И вам поверили, что монеты у вас украли? Не сказали, что вы их сами припрятали?
Нас же много было. И мы все торжественно поклялись, что когда пришла бабка Сусанна, то мы все вышли ее встречать, и монеты в этот момент были еще в доме, а когда мы за ними пришли, чтобы выдать их участковому под опись, то их на столе уже не оказалось. Кто-то посторонний ловко прошмыгнул в дом. И пока мы пререкались сначала с бабкой и ее сыном, а потом и с участковым, монетки все стибрил!
Было следствие?
Какое-то расследование велось. Но я уже тогда понимал, что ничего путного участковый найти не сумеет.
Но если это был ценный клад, почему делом занимался участковый? Должны были следователя из города прислать.
Может, и прислали, но мы уж уехали. Находка в последний день нашей экспедиции была сделана, задерживаться мы не могли, у меня же несовершеннолетние, родители начали бы волноваться, поэтому мы уехали. И осталась у меня на память об этом событии одна-единственная монетка, которую я поднял первой. Сам не знаю, с какой целью, но я положил ее себе в карман, да так про нее и забыл. И каюсь, когда вспомнил, то не отдал ни Сусанне, ни участковому. Почему? Во-первых, это вызвало бы волну новых вопросов и подозрений, а во‐вторых, Сусанна этот участок купила всего несколько лет назад. И монеты эти, как она утверждала, никак не могли закопать ее предки. Она имела на них ровно столько же прав, сколько и мы. Поэтому медную копейку я оставил себе. И не жалею! Имею право!
Он так разгорячился из-за присвоения себе жалкой копейки, что Саше даже стало смешно.
Ну, взял и взял, пожал он плечами. Что тут оправдываться?
Но Степан не мог так легко относиться к своему поступку. И долго еще объяснял, что должен был поступить иначе, но не смог, потому что слаб человек и он не исключение.
Погоди! перебил его Саша, которому только что пришла в голову одна интересная мысль. Но ты же в Трушине с детьми прожил довольно долго? Ну, вы же не один день монеты копали?
Две недели мы там провели.
Наверное, со всеми жителями деревни познакомился?
Там их, жителей-то! Познакомился, конечно.
И как же получилось, что ни Федора, ни его жены, ни их болезненного Петеньки ты не помнишь?
Степан уставился на Сашу, в глазах его плескалось изумление.
А ведь и правда, выдохнул он. Как?
Может, запамятовал их?
Да нет, я всех помню. Тем более что у Федора, ты говоришь, собачий питомник. Кавказских овчарок разводят. Уж таких жителей я бы точно не прошляпил.
Не было их?
Не было.
Если бы этот разговор зашел у них раньше, когда они еще были в городе, то никуда бы Саша не поехал прежде, чем не переговорил бы еще раз со старичком с красным лифчиком. Что-то в его показаниях не складывалось. Либо старичок приукрасил, и Федор жил в Трушине гораздо меньше года, поэтому и Степан его семью там не застал. Либо старичок конкретно соврал насчет того, откуда пожаловал Федор со своей семьей. И тогда в самой деревне Трушино этих людей могло и не оказаться вовсе. Приедут Степан с Сашей, где Федор? А нет такого!
Не нравится мне это. Что-то тут не так.
Но не поворачивать же назад, жалобно произнес Степан. Больше половины пути проехали.
В том-то было и дело. Поворачивать назад, когда вперед осталось проехать меньше, чем возвращаться назад, было уже просто глупо. И друзьям осталось положиться на милость судьбы и двигаться дальше.
Когда они приехали в Трушино, солнце уже садилось, но было еще сравнительно светло. Снежная пелена, спустившаяся с начала зимы с неба, милосердно скрыла все огрехи сельской местности, прикрыла собой грязь и скопившийся местами мусор, придав даже старым сараям вид живописный и пасторальный.
Саша первым вылез из машины, потянулся после долгой дороги и вдохнул полной грудью свежий морозный воздух. Красота! Стало как-то совсем не жаль потраченного в пути времени. Вокруг была тишина, звенящая на морозном воздухе, цивилизация осталась далеко, а вокруг была первозданная тишь, гладь да божья благодать.
А вот Степан был недоволен, он тоже выбрался из машины и озабоченно заявил:
Собачьего лая не слышно.
И что? спросил у него Саша, с умилением наблюдающий за тем, как его Барон радуется концу их поездки и носится по снежным сугробам, ныряя в них с головой, а потом выныривая.
Из-под лап собаки при каждом движении поднимались маленькие снежные фонтанчики. Снега тут намело порядочно, совсем не то что в городе.
Если бы тут был питомник, угрюмо произнес Степан, то собаки бы нас уже учуяли и подняли бы тревогу.
Да, точно.
Похоже, что нас обманули.
Раз уж мы на месте, пройдемся поспрашиваем про Федора и его семью. Неспроста же старичок упоминал про это Трушино.
Они загнали Барона обратно в машину и проехались по деревне. Искать пришлось долго, жилой дом тут был всего один. Именно над ним из печной трубы поднимался дым. И следы были совсем свежие. Дорожки к остальным домам были заметены после недавнего снегопада. Именно к нему, как к последней своей надежде, и устремились друзья.
Дверь им не открыли.
Чего надо?
Мы ищем Федора.
Какого еще Федора?
Он держит собачий питомник. Овчарок разводит.
Проваливайте. Нету тут никакого Федора.
А вы не знаете
Проваливайте, я вам сказал! Если что, у меня тут ружье. На счет три стреляю! Один, два
До сих пор разговор вел Саша, а тут и Степан подал голос:
Погоди, дядя Витя, произнес он. Не стреляй, свои это.
Какие это еще свои? Не знаю я таких своих! Свои у меня все дома!
А мы из города приехали. Помнишь, как мы с тобой за щукой на Волхов рыбачить ходили? У меня от твоей остроги до сих пор шрам на ноге.
Дверь тут же распахнулась. И Саша со Степаном увидели неказистого мужичка, рядом с которым молчаливой глыбой замер огромный пес. Сердце у Саши радостно дрогнуло. Собака была грязной, лохматой и очень запущенной, но это была кавказская овчарка. А значит, это был след.
Степан! радостно воскликнул хозяин пса. А я думаю, кому я там острогой ногу попортил. Вроде, кроме рыбы, от меня ущербу никому не случалось. И вдруг вспомнил, был один раз такой грех! Ты же, недотепа, под руку мне подвернулся.
Дядя Витя, пустишь в дом-то? А то мы с дороги, замерзли, устали. Только собаку прибери, а то очень пес у тебя грозный.
Заходите, конечно, засуетился хозяин. А Казбека моего вы не бойтесь. Он у меня смирный! Сам всего боится.