Свадьба? Чья? Не моя ли? А ежели так, то за кого? Эти мысли молнией пронеслись в воспалённом мозгу. Тем временем синьор подошёл ко мне и попросил показать ему рану. Я всё делала на автомате и чуть не заорала на всю округу, как этот эскулап со всей силы нажал на шишку.
Что вы делаете?! не ожидала от себя такой прыти, но очутиться на другом краю кровати оказалось секундным делом!
Хворь ваша, синьорина, мне ясна как божий день! У вас скопилась кровь, нужно её выпустить, важно заметил старичок, сам же полез за пазуху, вынимая какой-то свёрток. Неси таз, приказал он Эмилии, замершей подле дверей испуганной мышью.
Я же смотрела, как этот недолекарь размотал тряпицу и гордо продемонстрировал нам всем небольшой, грязный нож.
Ч-что вы собрались?.. Кровопускание! тут же догадалась я, и внутри сначала прошла волна страха, а потом и ярости, да ты, никак убить меня задумал? Своим грязным ножом порезать? всё напряжение вылилось в гневную тираду. Не смей приближаться ко мне, синьор! Ты не врач, ты ты
А ну, прекрати истерить! набросилась на меня донна Риччи, сначала с удовлетворением глядевшая на нож, а после с нетерпением на, как оказалось, охочего до чужой крови старикашку. Как язык повернулся повышать голос на уважаемого синьора!
Что тут происходит? в дверях появился дон Росселлини. Его тёмные брови сошлись на переносице, превратившись в грозную линию, а чёрные глаза сверкали неудовольствием.
Дон Росселлини, поклонившись владетелю земель, залепетал лекарь, надобно сделать кровопускание синьорине Риччи! Иначе застой обещает превратиться в гниющее отверстие, а там и преставиться недолго!
Ну уж нет! Дон Росселлини, откуда у меня взялись силы? Не знаю, но я была намерена прогнать эскулапа из своей комнаты куда подальше, чего бы мне это ни стоило. Я знаю сама, что делать. Мне нужна чистая кипячёная вода, чистые же тряпицы и соль. Читала книгу, где было написано, как лечить такие ссадины и ушибы. И в ней ясно предупреждали, что резать больного не надо!
Не знаю, что больше подействовало на молодого мужчину: мой умоляющий взгляд, уверенность, с которой я всё это ему заявила, или же любопытство.
После минутного молчания, нарушаемого пыхтящим дуэтом эскулапа и мачехи, Росселлини наконец-то принял решение:
Хорошо. Вам всё это предоставят, но перед уходом оглянулся и ещё раз уточнил, вдруг странная девица успела передумать: Помощь синьора Альберто вам точно не нужна?
Совершенно, уважаемый дон. Благодарю вас! Мне ещё поесть бы, уже гораздо тише добавила я, из меня словно вытянули последние силы и я как-то сдулась.
Эмилия, сходи на кухню, принеси синьорине Розе горячий обед, приказал он девушке, дождался, когда та поспешно выйдет из комнаты, после чего перевёл взор своих пронзительных глаз на притихшую парочку: мачеху и врача.
Донна, синьор, прошу, и недвусмысленно повёл рукой, предлагая им покинуть помещение.
Затем, снова задумчиво глянув в мою сторону, вышел сам, тихо прикрыв за собой тяжёлую дверь.
Я осталась одна и обессиленно вытянулась на жёсткой кушетке. Прикрыв воспалённые глаза, задумалась: эта маленькая, но такая важная для меня победа, осталась за мной. Что же будет дальше?
Глава 6
Эмилия вернулась достаточно быстро, сгрузила поднос с чашами на столик у окна и повернулась ко мне, что-то прикидывая в уме. После чего решительно подвинула к моей кровати тяжёлый стул и, взяв в руки одну из трёх мисок, подсела ко мне с намерением покормить, словно я дитё малое.
Эмилия, я в состоянии поесть сама, хмыкнула я и медленно села, после чего также не спеша встала и прошла к столику с моим обедом.
Синьорина, вы совсем себя не бережёте! покачала головой Эми и вернула мне миску с супом.
