Кха! А я что говорил? едва не воскликнул Заичкин.
А что он вам тут говорил? не понял Анонычев
А то, Андрюша, пояснил Феоктистов, что он машину отогнал в ремонт в одиннадцатом часу. И то, что просил Фомича перекрасить её в чёрный цвет.
Видишь ли, белая ему, ну никак не подходит. Тьфу, какая гадость! сплюнул Михалёв. Я б её, белую, так вообще бы в Ангаре или Китое утопил, дрянь такую!
Да в некотором замешательстве проговорил Андрей. Но тогда для чего вам понадобилось снимать и изрезать капот, бампер ещё что там ещё?
О-о, интересный поворотик протянул Михаил. Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее.
Заичкин опуская голову, закрутил ею, тем самым, давая понять, какие они все тут идиоты. И замолчал.
Владимир Васильевич, молчание не в вашу пользу. Так почему приказали изрезать металл с машины?
Заичкин не отозвался, он пребывал в прострации. И было отчего. С одной стороны, он уже изобличён в наезде, следовательно, в убийстве человека. "И как он мог забыть про капот, бампер?.." И второе, по намёкам, по обрывкам фраз он понял, что Феоктистов и Михалев что-то знают про его автомобильные делишки, возможно, про угоны и про аферы что-то пронюхали. И теперь перед ним стала дилемма: сознаваться в наезде или же в аферах с легковыми автомашинами. Вторая была предпочтительнее. Но в первом варианте он допустил ряд оплошностей, которые не позволят ему так просто снять подозрение. Нет алиби. Ещё притянул сюда Фомича. Помог, зэковское мурло!..
Михалев с плачем простонал.
Граф, ваша светлость! Разрешите, я ему рыло начищу, а? Как автолюбитель начальнику ГАИ, а? Ну, сами посудите, в кои веки может представиться ещё такой счастливый случай?
Феоктистов, не обращая внимания на его стенания, спросил Заичкина:
Ну что, Заичкин, начнём сначала? Где вы были в 23.45?
5
Прокудин, после допроса Гнедого, вёл гостей к себе в кабинет. По пути, уже исчерпав всякое терпение, стал приставать к спутникам с вопросами.
Андрей Андреевич, что всё это значит? Что за прибор? Что за труба?
Гости переглядывались и помалкивали.
Нет, ну товарищи, так нельзя! Я ничего не понимаю
Евгений Моисеевич, потерпи. Не будем же мы вот здесь, во дворе объяснятся. И потом дело серьёзное с таинственной загадочностью проговорил Андрей Андреевич. Тут подумать ещё надо, стоит ли о нём распространяться?
Андрей Андреевич! Вы что? Не доверяете мне?! обиженно воскликнул Прокудин и на его лице вспыхнул румянец. Я я просто от вас этого не ожидал.
Ладно, ладно, Женя, успокойся. Веди к себе, там и поговорим.
Остановились у входа в дежурку, и Прокудин нажал на кнопку звонка. Дверь открыл майор.
Моисеич, тебе звоним Блатштейн, сказал Силантьевич. Просил позвонить ему, как появишься.
Хорошо.
По "чёрному" ходу они поднялись на второй этаж.
Открыв кабинет и отступив на шаг в сторону, Прокудин в лёгком поклоне и согнутой в локте рукой пригласил гостей войти.
Прошу.
Те вошли. Андрей Андреевич, не спрашивая разрешения у хозяина кабинета, прошёл за его стол и, плюхнувшись на стул, потянулся к телефону. Набрал номер.
Яков Абрамович Из кабинета Прокудина Пожалуйста.
Подал трубку Прокудину. Тот подхватил её и замер с ней в полусогнутом положении над столом. Хотел было сесть на стул у приставного стола, но так и застыл на половине движения, парализованный грозным окриком.
Прокудин, что у тебя там творится? У вас там что, совсем крыша поехала?
Да мы
Ты мне не мычи! Ты мне сейчас же освободи Заичкина!
Так он же раскололся.
Ты мне спектакль в ангелов не разыгрывай! Я знаю, как это делается. Ты ещё под стол с голой попкой ходил, а я эту премудрость уже постигал. Если твои сопли по стенам размазать, так ты и отца родного и меня, в том числе сдашь, или же на себя все смертные грехи повесишь.
Яков Абрамович, его никто и пальцем не трогал, уверяю вас.
