Наконец, я пошла учиться на регрессию.
Первое, что было поднято на курсе во время парной тренировки это был самый яркий эпизод череды моих прошлых жизней, связанных с инквизицией в средние века. Только немного затрансовав, я сразу начала различать образы сожжения на костре. Это был первый эпизод о сожжённой ведьме. Воспоминания были весьма эмоциональны: с болью, негодованием, злостью, ненавистью и слезами.
Мой напарник был обескуражен таким ярким эмоциональным проявлением и немного растерялся. Благо наш учитель, Диана Орлан, подключилась в нашу тренировочную комнату и начала всячески помогать просмотреть и осознать этот эпизод. Она успешно применила диссоциацию (отделение) и помогла сделать проработку эмоций, и тогда стало немного легче рассматривать эту прошлую жизнь.
Записи не осталось, так как это была парная работа на курсе обучения и без сохранения. Поэтому нет возможности приложить транскрибацию того первого сеанса о сожжённой ведьме.
Продолжительность сессии была небольшой. Она сводилась только к просмотру этого тяжёлого кульминационного момента со сжиганием на костре и проработке спящих там блоков, боли и эмоций. Когда немного полегчало, мы вышли из сессии, не узнав особо подробностей этой прошлой жизни. Но позже я ещё не раз вернулась и смогла более подробно рассмотреть и вспомнить всё, что там происходило. Каждое следующее погружение было уже эмоционально намного проще. С этого момента начался мой путь к себе настоящей. К позволению себе проявляться и говорить о том, что для меня действительно важно. Во время этой сессии главным поворотным осознанием для меня стало то, что сейчас мы живём в другом времени. Теперь уже за проявление себя, за то, что ты несколько отличаешься от других, и говоришь и делаешь то, что многие не умеют и не понимают, на костре больше не сжигают. Нынешнее время намного более лояльно и теперь уже можно говорить и можно быть собой настоящим.
Сожжённая ведьма. Эпизод 2
Второй эпизод погружения в прошлую жизнь сожжённой ведьмы был через пару месяцев после первого. Тут мы уже сознательно шли в жизнь, где образовался мой страх проявлять себя. В этот раз удалось получить больше подробностей. И это погружение далось уже намного легче, так как большая часть подавляемых раньше эмоций уже была проработана в предыдущем сеансе.
Далее по тексту: М это я, Марина, Р регрессолог, ведущий сессию.
Р: Теперь время осмотреться, ты готова увидеть это воплощение и это время. Почувствуй себя и место, в котором ты окажешься. И с этого момента попробуй увидеть, услышать, почувствовать это место. Там всё важно. Итак, входи в эту арку. Хорошо. Дай себе время адаптироваться. Что там?
М: Я уже осматриваю. Я сейчас как в замедленном времени. Потому что события очень быстро развивались, я сейчас как будто замедлила время, чтобы рассмотреть всё происходящее.
Р: Что там? На вдохе осознавай происходящее, на выдохе описывай вслух.
М: У меня необычная, непривычная такая внешность.
Р: Опиши себя.
М: Волосы длинные. Немного кудрявые, что ли. Нос вздёрнутый. Рассматриваю. Женщина.
Р: Хорошо, где ты, что с тобой?
М: Я как раз в кульминации этой жизни. Небольшой помост деревянный это кострище. Эта та самая моя жизнь, где зародился мой страх проявлять себя
Р: Не ассоциируйся, смотри со стороны.
М: Я нормально, я смотрю со стороны. То изнутри, то снаружи. Брёвна сложены, и наверху маленький деревянный помосточек. Посередине вертикальный столб врыт в землю. К этому столбу меня привязали и руками, и ногами. Вот так вот.
Р: Можешь осмотреться, что там вокруг, со всех сторон?
М: Да. Там (показываю рукой вправо) лес, ели. Там дальше (показываю рукой влево) деревня. Это место как опушка перед лесом за пределами деревни.
Р: Хорошо. Народ там есть или кто-то?
М: Да, есть. Жители.
Р: Много их?
М: Нет. Семьи пришли смотреть. И чужие как инквизиторы. Один служитель церкви в чёрном. И солдаты.
Р: Есть солдаты? Много их?
