Молния Хм Скорее снег, пошедший в июне. Ты видишь, как медленно хлопья спускаются с неба, и предвкушаешь то, что они тебе несут в этот раз.
Предвкушаешь? Разве это приятное ощущение?
Нет, но оно познавательное. Ничто не погружает тебя вглубь себя так, как то делают кошмары. Сны очень красноречивы, но уста кошмаров вышиты золотом. Лишь научись слушать.
А что будет, когда ты научишься их слушать?
Надеюсь, что тогда есть возможность примириться с самим собой.
Давай тогда я пока тебе помогу помириться с самим собой. Нужна внутренняя гармония! Будешь чай? приподнялась с дивана Мизуки и парящей походкой направилась к кухне с островком, украшенным миниатюрным бонсаем.
Конечно, словно тихий ветер, подобный спокойной гавани, посвистел слова Леон, а затем, приоткрыв один глаз, сделал важное дополнение: Габа, пожалуйста, любовь моя.
Ну е-сте-е-е-ственно! дразнила она его. Не зеленый, не пуэр, не красный и уж тем более не кофе! Помню-помню!
Спасибо, милая.
Засыпая у лужайки пышного зелёного бонсая в чайник из циньчжоуской керамики Нисин Тао габа улун Шань Лин Си, Мизуки задумалась. Она подожгла индийские благовония, пропитанные маслом сандалового дерева, и поставила тлеющую палочку на чайный столик рядом с двумя пиалами из Гуанси в форме огненных цветков лотоса. Пропустив первый пролив крутым кипятком, Мизуки разлила по пиалам настой золотисто-янтарного цвета, от которого сразу же по залу разлетелся вездесущий приятный аромат цветочного мёда и восточных специй, тёплые оттенки подвяленного инжира, терпкость красного винограда вкупе с маслянистостью песочного теста.
Только сейчас поняла, что никогда не спрашивала тебя, почему ты пьёшь только габа улун и воду?
В габа чае содержится гамма-аминомасляная кислота уникальное вещество, повышающее мозговую активность и успокаивающее организм. Всё остальное меня будоражит, а я не люблю чувствовать себя, скажем так, на взводе.
Так всегда было?
О, нет, что ты. Большую часть жизни я вовсе не знал такого слова, как тревога или страх.
Пока что-то не произошло?
Да.
Что-то, о чём ты мне не расскажешь? пыталась в какой раз разболтать его Мизуки.
Леон прислушался к аромату чая, попавшему в водоворот благоухающих запахов цветущих букетов рододендрона, и слегка дымному, камфорному шлейфу благовоний все чудные запахи слились в тонкую композицию дыхания жизни. Отпив мелкий глоток из пиалы, он ответил:
Да. Не сейчас, но когда-нибудь.
Надеюсь, я доживу до этого момента, в шутку закатывая глаза, ответила Мизуки
Ну, не настолько долго, конечно, я в себе буду вынашивать это бремя, слегка улыбнувшись, подметил Леон, отпив следующий маленький глоток, поглаживая другой рукой мягкую щёчку Мизуки. Она не была полной и не была худой, а лицо её было «идеально ассиметричным», что бы это ни значило в мыслях Леона: на нём аккуратно расположились мягкие, нежные как два миниатюрных японских панкейка, щёчки, которые, как часто ловил себя на мысли Леон, уж больно хотелось укусить. «Волшебная, словно бы зачаровывающая красота соединилась в единое целое с живым огоньком искусного ума. Рай там же, где и ад, друг мой Сартр в других», думал про себя Леон, продолжая ласково поглаживать щёчку своей возлюбленной.
Покажешь мне фотки? спросила Мизуки, вспомнив про фотосессию.
Конечно.
Леон подключил к небольшому ноутбуку со сверхтонким экраном фотоаппарат, загрузил снимки и продемонстрировал их Мизуки. На фоне окон, открывающих вид на сад, стояла Мизуки в своей кружевной сиреневой пижаме: на каждом снимке поза её менялась, как и выражение лица. Где-то она закидывала ногу на маленький кофейный столик и нагибалась к ней, показывая свою идеально ровную осанку. На каких-то снимках, повернувшись боком к камере, Мизуки игриво выглядывала из-за своего плеча. На другом снимке Мизуки стоит у больших тёмно-зелёных монстер, раскинувших свои огромные, монструозные листья, и небольших кустиков лимонов, одетая в изумрудное шёлковое кимоно под цвет её глаз. Собранные в слегка небрежный пучок волосы смотрятся очень органично и сексуально. Она вела блог в интернете, посвящённый здоровому образу жизни, читателями которого в основном были женщины. Также она активно продвигалась в социальных сетях, а Леон помогал ей, делая разнообразные снимки, должные продемонстрировать, что автор соответствует тому, о чём говорит.
