М: Мария.
Р: В какой город едет Мария?
М: В Амстердам. Пришло так. Еду в Амстердам. Едем. Сумерки. Приезжаем ночью. У города есть ворота. Они закрыты и стоит стража за воротами, не снаружи, а внутри. Влажно, сыро, дождь. У меня мой плащ с капюшоном. Стучусь. Открывают маленькое окошко, спрашивают «кто это?». Я называю себя. Они спрашивают «ты не больная?», я отвечаю «нет». Они говорят, чтобы я отошла подальше и показала руки. Я закатываю рукава, чтобы они увидели, что язв нет. Показываю внешние и внутренние стороны рук. Кручу руки. Они впускают. Я спрашиваю, где можно переночевать. Страшный сгорбленный мужичок такой. Худой, с чем-то типа бородавок на лице. Он говорит, чтобы я пошла прямо и направо. Там есть таверна, где можно переночевать.
Иду туда, в таверну. Освещения нет, темно, луна за облаками светит тускло. Горит факел возле этой таверны снаружи. Как бы показывает, куда идти, это опознавательный знак такой. Захожу, внутри тепло, приятно. Я промёрзла, и теперь приятно оказаться в тепле. Тут типа барной стойки, за ней толстый мужичок с бородой. Женщина ходит с подносом. Она подошла ко мне и спрашивает: «Милочка, ты куда, к кому?». Я говорю, что я не отсюда и я не местная. Спрашиваю, могу ли я тут заночевать. Она говорит: «Давай тебя обогрею». Приобнимает меня за плечи. Такая тёплая и радушная женщина. Усаживает меня возле камина. Большой такой камин. Она поставила стул и посадила меня возле камина. Спрашивает, голодна ли я, я отвечаю, что да. Она спрашивает: «У тебя деньги есть?», я отвечаю, что есть немножко. Даю ей монету. Она приносит мне суп. Мне кажется, это чечевичная похлёбка с овощами. Я ем. Она говорит, что подготовит для меня комнату. Я поела, и она отвела меня в комнату на втором этаже. Говорит, чтобы я запирала обязательно дверь и даёт мне ключ. Комната бедно обставлена. Стены каменные, каменный каминчик. Он топится. Кровать подвинута близко, чтобы тепло доставало. Ну, и всё, в целом тут больше ничего нет. Горит свеча.
Р: Как проходит ночь?
М: Я раздеваюсь, развешиваю одежду перед камином. На спинку кровати и на стул. Потому что одежда промокшая, я хочу чтобы она за ночь просохла. Подкидываю дрова в камин. Ложусь спать. Всё, сплю. Ночь достаточно холодная. Холодно. Я несколько раз просыпалась и подкидывала ещё дрова.
Рано на рассвете спускаюсь вниз и спрашиваю у хозяйки, где здесь госпиталь. Иду в госпиталь. Город в закрытом режиме. У них тут типа карантина. Я думаю, что это чума. В город запускают только при осмотре, просто так не впускают. Если кто-то болеет, их запирают дома. Они сидят дома и их не выпускают. Стражники стоят у дверей.
Р: Кто-то их кормит, запертых?
М: Да, приходят доктора чумной доктор в такой маске с длинным носом.
Р: Какой это век, Мария? Как вы говорите? Сейчас такой-то год, такое-то время
М: Ну, средневековье. Госпиталь. Здание высокое. Красивое здание. Он тоже закрыт на карантин. Тут болеющие. Я стучусь. Мне открывают. Я говорю, что хочу помогать. Мне отвечают: «Девочка, уходи подобру-поздорову, тут болезнь». Я рассказываю о том, что меня болезнь не берёт, о том, что у меня все умерли. Я за ними ухаживала и со мной ничего не произошло. Меня впускают. Дали другую одежду. Мою одежду сожгли. Якобы одежда могла принести болезнь. Мне дали одежду из такого белого грубого достаточно полотна. Искупали и одели в чистое.
Мне дают самую такую грязную работу, скажем так. Они делают кровопускание и считают, что это помогает выгнать болезнь. Моя грязная работа заключается в том, чтобы выносить утки. Утки здесь не как современные утки, а просто такое овальное корытце. Необходимо пускать кровь, вскрывать гнойники. Считают, что если выпустить кровь, тогда идёт лучше заживление.
Р: Сколько сейчас человек в госпитале?
М: Он весь полон, не могу сказать сколько. Много.
Р: Сколько там коек?
