С духом, конечно! Кого мы будем вызывать? Давай вызовем дух Пушкина.
Алле вдруг стало смешно.
А вот этого не надо делать, Наталья с укором посмотрела на Аллу и стала протяжным голосом вызывать дух незабвенного поэта. Но дух, наверное, тоже встречал Новый год и не хотел отвлекаться.
Алле все это порядком надоело. Она посочувствовала Натке с ее такими тщательными приготовлениями к этому сомнительному мероприятию и неожиданно для себя предложила вызвать дух своей бабушки, которая умерла год назад. Алла ее очень любила, скучала, часто вспоминала.
Я хочу, чтобы ты сейчас была здесь, сказала она просто и без завываний. Ей очень хотелось, хотя бы представить, поверить в такую возможность, ощутить то незабываемое состояние тепла, близости, радости, любви к родному человеку.
В этот момент произошло что-то невероятное. Форточка шевельнулась, повеяло морозным воздухом, пламя свечей колыхнулось, как будто кто-то слегка дунул на них. Наталья и Алла, казалось, поменялись ролями. Наташины глаза заблестели, губы задрожали, руки затряслись.
Она здесь, испуганным дрожащим голосом произнесла она, давай, задавай свои вопросы.
Алла, наоборот, успокоилась в ожидании контакта, о котором говорила Наталья. Случилось чудо. Она никогда не находилась в подобном состоянии. Может Алла сама себя в этом убедила, сгенерировала энергию, посланную неведомо откуда, но она физически ощущала присутствие в комнате кого-то третьего. Этот третий был гораздо сильнее их двоих и доброжелательно настроен, потому что не было страшно. Даже Наталья успокоилась. Задавали вопросы, получали ответы, а через некоторое время форточка шевельнулась и все стихло. Алле в ту ночь удалось заглянуть в свое будущее, но она приняла это как игру, не поверила и постаралась забыть. Ей это удалось.
Через год Алла вышла замуж, а еще через год родилась Аленка. Все, как и было предсказано в ту новогоднюю ночь. Но было и еще что-то страшное, что всплыло в памяти и сводило Аллу с ума.
Алла в очередной раз покормила дочь, когда к ней в палату зашла заведующая отделением роддома. Было заметно, что она не знает, как начать разговор.
Аллочка, твой папа болел? спросила она сочувствующим голосом.
Почему «болел»? Да, болеет, он только после операции, но Алла все поняла.
Аллочка, держись, твой папа доктор не успела договорить. Алла жестом остановила ее.
Я знала об этом уже два года назад, еле выговорила она.
Слова Аллы не удивили врача. После таких известий люди могут говорить что угодно.
Все предопределено на этом свете.
Случай в ресторане
В один из августовских дней Владимир Алексеевич заехал в уютный ресторанчик. Ему здесь нравилось. Спокойная дружелюбная атмосфера для отдыха и размышлений о жизни. Несмотря на то, что Владимир Алексеевич не часто баловал это заведение своим присутствием, его здесь знали и уважали. Вежливый, опрятный, доброжелательный гость не скупился на чаевые.
Ресторанчик открылся в центре и привлекал к себе не только горожан, но и путешественников, любителей старины и разного рода древностей, которыми славился этот провинциальный город. Хозяева заведения уважали себя и гостей, так что кухня здесь была на высоте и кофе отменный.
День выдался дождливый как раз под настроение Владимира Алексеевича. Он любил послушать шум дождя, посидеть за чашечкой кофе, понаблюдать за людьми. Гости ресторана не обращали внимания на пожилого седовласого человека с широким лицом и чуть раскосыми грустными глазами, удобно устроившимся в мягком кресле за угловым столиком.
