Эй, красотка, я же говорил, что помолюсь. Как видишь, мои молитвы доходят до самого бога.
Глава 4
Давешний даритель розы перегораживал дорогу к свободе, что в моих глазах делало его намного менее симпатичным. Хотя, на беспристрастный взгляд, несмотря на некоторую наглость или благодаря ей? он был хорош: лет двадцати пяти, с пышной шапкой вьющихся, почти черных волос и пронзительно-синими глазами. Одежда его, вопреки простоте, выглядела дорого, а перстень на безымянном пальце был не просто украшением. Как и серьга в ухе, придававшая ему сходство с пиратом. Не настоящим, нет, а таким киношным, романтичным пиратом, который восстанавливает справедливость.
Задний двор гостиницы выходил на улицу совершенно пустую, даже не скажешь, что с другой стороны, на площади, кипит жизнь. Но эта пустота ничего не стоила при ненужном наблюдателе.
Тогда обратитесь к нему еще раз с просьбой помочь мне убежать.
Зачем? удивился он. Голову тебе рубить никто не собирается.
Вам, поправила, вовремя вспомнив, что я герцогиня. Обращение «ваша светлость» можете, так и быть, опускать. Ведь именно ваша помощь оказалась так кстати.
Чтобы притупить бдительность собеседника, я улыбнулась. Он расплылся в улыбке в ответ и легко согласился:
Вам так вам. Так убегать теперь зачем? Смерть вам уже не грозит.
Зато грозит замужество. Его величество намеревается выдать меня замуж через несколько часов. А вот что вы тут делаете?
Надеялся увидеть вас еще раз, ответил не моргнув глазом. Не каждый день после моей молитвы приговоренного полностью оправдывают. Признаться, вы необыкновенно хороши были с розой в руках. Где вы ее потеряли?
Я пожала плечами. Кажется, оставила в гостиничном номере. С эшафота уходила с цветком, но потом меня отвлекли завтрак и беседа с королем. Так что роза единственный трофей, который достанется пришедшим выдавать меня замуж. Если я потороплюсь отсюда убраться, разумеется. Иначе пойду в комплекте с розой.
Вы не подскажете, где я смогу обменять свой наряд на платье попроще и некоторую сумму денег?
Он осмотрел меня, но сказал совсем не то, что я хотела услышать:
А что, жених так страшен, что вы предпочитаете удрать в неизвестность, лишь бы не идти с ним в храм?
Похоже, пользы от данного типа никакой, только и умеет, что болтать. Но поболтать можно и в другом месте. Если останусь стоять, меня найдут и второй раз удрать не дадут. Поэтому я шагнула вперед, но, так как тип пристроился рядом и смотрел выжидательно, пришлось ответить:
Понятия не имею. Я его не видела и о нем ровным счетом ничего не слышала. Согласитесь, это достаточная причина не хотеть за него выходить.
А как зовут жениха, тоже не знаете?
Граф Нагейт.
Не так уж он и страшен, хохотнул мой собеседник.
Только не говорите, что это вы.
Я? О нет, что вы. Он рассмеялся, заблестев белоснежными зубами, казалось, на всю улицу. Нет мне прощения, я не представился. Маркиз де Гренина, граф Дарок, но для вас просто Диего, прекраснейшая.
Я уверенно двигалась в сторону, противоположную центральной площади, но пока не заметила ничего похожего на лавку, в которой можно было бы обменять платье на деньги и что-то попроще. Зато на улице прибавилось прохожих, которые с интересом пялились на нас, но подходить не рисковали.
Тогда он ваш старший брат? предположила.
Всего лишь хороший знакомый отца.
Знакомый отца? И какой мне толк от мужа, из которого уже сыплется песок?
Не преувеличивайте, Эстефания. Могу я вас так называть? После моего кивка он продолжил: Графу Нагейту до посыпания дорожек еще далеко. Ему всего лишь тридцать семь.
Тридцать семь? воскликнула я с ужасом, которого не испытывала, но должна была испытывать Эстефания. Да он еще старше короля!
Вы так говорите, словно его величеству пора на кладбище, ехидно отозвался Диего.
