С чемоданом незнакомки в одной руке, а другой поддерживая ее саму, он поспешил наверх в свою комнату, где неожиданная гостья без чувств рухнула на диван.
— Боже, боже… — растерянно пробормотал он. Ее срочно требовалось переодеть в сухое. Но как это сделать, если она без сознания? Не снимать же одежду без ее ведома! Но иначе она может получить воспаление легких! Какая досада, что домработница ушла домой! Придется самому позаботиться о бедняжке.
Из ванной он принес теплый пушистый банный халат и большое полотенце. Легкое пальто незнакомки промокло насквозь. Быстро сняв его, Пьетро помедлил: теперь надо было избавить ее от мокрого платья. Он быстро переодел девушку в сухую одежду, стараясь при этом не смотреть на обнаженное тело. Но она была настолько худой, если не сказать изможденной, что это бросалось в глаза.
Переодев гостью в сухой халат, он принялся сушить ее волосы полотенцем. Потом принес одеяла и, положив бесчувственную женщину на диван, укрыл ее.
Что же с ней случилось? Почему она вдруг оказалась одна ночью, в такую бурю?
— Эй, очнитесь! — вполголоса произнес он, легонько похлопав ее по щеке.
Она не шевельнулась. Он озадаченно смотрел на нее. Пожалуй, пара глотков бренди будет ей на пользу. Он подошел к бару и, налив напиток в стакан, вернулся к дивану и поднес его к губам женщины. Несколько капель попали ей в рот, и она, к великому облегчению Пьетро, глубоко вздохнула и наконец-то открыла глаза.
— Вот и хорошо, — произнес он, — ну а теперь допивайте остальное.
Она послушно отпила глоток, потом подняла на своего спасителя глаза.
— Кто вы? — спросил он на итальянском. — Как вы здесь оказались?
— Простите… — проговорила она по-английски. Тогда он тоже перешел на ее язык:
— Ладно, отдыхайте. Вам нужно восстановить силы и выспаться.
Но она не слышала. Ее глаза лихорадочно блестели, она взволнованно пыталась что-то сказать. Однако бедняжка была настолько слаба, что каждое слово давалось ей с трудом.
— Мне не следовало приходить, знаю… это ошибка… но что мне еще делать… может, ты скажешь… но это все равно… ты же знаешь, больше я этого не вынесу…
— Синьорина… — Пьетро попытался успокоить ее, но все было напрасно. Она силилась высказать то, что терзало ее в эту минуту.
— Знаешь, как это бывает? Когда никто не может помочь тебе… и кажется, что вся твоя жизнь — одна большая иллюзия…
От этих слов мурашки пробежали по его спине.
— Да… — выдохнул он. — Я знаю, что это такое.
— И это не кончается, правда?
— Да, это не кончается… — согласился он, нахмурясь.
Пьетро закрыл глаза, чувствуя, как душевные муки снова захлестывают его. Слова этой загадочной незнакомки всколыхнули в нем то, что он так долго и тщательно старался похоронить в своем сердце. Он с такой остротой ощутил ее душевную боль, насколько способна это сделать другая такая же раненая душа.
— И как быть? — спросила она.
— Не знаю… — печально ответил он. — И никогда не знал.
Она подняла на него глаза, полные горечи и боли. Некоторое время они молчали и каждый из них думал о своем. Потом Пьетро спросил:
— Как вы здесь оказались?
Она вопросительно взглянула на него:
— Здесь — это где?
— В Венеции. Вы стояли на улице под дождем и смотрели на окна моего дома.
— Не помню…
— Ну хорошо, расскажете попозже.
Через пару минут он вернулся из кухни и увидел, что она с недоумением рассматривает свое новое одеяние.
— Мне пришлось снять с вас мокрую одежду, в которой вы были, — смутившись, поспешил объяснить он. — Не оставлять же было вас так. Но клянусь, я не… не… ну, вы понимаете…
К его немалому удивлению, она кивнула и улыбнулась:
— Понимаю.
— Вы же верите мне?
— Да, вполне. И — спасибо!
— Идемте на кухню.
Пьетро протянул ей руку, помогая подняться с дивана. В тот момент, когда она встала и ее лицо попало в полосу света от висевшего на стене бра, у него возникло неясное ощущение, что однажды он ее уже где-то видел. Но он никакие мог вспомнить, где. Нет, все-таки этого не может быть. Увидев такое лицо, трудно его забыть.
Предложив ей кресло, Пьетро спросил:
— Когда вы ели последний раз?
— Не помню… Позавтракать я не успела, потому что торопилась. В аэропорту было не до этого, да и в самолете тоже кусок в горло не шел. А потом поднялась такая буря, что, когда мы приземлились, я, кроме того что устала до смерти, еще была и перепугана и просто сидела в аэропорту целый час.