В них нет силы. Варяг Сивард рассказывал, был у него раб из ромейских жрецов. Всё что-то бормотал по-своему да руны на обрывке кожи чертил. А потом взял да и помер. Не очень-то руны ему помогли! Радим хмыкнул, подумал немного и добавил:
Зато уж кто силён в рунах, так это нурманские да ваши варяжские колдуны и ведьмы! Видела, у Сиварда весь щит тайными знаками расписан? Он давеча хвастался: одна руна силу и крепость даёт, другая меткость, третья в бою защитит.
Не защитит, насмешливо возразила Ольга. Уж не знаю, кто Сиварду щит расписывал, только дурень этот начертал «эйваз», руну защиты, неумело да кособоко. И получилась у него совсем другая руна «град», знак погибели и разрушения. Не думаю, что такая руна щиту поможет. Да и хозяину тоже.
Радим глянул на Ольгу уважительно и даже с опаской, как на чародейку.
Ты и варяжские руны знаешь?!
А то! гордо кивнула Ольга. С детства учили. Олег Киевский как узнал, что я обучаюсь грамоте у моравских монахов, умею говорить по-ромейски да по-нурмански, восхитился. Так и сказал батюшке: «Ну и сокровище у тебя растёт, Вардиг!»
Олег? Князь-правитель Киева?!
Он самый! подтвердила княжна. Мы с батюшкой были у него в гостях. Батюшка о делах с ним разговаривал, а я по сторонам во все глаза смотрела. Какие там палаты каменные! В окнах цветная слюда! На одной стене лев нарисован, морда у него как человеческое лицо
И князя Игоря, наследника, видела? спросил Радим.
Нет. Он на охоте был
Радим задумчиво поглядел на княжну, невольно вспомнив, что говорили между собой воины-варяги: «Олег Киевский властью делиться не желает. Рюрика, князя покойного, волю не чтит, удачу сына своего Игоря себе забрал».
«Какое мне дело до князей, подумал Радим ожесточённо. Нас, лесовиков, это всё не касается».
В дружину-то его всё равно не возьмут
А тот кусок кожи, на котором монах руны чертил, Сивард куда дел, не знаешь? спросила Ольга, палочкой рисуя рядом с ромейской руной другую.
Почём я знаю? Сожгли, наверно, а пепел в реку выкинули.
Жаль. Я бы глянула, что он там начертал. Ромейские знаки не только для ворожбы. Ими можно записывать разные истории, передавать послания
Как это?
Как бы объяснить-то Вот ты видишь след, значит, тут кто-то побывал. Вот тебе и послание.
Следы-то все разные, а руны одинаковые, возразил юный охотник. Не понимаю.
Ну и ладно, отмахнулась Ольга. Пошли в пенёк ножички покидаем?
Но тут на берег пришла холопка Ольги чудинка Дайна:
Госпожа, ужин поспел!
Глава 2. След на песке
Последние лучи солнца скрылись за лесом. Сразу похолодало, воздух зазвенел от комаров. Все, кроме дозорных, укладывались спать, а Ольга засиделась возле костра. Она смотрела на огонь и думала, что удивительное путешествие в Киев заканчивается и впереди обычная жизнь Когда ещё доведётся попутешествовать? Разве что когда замуж отдавать будут. А потом сиди в терему, никуда ни ногой!
Ольга упрямо нахмурилась. Женская доля её не пугала, но и не радовала. Мужние жёны до самой старости заняты только домом да воспитанием детей. Понятно, у знатных и дом побольше, и дела тоже, но всю жизнь одно и то же. Вот и матушка Ольги так и живёт. Всё хозяйство на ней. И Ольгу тому же учит. Тут уж ничего не поделаешь, надо.
Но хуже всего рукоделие. Например, прясть.
Прясть! Ольга поморщилась. Ничего более скучного она и представить себе не могла. А первый спрядённый ею колючий моток всё равно пришлось пустить по воде отдать в дар Мокоши, всеобщей матери.
Мокошь так же сидит в своём облачном терему в небесном Ирии и прядёт нити наших жизней, объясняла матушка. А потом из них ткёт многоцветный ковёр Судьбы. Поэтому прядение ремесло священное. Когда научишься прясть, займёшься ткачеством во славу богини
Но Ольга ни прясть, ни ткать не хочет! Куда интереснее учить буквы, скакать на коне, самой править лодочкой-плоскодонкой и путешествовать по чужим землям. Княжне хочется узнать всё, а особенно то, чего нельзя.