На кладбище, может, и не пора, но уютное место под могилку присматривать стоит. Подданные, знаете ли, так и норовят похоронить где попало, а покойникам нужно уединение. И возраст у него уже такой, что время подумать о вечном. Заказать усыпальницу на свой вкус, а не на вкус наследников.
Не нравится вам наш король, Эстефания?
А вам бы понравился тот, кто собирался без вины отрубить вам голову?
Так уж без вины?
Я его не травила, ответила уверенно, кроме меня, там еще предостаточно подозреваемых. Во дворце толпа слуг. А фрейлины при королеве-матери? Так почему я? Как самая удобная? Раз и с Эрилейскими покончено одним взмахом топора. Не этого ли добивался его величество?
Диего выглядел не возмущенным моей непочтительностью к монарху, а удивленным. Как выяснилось, у него были на то основания.
Ни слуги, ни фрейлины, ни вообще все, кто постоянно допущен ко дворцу, не могут навредить королю. Они же под клятвой. Неужели вы это забыли, Эстефания?
Это прямо они не могут. А оставить где-то яд вполне.
Вы еще скажите, что Теодоро Второй взял этот яд и отравил себя сам.
А почему нет? Он же не отравился? Я была сама невозмутимость.
Странное дело, клятва помешала мерзкому Бласкесу отравить короля лично, но не помешала подсунуть яд мне. Конечно, существовал вариант, что он действовал в сговоре с королем и целью было как раз устранение последней герцогини Эрилейской. Но мне показалось, что наш блистательный король был уверен, что именно я на него покушалась. Хотя за столько лет он мог научиться безупречному лицедейству.
Да с вами страшно разговаривать. Того и гляди обвинят в государственной измене, заметил Диего.
Так и не разговаривайте. Покажите, где я могу продать это платье и купить другое, и можете быть свободны. Я величаво кивнула, надеясь, что таким поведением честь герцогов Эрилейских не опозорю.
Правда, если верить блистательному величеству, чести этой было не так чтобы уж очень много слишком уж характерный пассаж про запятнанность. Но в памяти ничего подобного не находилось, там предки Эстефании сияли, словно бриллианты в королевской короне.
То есть вы точно намерены бежать? удивился Диего. Но куда?
Не знаю, пока не решила. Главное, подальше отсюда.
Эстефания могла посоветоваться только с тетей. Я же На меня внезапно нахлынуло осознание, что я никогда больше не увижу близких людей: маму, сестру с племяшкой и двух замечательных подруг, которых мне подарила судьба, Карину и Аню. Отец умер год назад, и на его могилу я тоже никогда не приду. Разве что Эстефания, если поймет, насколько важным для меня было это место
Эй, что случилось? испуганно подскочил ко мне Диего. Эстефания, только падать в обморок не надо, ладно?
И не собираюсь. Выдавила улыбку. Не надейтесь, что вам придется меня ловить. Я не из тех, что падает в обморок на подвернувшегося кавалера.
Может, вы не из тех, но по цвету лица сейчас сравнялись со стеной дома, рядом с которым мы стоим.
Это все корсет. Слишком туго зашнурован.
Расшнуровать?
Чувствуется опыт, съехидничала. А зашнуровывать-то вы умеете?
Так, не думать о семье, собраться и не думать. Страдать буду потом, когда уберусь подальше из опасной зоны. Я попыталась вдохнуть побольше воздуха, в очередной раз помянула недобрым словом Эсперансу и двинулась дальше по улице.
Однако. Диего задумчиво потер пальцем нос. Да у вас язычок, милая герцогиня, остренький, как бритва.
Вокруг замерцала переливающаяся сфера, и нас волшебным образом перестали замечать. Никто больше на меня не пялился и не указывал пальцем, и это радовало. Не радовало, что я ничего не заметила и не почувствовала, когда мой спутник применил магию. Этак он и на меня воздействует. Из лучших побуждений или симпатии к моему жениху, чтоб тот по дороге где-нибудь потерялся. В конце концов, может же быть так, что граф тоже не захочет жениться на взбалмошной малолетке, да еще так скоропалительно?