Грандэ обронил скрипучим, как у старого ворона, голосом:
А кто хватается не за те, тоже проигрывает с треском.
Я поймал его взгляд, улыбается гад победно, знает мою натуру, не люблю рисковать, в самом деле не люблю, но сейчас, увы, кто не рискует в нашем деле, того затопчут, у нас демократия.
Мощь компов растёт так круто, напомнил я, что идея насчёт изменяющегося мира не кажется такой уж Если привлечь ещё, то можно ввести некоторые элементы
В урезанном виде? спросил Лысенко скептически. А как же ваша навязчивая идея
В урезанном, подтвердил я, на полный вариант не хватит всех суперкомпьютеров мира. Я уже переговорил с инвесторами. Среди них нашлись рисковые!.. Но этого мало, мало Для нашего рывка нужно больше. Вчера видел Кологривца в новостях, вернулся из Эмиратов, что-то подписал там прибыльное Он же с нашего курса! Может, у кого-то сохранились связи? Он за это время вырос в такого Чичикова, что вот-вот станет первым триллионером!
Грандэ и Лысенко переглянулись, но смолчали, женщины смотрят преданными глазами, Минчин опустил взгляд, только Невдалый с неудовольствием задвигался, словно из сиденья выдвинулся шип, крякнул, сказал с некоторым хвастовством:
С нашего курса?.. Да я с ним пять лет в одном классе до самого выпуска!.. Каждый год приглашает на школьный корпоратив!..
Я вскинулся, сказал быстро:
Carpe diem!
Он ответил с неудовольствием:
Ему есть чем хвастаться. А мне с какого перепугу?
Ты с ним был дружен, сказал я настойчиво. Тебя в школе звали Профессором!.. За это время ты стал математиком, который только сам понимает, что за хрень создаёт, а он владеет фабриками и пароходами даже за кордоном. Только двое из вашего класса выдвинулись! Остальные на уровне таксистов и домохозяек. Вот он тебя и не упускает, потому что ценит, как что-то редкое и непонятное.
Он было улыбнулся польщённо, но тут же лицо приняло брезгливое выражение, словно ему сунули в руки большую толстую жабу прямо из-под коряги и велели подержать, пока другие пьют кофе.
Он брюки называет штанами, а врачей докторами. Как мне с таким разговаривать?
Я вздохнул.
Тяжёлый случай. Но этот штанист с большими деньгами. У него чутьё, как приумножить, а мы умеем только тратить. Сейчас наверняка вложит в нефть, хотя там всё падает ниже уровня моря.
Он поморщился, сказал без уверенности:
Поговорю.
Говори с уважением, напомнил я. Ты умный, а он уважаемый. Попляши, постучи хвостом по бокам, как Акенобоб перед вождём. Сам знаешь, в каком мире живём. У кого деньги, тот и поучает, как жить и за какой шашлык бороться.
Он сказал с безнадёжностью в голосе:
Сейчас все поучают, хоть не открывай социальные сети. У нас всё так плохо?
Ничуть, заверил я, в нашем болоте всё стабильно. Но всё созрело и напухло для нашего рывка. Надо спешить, сейчас на ходу подмётки рвут, демократия на марше! Когда тонешь, ухватишься и за змею, как говорил один из великих героев.
Он вздохнул так тяжело, словно тащит в гору доверху гружённый камнями воз.
Попробую. Но жениться не обещаю.
Грандэ ревниво отслеживает, как идут дела у конкурентов, частенько хмурится, никогда не ликует, иначе какой бы он был Грандэ, это Лысенко чисто и по-детски радуется, когда у конкурентов что-то рушится, сегодня показал мне на планшете рекламу одной могущественной фирмы, что выпустила в прошлом три топовых игры.
Шеф, ну не придурки?.. Как можно в наше время толкать рекламу «В нашей байме быстро прокачаетесь до топ-левла!»?
Я сказал безучастно:
А что не так?
Он посмотрел с сожалением, что-то шеф тупит, не понимает, пояснил терпеливо:
Это важно для мальчишек. Взрослые не спешат. Им, как и в сексе, больше нравится неторопливый и вдумчивый процесс. А взрослых в мире впервые больше, чем мальчишек. Это же вы сами повторяете. Наверное, от забывчивости. Возраст, да?