М: Шесть. И помощник священника.
Р: Почувствуй изнутри ту женщину, что с ней происходит. И когда зародился страх в ней?
М: Страх зародился, когда она увидела языки огня, и они стали подходить к телу. Именно страх через боль в теле.
Р: Что тебе нужно ещё почувствовать?
М: Костёр разгорается достаточно медленно. Ощущение того, что ты ещё не горишь, но скоро будешь именно тогда и сформировался страх, сжатие в груди. Оттого что ты знаешь, что сейчас будешь умирать и стоишь ждёшь. А это медленно происходит.
Р: Это страх будущего, того, что сейчас произойдёт? Или это страх настоящего, или какой-то ещё?
М: Это страх физического ощущения. Я боюсь горения.
Р: Боли, ожогов?
М: Да, страх боли.
Р: Вот оно что. Хорошо. И что ещё, кроме этого страха, нет больше ничего? Сожаления о жизни или ещё чего?
М: Нет, сожаления нет. Наоборот, уверенность в том, что я жила правильно.
Р: Ага, вот
М: Это как негодование, смешанное с обидой на этих людей, которые так поступают. Непонимание за что они так со мной обходятся? Потому что я несла добро.
Р: Вот эту обиду можем повнимательнее рассмотреть?
М: Да, она здесь вместе со страхом.
Р: Обида на то, что не стоило им делать добро?
М: У меня обида на то, что меня не защитили. Эти женщины, эти семьи что пришли, они чувствуют долг за собой. Я лечила их детей, но они меня не защитили.
Р: А почему ты подумала, что тебя должны были защищать за то, что ты лечила их детей? Это же было нужно для твоей Души?
М: Я могла этого не делать. У меня была позиция невмешательства. Только если просят.
Р: Тебя просили?
М: Да. Они просили меня.
Р: Почему ты посчитала, что они должны тебя защитить?
М: Это как расплата незакрытая долг не закрыт. Я не взяла ничего.
Р: Разве человек не сам должен о себе позаботиться? Ты думаешь, они должны были о тебе позаботиться?
М: Здесь женщины не защищены. В этом месте и времени. У меня нет мужа, у меня нет братьев, нет семьи. Я одинока. Женщина здесь в опасности, скажем так. Эти семьи должны были меня защищать от посягательств на мою жизнь и мою безопасность. Это была их расплата за ту услугу, которую я оказала им.
Р: А ты говорила им, что они должны будут тебя защищать?
М: Они знали о том, что, заключая этот контракт, я вылечу их детей. А они будут охранять меня. Оберегать. Я поселилась в этой деревне, потому что мне обещали здесь защиту и покровительство.
Р: Как эта договорённость была нарушена? Они отвернулись или не стали выполнять свои обязательства?
М: Они испугались. Они испугались за свои жизни. Когда пришли солдаты они узнали, что в этой деревне инквизиция есть я что могу лечить необычными методами и они пришли за мной. (Говорю обрывками, транс углубляется). И эти семьи которые дали клятву защищать они испугались. Эти мужчины они не выполнили свой долг. Они испугались, что они могут пострадать и их семьи могут пострадать. Хотя я спасла жизни в их семьях. И они должны были спасать мою жизнь. Это был контракт.
Р: И иногда, даже если кто-то договорился защищать кого-то, приходит такая сила, которая сильнее защитников. Там так и произошло?
М: Да, можно и так сказать. Но они могли дать отпор. У них были все силы, чтобы отстоять меня. Но они побоялись, что кого-то могут убить или ранить. И они решили нарушить клятву решили, что им будет проще отдать меня чем защищать.
Р: Тогда вопрос стоило ли их лечить или надо было пройти мимо? Так сказать, позаботиться о себе?
М: Я бы всё равно это сделала. Но я бы здесь не задержалась, если бы не эта договорённость. Я проходила мимо. Я бы сделала и пошла. Но они попросили меня, и я осталась. Они обещали мне защиту. А так я бы пошла дальше.
Р: Так как было бы лучше, всё-таки? Уйти дальше или довериться им и погибнуть?
М: Если бы я ушла дальше я бы ещё жила.
Р: Значит, всё-таки надо было позаботиться о себе больше, нежели о других, или как?