Владимир Алексеевич уже было погрузился в свои размышления, как к ресторану подъехал крупноформатный джип и припарковался рядом с его иномаркой. Водитель с трудом выбрался из машины, габариты которой вполне соответствовали размерам хозяина. Пока он осматривал авто, а капли дождя обильно смачивали его куртку, из машины выпрыгнули два мальчика лет девяти, десяти и девочка лет пяти, которую за руку держала мать, миниатюрная скромно одетая женщина с суровым выражением лица. Они задержались, но получили команду укрыться от дождя в ресторане.
Отец семейства явно не спешил за ними. Он постоял у машины Владимира Алексеевича, одобрительно кивнул головой и направился в ресторан. Этому страдающему ожирением человеку каждое движение давалось с трудом. Он тяжело дышал, и недовольная гримаса искажала его лицо.
Дети тем временем не скучали, весело щебетали, рассматривая свои игрушки. Они дождались, наконец, отца, который, не отвечая на приветствие администратора, прошел в обеденный зал и занял столик с мягкими диванчиками подальше от других гостей. Жена и дети расположились рядом.
Владимир Алексеевич заскучал и уже собрался уходить, как вдруг толстяк громко недовольным голосом позвал официанта, который тут же подошел, поскольку стоял в нескольких шагах от столика.
Сколько можно ждать? пробасил посетитель и меню полетело в лицо ничего не понимающего парня. Участие в подобных мероприятиях, даже в качестве зрителя, не входило в планы Владимира Алексеевича. Такое всегда одинаково начинается и заканчивается. Вылитый на пол напиток, разбитая посуда, смена блюд в угоду недовольному гостю, спрятавшиеся за барной стойкой испуганные официанты, покидающие ресторан люди. Владимир Алексеевич не раз наблюдал что-то похожее, заканчивающееся иногда пьяной дракой.
Драки не предвиделось, папа был трезвый и рядом с ним находились дети, что мешало окружающим привести его в чувство. Все боялись испугать и травмировать детей. Между тем мальчики и девочка не обращали внимание на причуды отца, веселились и что-то обсуждали. Их мать сидела, опустив голову. По-видимому, семья привыкла к такому поведению родителя.
Владимир Алексеевич смотрел на толстяка и прикидывал, сколько ему было тогда, много лет назад, когда за несколько дней развалилась огромная страна. Лет четырнадцать. Совсем пацан. Может кто-то обидел, унизил его или друзей, родителей. Душевная травма осталась на всю жизнь. Теперь он вымещает детские обиды на окружающих и на своей семье. Тогда рушились традиции, устои. Люди растерялись. Началась борьба за власть, за деньги, за жизнь, за еду. Средства не выбирали. Не каждый мог выстоять и сохранить человеческое достоинство. В этом вареве росли дети. Не дай вам Бог жить в эпоху перемен. Известная фраза.
«Дал когда-то слабину и простить себе не может, думал Владимир Алексеевич, разглядывая главу семейства, который, наконец-то, принялся за еду. Тащит теперь на себе этот груз. Хочет казаться хозяином жизни, да не получается. Ему не комфортно в своем теле. Никаких удовольствий от жизни. Это бесит, раздражает, бьет по нервам. Потерял себя, да так и не обрел. Герой нашего времени с изуродованной психикой. Кроме жалости и сочувствия ничего не вызывает. Сколько еще таких поломанных судеб».
Толстяк поймал взгляд Владимира Алексеевича и отвел глаза. Акция самоутверждения закончилась. Владимир Алексеевич оглянулся. Зал опустел. Он встал и медленно пошел к выходу, чувствуя вину за происходящее.
«Возраст, наверное, делает меня таким сентиментальным, -думал Владимир Алексеевич, садясь в машину. Или эпоха перемен никак не закончится. Уж очень долгое у нее эхо».
Яблоневый сад
Рассказ от первого лица
Конец моей спортивной карьеры, так уж случилось, совпал с развалом нашей могучей державы. Может быть, к этому все шло, но народ не успел опомниться, как однажды утром проснулся в совершенно другой стране. У меня хватило времени убедиться, что подобные эксперименты дорого обходятся людям и всему обществу в целом.