Я ответил с неловкостью:
Ты прав, пацанам не нужен ни крафт, ни строительство, ни фермерство. Им дай сразу пэвэпэ и грабёж караванов. Даже корованов. Прости, я всё ещё думаю, как добыть больше денег, а это занятие глушит любую мыслительную деятельность.
Он взглянул исподлобья, развёл руками, в скрипучем голосе прозвучала виноватая нотка.
Извини, я не начальство, мне хорошо. Могу только о работе и о том, где играю сам. Простой народ не понимает разницы между кином и баймами, хотя там просто выключил и всё. А здесь оставлю всё наработанное за годы хозяйство!.. Из лачуги отстроил дворец!.. А какой сад разбил на этой скудной каменистой земле?.. Как такое бросить?
Сам такой, сказал я с сочувствием. Есть, правда, аддоны, но движок тот же. Рамки есть рамки, и с места они не сойдут
Он криво усмехнулся.
Разве что станет небо с землёй на страшен Господень Суд? А помнишь, ты мечтал о гибком движке?.. И строил, строил. Вот пришло твоё время.
Просто время, поправил я, пришло. Не чувствуешь, что перевернём весь игровой мир?
Уже трепещу, ответил он. Нас перевернёт тоже?
Я снова и снова мысленно возвращался к разговору за шашлыками. Дошло до того, что пару раз сказал что-то вслух, спохватился, ещё малость, и начну разговаривать сам с собой, видел, как старые бабки на улице даже спорят с собой, убеждают, доказывают и переругиваются.
А запало в черепушку потому, что сам такой, как и другие, только не признаюсь с такой же откровенностью, как гуманитарий за бутылкой водки.
Почему и в сингловых давно перешёл на рилтаймовые стратегии, надоело бегать с мечом или автоматом по руинам и выполнять чьи-то приказы. Человек в моём возрасте и с моим жизненным опытом должен сам командовать, посылать в атаку, успевать снабжать провизией и патронами, обеспечивать поддержку с воздуха, будь это самолёты, вертолёты или драконы, и вообще рулить миром, так как жизненный опыт удерживает от массы ошибок, пусть и не от всех.
А потом и вообще перешёл к созданию игр, сперва мелких, скрафченных в одиночку, потом собрал группку таких же энтузиастов, и вот уже несколько лет вполне успешно, хоть и не очень, живём за счёт работы, которую не нужно принуждать себя делать, всё-таки клепать баймы приятнее, чем асфальт укладывать.
Невдалый вошёл в мой кабинет, как в свой, взглянул на меня так, что я ощутил неловкость и чуть ли не стал проверять тайком пальцем, не расстёгнута ли у меня молния на джинсах.
Привет, шеф, сказал он басом. Видишь, я уже привыкаю тебя величать его величеством.
Новости? спросил я. Садись, рассказывай.
Он отмахнулся.
Некогда. Вчера переговорил с Кологривцем.
И, проговорил я сразу осипшим голосом, как?
Да так, ответил он безразлично, попенял мне, что не хожу на встречи одноклассников. Сам же, гад, понимает, почему не хожу и почему ходит он!
Я спросил сдавленным голосом:
Погоди А насчёт моей встречи с ним для разговора
Он поморщился.
Сказал.
И как?
Он сперва обещал принять
Он сделал длинную паузу, я спросил упавшим голосом:
Отказал?
Не совсем, уточнил он. Решил вдруг лично заехать в нашу фирму для большей, как он сказал, понимаемости тех, в кого теоретически можно вложить деньги.
Я откинулся на спинку кресла, теперь и оно показалось чужим и неуютным.
Облом, сказал я в безнадёге, увидит наш свинарник, сразу развернётся и отбудет.
Он хмыкнул, довольный и сытый, словно только что пообедал в «Лукулле».
Впервые, что ли?.. Но живы и не голодаем.
Разве мы всё ещё в социализме?
Шеф, сказал он серьёзно, неважно, сколько раз ты падал. Главное, всякий раз вставал, за что тебе честь и даже уважуха! И прёшь рогами ветру и солнцу навстречу. Верь, взойдёт она.
А если не взойдёт?
Сами зажжём-с. Термояд же зажгли? Правда, не мы. На какое время договариваться?
Я отмахнулся.
Не будем прикидываться толстыми и важными, всё равно не получится. Это же мы денег просим, а не он?
Хорошо, произнёс он небрежно. Скажу, что готовы к контактам в любое время?