Ты меня, кажется, не понял. Тебе разъяснить? Дай сюда прокуратуру!
Прокудин выпрямился, его лицо ломали растерянность и досада. Протянул трубку Андрею Андреевичу.
Слушаю, Яков Абрамович.
Андрей, какие у вас новости? Есть прибор?
Да, есть. Все четыре рисунка в общих чертах сходятся.
Где он?
Пока не знаем.
Ищите. И Заичкина постарайтесь освободить.
В трубке послышались короткие гудки. Андрей Андреевич поглядел на неё, словно недослушал чего-то, и положил на аппарат.
Викентий Вениаминович вопросительно посмотрел на него.
Искать сказал ответил тот.
Гость понимающе кивнул.
Что искать? не понял Прокудин.
Гости переглянулись, и после непродолжительной паузы Викентий Вениаминович согласно кивнул на немой вопрос Андрея Андреевича.
Трубу, которую ты видел на рисунке Гнедова, сказал Андрей Андреевич.
А что это за аппарат?
Вот, гляди.
Андрей Андреевич раскрыл папку и стал раскладывать на столе рисунки.
Дело в том, начал он объяснение, что твой подчинённый использует в следственных мероприятиях какой-то прибор. Назовём его по общепринятому детектором лжи. Или сокращённо делжи, условно. Но прибор, похоже, универсальный, точный, позволяющий распознавать убийц. Но что он именно показывает, на что реагирует? это не ясно.
Прокудин с интересом рассматривал изображённый на листах предмет.
В разговор вступил Викентий Вениаминович.
Нас даже не столько эти уникальные особенности интересуют, Евгений Моисеевич, в этом как раз его плюс, и надо только приветствовать этот феномен. Вопрос в другом. И мы бы хотели, чтобы вы правильно нас поняли и помогли. Вопрос в том, что этот делжи незаконен. Мы не знаем, каким образом он влияет на человека, на окружающих, ну и так далее. То есть мы не знаем, насколько он опасен. Ваш же уважаемый граф, похоже, не осознает данного обстоятельства и действует в нарушении не только закона, но и этических норм. Но вы-то должны понимать, что это значит?
Прокудин поднял на гостя глаза и подобострастно закивал: а то, как же, мы ж с понятием
Так давайте спросим у него самого? брякнул он.
Оба гостя усмехнулись, что Евгения Моисеевича привело в смущение.
Ну, Моисеевич, хм с разочарованием проговорил Андрей Андреевич.
Прокудин зачмокал уголком губ, провёл пальцем за воротом и поправил галстук
У вас какие с графом отношения? спросил Викентий Вениаминович.
Да пожал плечами Прокудин. Служебные.
Ну, вот вам и ответ. Поэтому, мне думается, к нему с этим вопросом не следует подходить. Мы, пожалуй, единственное, о чём вас хотели бы попросить: понаблюдайте за ним. Сами понимаете
Конечно, конечно
И не вступать с ним на данную тему в разговоры. Только ведите наблюдение, не вспугните.
Ну, а теперь, Женя, давай извлекать Заичкина. Андрей Андреевич стал собирать на столе рисунки. Где он у графа?
Здесь, Прокудин показал пальцем в пол.
Пошли.
6
Вот так бы и давно, миролюбиво, даже ласково, говорил Михалёв, забирая от Заичкина листы допроса, на которых тот расписывался. Умонька. А то заставляешь нервничать, сквернословить, будить в человеке зверя. Ты что думаешь, я только материться могу? Не-е-ет. Я очень даже могу быть обходительным и культурным. Когда к нам без дураков. Куда его, граф?
В камеру, в капезе.
Давай к этим, к лихим мальчикам?
Они ж его изнасилуют! подыгрывая Михалёву, испуганно воскликнул Юрочкин.
А тебе что, жалко его задницы? Ха! Да такую курву только таким путём и надо исправлять.
В коридоре послышались шаги. Раздался голос Прокудина.
Феоктистов!
Анатолий выглянул из двери вентпомещения.
Где Заичкин? голос начальника звучал резко, повелительно. Рядом с ним был Андрей Андреевич и незнакомец в гражданском.
На вопрос начальника Анатолий качнул головой взад себя: здесь
Прокудин и гости вошли в помещение. Андрей Андреевич, едва кивнув присутствующим, устремил взгляд на Заичкина, его интересовало физическое состояние арестованного.