Что думаешь? спросила его Мизуки.
То же, что и всегда. Снимки красивые, но главное их украшение это ты.
Тогда я, как и всегда, поцелую тебя, загружу снимки, а потом мы что-нибудь придумаем длинным тонким пальчиком она играючи ткнула Леона в нос, приговаривая «Буп!», а затем быстро поцеловала в губы и на цыпочках улетела по винтовой лестнице в свою комнату на втором этаже.
Потянувшись на месте, Леон прохрустел всем телом, обратив внимание, что за время утренней медитации он изрядно окаменел. Поднявшись с дивана, он зевнул, прикрывая рукой широко открытый рот, утёр выпавшую из глаза слезу, оглянул быстро свой дом всё было в порядке. Время здесь текло иначе годы не коснулись покоя, окрашенного в серо-песочные цвета. Захватив с собой спортивный коврик, Леон вышел на задний двор, где помимо вишен цвели абрикосы, одно одинокое грушевое дерево, несколько кустов чёрной смородины и сирени. Аккуратно огороженные штабелированным камнем клумбы пестрили красными гвоздиками, белыми розами, красными и жёлтыми камелиями и амариллисами. Закрыв глаза, стоя на веранде, Леон прислушался к сложной комплексной композиции ароматов, доносящихся до него из сада, гонимых неуловимым ветерком, ласкающим кожу. Помимо невообразимо богатого пения цветов, добавились и спокойные летучие ноты морской свежести солёного воздуха.
Сделав глубокий вдох, он подержал воздух в лёгких восемь секунд, а затем выдыхал в течение двенадцати секунд. Повторив процесс семь раз, Леон скинул с себя кимоно и повесил его на крючок у двери. Выйдя с веранды, он направился вглубь сада по узкой тропинке, огороженной бамбуком. На небольшой полянке посреди крон цветущих деревьев Леон разложил свой спортивный коврик и приступил к разминке. Солнце грело его загорелую кожу, напоминающую цветом абрикосовый крем. Сначала размял шею круговыми движениями, затем сделал махи прямыми руками в одну сторону, в другую, а затем руками вразброс. Потянул плечевые мышцы и сделал наклоны к носкам, спокойно дотянувшись раскрытыми ладонями до земли, а лбом до колен. Затем пару минут прыгал со скакалкой, легко переставляя ноги без запинки. От лёгкого напряжения его мышцы налились кровью: вздулись толстые витиеватые вены на руках, расширились налитые сталью бицепсы, трицепсы и дельты. На выпуклых грудных мышцах растянулся странной формы широкий, глубокий багровый шрам, идущий от левой стороны груди под мышку и заканчивающийся ближе к пояснице, пройдя всю спину, он напоминал (первое, что приходит в голову) следы от тигриных когтей. Там же, на груди, был длинный вертикальный шрам от шеи до солнечного сплетения, пересечённый в месте щитовидной железы маленьким горизонтальным рубцом, отчего в этом месте его тела шрамы напоминали крест. Под грудью проходил протянутый, похожий на синусоиду, старый зашитый разрез. Даже невооружённый взгляд мог без видимых проблем найти на его теле изрядное количество других шрамов и рубцов: от колотых ранений, от рассечений, швов, пулевых, а некоторые экземпляры выглядели слишком экзотически, и понять, чем было нанесено ранение, не представлялось возможным. Среди них огромный Y-образный шрам на животе, уходящий в сторону печени и чуть ниже него тоже довольно большой дугообразный горизонтальный рубец, уходящий за спину, повторяемый также с противоположной стороны торса. Самым странным атрибутом его тела были одинаковые, идущие вдоль рук шрамы, где местами встречались вкрученные гайки из биосовместимого титана. Мизуки он объяснил, что всё это следствие страшной аварии, в которой он был на волосок от смерти и даже пробыл в коме четыре месяца: ему заменили многие органы и даже кости. Гайки же использовались во время реабилитационных процедур, о которых Мизуки не стала расспрашивать. Вопрос донорства и оплаты решился компанией, в которой Леон работал.