Почему так несправедливо? пробормотала она, покосившись на варягов. Мужам война, странствия! А жёны сидят всю жизнь в терему
Тебе ли, боярышня, о том сокрушаться? укоризненно отозвался Сивард. Понятно, будь ты хоть княгиня, а женский удел тот же. Но пока князь в военном походе или на полюдье, кто управляет его уделом? Жена и никто другой!
Может, я тоже хочу в поход проворчала Ольга.
Бразд, молодой варяг, только в прошлом году поступивший на службу к Вардигу, засмеялся:
Ты, никак, за князя замуж собралась, дева?
А за кого ж ещё? гордо вскинула голову Ольга. Мой прадед Гостомысл Ладогой ещё до Рюрика правил! Дед мой Трувор, родич Рюриков и ближник, Изборск и Плесков в княжение от Рюрика получил! Мои родичи в Киеве и Новом Граде правят!
Бразд усмехнулся:
А не мала ль ты летами для замужества, княгиня великая?
А вот и нет! Ольга даже ножкой топнула, осердясь. Да ко мне уже сватался один князь, если хочешь знать!
Какой такой князь?
Князь эстов! Арн как его там
Бразд покосился на Сиварда. Тот кивнул:
Было дело. В прошлом году посватался один чудин. Князь не князь, а в тех землях человек не последний. Князь Вардиг ему, конечно, дал от ворот поворот. Сказал, не князь ты, а дикарь косматый, вчера силки на рябчиков ставил, а сегодня с такими же космачами из лесу вышел и владыкой себя вообразил!
Бразд засмеялся. А старший варяг, помолчав, сказал:
Я думаю, зря князь так с ним обошёлся. Арво человек гордый. И злопамятный
За спиной Ольги кашлянула Дайна, она уже давно стояла рядом, держа тёплый шерстяной плащ закутать Ольгу, когда та отойдёт от костра.
Заботлива Дайна, но в глазах у неё неспокойно. Кажется Ольге: есть в холопке тайна, непонятность. Может, потому, что чудинка? Вот кривичи те свои, понятные, и говорят понятно, по-словенски. Чудь другая.
По другую сторону костра, где сидели Сивард и Бразд, вдруг внезапно из темноты возникла невысокая светлая фигура. Радим.
Что встал, парень? добродушно произнёс молодой Бразд. Давай к костру.
А что князь этот, Арво? спросил он. Вправду, что ли, охотником был?
Может, и был. Бразд повернул сушившиеся у костра сапоги другой стороной. Из леса вышел с родовичами своими и в Колывани сел. Хочешь больше узнать, у Дайны спроси. Она тоже чудинка.
Не Колывань, а Калеван-линна, всё вы перековеркаете, проворчала Дайна. Крепость Калева-богатыря. А в князи из простых выйти не зазорно. Такие князья повыше тех будут, что без труда, по одному лишь родству князьями стали.
Варяги засмеялись.
Да ты, Дайна, небось, тоже в княгини метишь! заявил Бразд. И оба развеселились ещё пуще.
Ольга тоже улыбнулась, а Радим нет.
Значит, сказал он, можно и из охотников в князья выйти?
Вот ещё один о княжьем столе мечтает! хохотнул Бразд. А ты попроси Вардига, малой. Может, отдаст за тебя Ольгу?
В князья мне не надо, буркнул Радим, обидевшись. Я в воины хочу. В дружину. Вот чем это таким воин от охотника отличается? Будто охотника нельзя научить строй держать да мечом рубить?
Бразд похлопал мальчика по плечу.
Воин не только тот, кто оружием знатно владеет, сказал он. Воин это дух воинский. Воина победить нельзя. Убить можно. Победить нет. Воин не отступит даже тогда, когда враг многажды сильнее. Даже когда пути к победе нет, а есть только путь чести и славы, воин всё равно не отступит. И тогда как знать Может, и откроется ему не только дорога в Ирий[3], но и земная тоже. Боги любят храбрых и могут подарить храбрецу немного удачи.
Так и есть, подтвердил слова младшего варяга Сивард. Это и есть воин. Пока жив не сдавайся. Бейся. Из последних сил. И когда сил не останется не отступай. Не сдавайся. Сможешь ты так, парень?
Не знаю проговорил Радим. Но я постараюсь.
Уж постарайся! Сигурд пропустил меж пальцев длинные варяжские усы и вдруг спросил: А скажи, парень, чем тебе наши сапоги глянулись? Зыркаешь да зыркаешь на них.