М: Не знаю, много. Большое помещение и стоят кровати, кровати.
Р: Ну сотни или больше?
М: Сотни, может пару сотен.
Р: А это один госпиталь в городе?
М: Да. Здесь такие люди среднего класса. Совсем бедняков не берут. Бедняки умирают на улице. Богатые болеют дома, к ним доктора ходят индивидуально. А здесь средний класс. Кто может заплатить, но при этом дома не имеет условий, скажем так. Умирают. На носилках многих выносим на задний двор. Сейчас прохладно, ночью морозец, они там не разлагаются. Тела каменеют. Потом их увозят на телеге за город и сжигают.
Р: Давай отправимся в следующий важный момент в жизни Марии. Когда что-то меняется, что-то важное происходит. Она получает образование медика?
М: Вот так только опытным путём. Женщин здесь на медиков не учат. Есть женщина тут, которая знает травничество. Она старая, ей лет пятьдесят. Она полная и низкого роста. Сейчас пятьдесят лет это немного, а тогда это уже старуха. И она мне начинает рассказывать про травы. У неё есть книги с рисунками. Книги красивые, они сделаны вручную. Рисунки нарисованы вручную. Старые толстые книги. Она меня начинает обучать работе с травами. Мы делаем какую-то мазь и прикладываем к язвам. Она даёт облегчение. Меньше чешется и не так сильно болит, но не могу сказать, что лечит. Болезнь прогрессирует.
Р: А чем ещё лечат?
М: Да ничем особо не лечат. Кровь пускают. Мажут мазью, чтобы было легче. Считается, что это Божья кара. Только праведники выдержат это Божье испытание. Кто умер тот был грешен. Понятно, какие мысли? Догматы.
Р: Кто умер тот грешник?
М: Да.
Р: А происхождение болезни кто-то пытался выяснить?
М: Нет. Это Божья кара. Вот так. Это нас карает Бог за наши грехи.
Р: Понятно.
М: Много людей в церкви на коленях, на лавках молятся. Церковь готического стиля. Не сильно большая. Пастырь задвигает достаточно агрессивную речь. Всё о том же: «Божья кара пала на ваши головы. Покайтесь в согрешениях своих. Молитесь о спасении своей души».
Р: Это помогает?
М: Это скорее пугает. Люди очень напуганы. Общее состояние подавленное, напуганное, загнанное. Вот такое состояние общества. Приходит понимание, что со временем эта болезнь просто сама по себе сходит на нет. Заканчивается.
Р: Сколько лет она продолжалась?
М: Мне кажется несколько лет, может быть три. Наверное, к четырём годам закончилась. Очень много умерло. Города опустели, скажем так. В связи с этим ещё голодно. Потому что многие люди не работали, крестьяне не выращивали хлеб. И еды дефицит.
Я ухожу из города. Потому что здесь тяжело жить, плохо с ресурсами. Я решила уйти в деревню. За это время я получила знания о травах. И эта женщина мне книгу про травы дарит. Она говорит: «Я уже стара, она мне больше не нужна, а тебе пригодится».
Р: Как звали эту женщину, которая обучала Марию?
М: Лидия. Да, мы с этой Лидией подружились. Можно даже сказать, что она мне была как мама. Добрая. Она меня снарядила. Дала мне какую-то свою одежду получше. Дала денег, еды.
Р: Мария, ты возвращаешься в свою деревню или какую-то другую?
М: Нет, мне нечего там делать. Тем более мне тяжело туда вернуться. Она у меня ассоциируется с моей семьёй, которую я потеряла. Я решаю просто пойти куда-нибудь. И просто иду по дороге. Вот колея, и я куда-нибудь дойду. Сейчас уже тёплое время года. Начало лета, может, май. Я иду, мне хорошо идти. Спокойно на природе. В городе тяжело было находиться в этой общей атмосфере. Здесь спокойнее, нет людей. Какое-то поселение. Я туда прихожу. Я говорю, что я лекарь.
Р: Там выжившие, большое население или также мало выживших?
М: Там есть выжившие. Но, наверное, там раньше больше людей жило.
Р: Кто в основном выживает в этой эпидемии?
М: Сложно сказать, очень сложно сказать. Старики умирают в силу того, что они слабые. Некоторые, бывает, вообще не заболевают, но таких немного. Некоторые, бывает, выкарабкиваются, но остаются страшные шрамы по всему телу.
Женщина обращается, говорит, что у неё болеют дети. Я прихожу в дом. Двое детей. У них влажный кашель.