
Пока-пока!
Тина поняла, что мыслями он уже далеко отсюда, сегодняшние события отошли на задний план, а скоро и совсем забудутся. Но ее это не слишком огорчило
Наконец Тина осталась одна.
Она приняла душ, чтобы избавиться от преследовавшего ее всю дорогу запаха запустения и увядания, запаха безлюдной заброшенной деревни, запаха бесконечных осенних просторов, пустых полей и оголенных рощ, и еще еще того острого, пугающего запаха, который она почувствовала, зайдя в сарай. В тот сарай, где нашла странный металлический предмет, семиконечную звезду.
Тина долго стояла под горячими струями, постепенно приходя в себя. Наконец она успокоилась. Тревога и волнение оставили ее, она выпила горячего чаю и легла спать. Ну да, на улице был белый день, но ночью они так плохо спали на продавленном диване. Да еще эти сны
Тина с наслаждением вытянулась на свежих простынях на большой двуспальной кровати, закрыла глаза. И тут же провалилась в глубокий сон, темный и текучий, как ночная река.
Она плыла по этой ночной реке, медленно, отдавшись на волю течения. Вода несла ее вперед, среди сломанных веток, засохших листьев и мертвых увядших цветов, несла в неизвестность, пока не вынесла на песчаную отмель.
Тина вышла из воды и оказалась в густом темном лесу. Со всех сторон из чащи доносились приглушенные голоса зверей и птиц. Вдруг все эти звуки смолкли, словно кто-то выключил их, как радиоприемник, поворотом невидимой ручки.
На лес обрушилась оглушительная, бесконечная тишина.
Но Тина поняла, что эта тишина лишь предвестие чего-то, что должно сейчас произойти.
И тут же в чаще раздался глухой протяжный крик.
В этом крике было что-то звериное, но в то же время и что-то человеческое. Только зверь мог издавать такой страшный, такой оглушительный вопль но только человек мог испытывать такое бесконечное одиночество, такую безысходную тоску.
Смертельно испуганная, Тина бросилась бежать, не разбирая дороги. Мокрые листья хлестали по лицу, цеплялись за одежду, словно пытались ее остановить
Тина бежала вперед и вперед, и вдруг заросли расступились перед ней, раздвинулись, как театральный занавес, и она оказалась на большой поляне, залитой лунным светом.
Посреди поляны возвышался дом. Сложенный из огромных замшелых бревен, под крышей из потемневшей от долгих дождей дранки, он казался древним, как сам этот лес, больше того как луна, тяжелым диском нависающая над поляной. Окна были темными, но Тина подбежала к двери и постучала
Створка тут же распахнулась, как будто ее ждали.
На пороге появилось огромное существо.
Мощные покатые плечи, густая шерсть, покрывающая все тело, небольшая голова с мощными надбровными дугами, маленькие глаза, горящие на темном морщинистом лице, как два уголька в затухающем костре
Тина отступила в ужасе, хотела броситься наутек, но страшное создание протянуло к ней свои огромные руки, и зазвучал полный тоски и одиночества голос:
Я скучал!
Тина заметила, что, как и прошлый раз, в прошлом сне, кошмарное чудище говорило, не раскрывая рта, голос раздавался прямо в голове, как будто она слышала его мысли. Страх отпустил ее, сменившись любопытством и жалостью. Тина остановилась, а существо шагнуло к ней. В руке у него что-то было.
Присмотревшись, она поняла, что это книга. Небольшой томик в твердом переплете, по темной глянцевой обложке бежали красные буквы названия. В огромной руке гиганта книга казалась совсем маленькой и удивительно неуместной.
И тут чудовище раскрыло книгу своими неловкими толстыми пальцами, послюнявило палец и загнуло одну страницу другую третью
И в ту же секунду Тина проснулась.
Была уже ночь. Она полусидела в постели, тяжело дыша. Простыня сбилась, подушка свалилась на пол, волосы слиплись от пота, сердце тяжело колотилось в груди.
Господи, что за ужасный сон!
Ужасный, но в то же время завораживающий.
Тина встала, поправила постель, прошла на кухню, чтобы выпить воды. Она вспомнила, что уже видела похожий сон в той заброшенной деревне, куда заехали они с Кириллом.
В том сне к ней пришло такое же кошмарное существо. Тина вспомнила и то, как утром, выйдя из дома, она заметила отпечатавшийся на первом снегу след, очень похожий на человеческий, и в то же время совершенно непохожий Вспомнила, как быстро этот след растаял под первыми лучами солнца