Еда была нехитрой, но до чего же вкусной! Простой, не изысканной, но ароматы и текстура, ммм, ням! Прозрачный с золотистыми кружочками жира бульон, явно из какой-то птицы, подозреваю, что курицы, с мелко порезанными овощами. Серый, ещё горячий, хлеб с аппетитной корочкой, мелко порезанная зелень в качестве дополнения и тонко нарезанный козий сыр. Посыпав суп зеленушкой, уложила сыр на хлебушек и приступила к трапезе.
Не успела я съесть и пары ложек, как в дверь постучали и моя помощница бросилась её отворять. В комнату вошли две служанки в странных серых чепцах и грязно-коричневых платьях длиной до щиколоток, грубые деревянные башмаки вызвали у меня волну ужаса и содрогания бедные женщины, как они в этом ходят? Одна из них несла какой-то холщовый мешочек и стопку тряпок, другая таз с горячей водой. Мне тут же до зуда, захотелось помыться, но сначала следует доесть.
Синьорина Риччи, господин велел снести всё это к вам, неуклюже присев, замерли на пороге в ожидании позволения войти.
На сундук поставьте, сказала я им и с интересом проследила как они, довольно споро, цокая, как подковами по каменному полу, прошмыгнули к монструозному предмету мебели, уложили на плоскую крышку свою поклажу и рванули на выход, при этом, стараясь лишний раз на меня не смотреть. Забавные какие, будто я их могу съесть.
Эми, будь добра, раствори ложку соли в горячей воде, можешь взять мою кружку, вздохнула я, предстояло обработать рану, а это точно не самая приятная процедура. Щипать будет знатно.
Сама же, пока девушка выполняла моё поручение, практически доела суп, а вот с хлебом не задалось в меня больше просто не лезло. Вот и радоваться подобному обстоятельству или печалиться? Раньше всего этого мне было бы мало на один зуб, а сейчас я ощущаю полное насыщение. Нужно привыкать, и кабы не боль по всему телу, я бы даже могла насладиться ощущением лёгкости, ведь новое тело весило максимум пятьдесят килограммов, а то и меньше. Думать, что мне около восемнадцати было страшно, такие мысли пугали и вгоняли в ступор. А ещё я боялась возвращения настоящей Розы, той девушки, чьё тело заняла моя душа. Может ли она вернуться? А если да, то как быть мне? Зависнуть призраком между небом и землёй, между мирами и не будет мне покоя. Или ещё что похуже? Отчего-то я была уверена, что назад в своё тело вернуться уже не смогу: то падение было фатальным. Отогнав пугающие мысли, справедливо заметила: буду решать проблемы по мере поступления.
Тем временем помощница закончила с приготовлением солевого раствора и я, сев удобнее, велела:
Возьми чистую тряпицу, намочи в той же горячей воде, будь осторожна, не обожгись, после промой мою рану от крови и мелкого мусора.
Молодая женщина кивнула и приступила к работе. Её тонкие прохладные пальцы разобрали причёску на пряди, после чего она открыла шишку и ссадину на ней. Я слышала, как она тихо пыхтит от усердия, стараясь не сделать мне больно.
Самое неприятное, как я и думала, оказалась обработка солевым раствором. Щипало очень сильно. Ядрёная у них тут соль однако, или я отвыкла от такого натурального антисептика, люди моего времени давно обходились альтернативными средствами, например, перекисью водорода или хлоргексидином. Можно было бы попросить заварить ромашку лекарственную, но я не была уверена, как она правильно тут называется в голове не нашлось аналогов.
Спасибо, Эми, поблагодарила я её. От всех этих манипуляций головокружение лишь усилилось и с помощью девушки, я вернулась к себе на кровать.
Ой! встрепенулась вдруг она, совсем запамятовала, подстилку надобно воротить и подушку вашу!
Это подождёт, вяло отмахнулась я, а чтобы не уплыть в объятия Морфея, спросила, потому что потом могло быть поздно: Расскажи обо мне. Я ничего не помню, Эми. Совсем ничего и изобразить на лице глубокую печаль не составило труда, потому что я скучала по Алисоньке, и была на самом деле сильно дезориентирована.