Маргарита, мрачно проговорила мать.
Так вот она, злая королева, осмелившаяся поднять оружие против отца. Как, наверное, унизительно для нее быть пленницей, которую с позором везут на глазах у толпы через весь Лондон.
Что с нею будет? спросила Елизавета.
Ваш отец проявил милосердие, ответила мать. Ее отправят домой, во Францию, и это больше, чем она заслуживает. Скатертью дорога!
Елизавете, несмотря ни на что, вдруг стало жаль Маргариту, ведь та только что потеряла в битве сына и едва ли еще когда-нибудь увидит своего супруга.
А где Анна Невилл? спросила она.
Понятия не имею, ответила королева.
Когда процессия закончилась, они поехали в Вестминстер, где король устроил пир, чтобы отпраздновать победу. Было чудесно вернуться в старый дворец, высившийся над северным берегом Темзы. Елизавета пришла в неописуемый восторг, снова увидев огромный главный холл, возносящиеся в небо шпили церкви Святого Стефана, величавые башни и новые пристройки, где располагались королевские апартаменты, все это было знакомо и дорого ей.
Принцессе позволили не ложиться спать и присутствовать на пиру. Она надела платье из золотистого дамаста с высокой талией и узкими рукавами. Девочка сидела за главным столом и наслаждалась роскошными яствами, которые ей предлагали и которые были гораздо вкуснее того, чем ее кормили в детской. Рядом с нею, дальше от короля, сидели тетя Саффолк, сестра отца, так на него похожая, и лорд Стэнли, очень богатый барон с севера. Он был человеком сердечным, разговорчивым и проявлял большое терпение в общении с маленькой девочкой, которая как могла старалась принимать участие в беседе взрослых. Тетя Саффолк тоже, как обычно, источала доброту и подбадривала Елизавету. А вот отец выглядел озабоченным. При каждом взгляде на него девочка видела, что он напряженно обсуждает что-то с дядей Глостером и камергером, краснощеким добродушным лордом Гастингсом, своим большим другом и советником. Трапеза еще не окончилась, а они трое встали, поклонились королеве и ушли. Мать выглядела расстроенной, но продолжила вспоминать события дня вместе с бабушкой Йорк.
Елизавета подавила зевок. Когда леди Бернерс пришла, чтобы отвести принцессу в постель, та сделала реверанс перед матерью и охотно согласилась, чтобы ее увели. Проходя мимо королевы, она услышала ее слова, обращенные к бабушке:
Это к лучшему. У него нет выбора.
Эти слова ничего не значили для Елизаветы разговор взрослых. Однако в продолжение следующих нескольких дней, которые она провела с сестрами и братом в детской и в личном саду королевы, принцесса замечала, что взрослые то и дело о чем-то шепчутся и сразу умолкают, стоит ей подойти к ним. Она стала прислушиваться к их беседам, притворяясь, что увлечена какой-нибудь игрой, и ловила каждое слово болтающих друг с другом нянек, когда те считали, что она не слышит их. Так Елизавета узнала о смерти Генриха Ланкастера.
Все это весьма загадочно, сказала мистресс Джейкс. Говорят, милорд Глостер находился в Тауэре, когда случилось несчастье.
Вы верите в то, что Генрих будто бы умер с горя, узнав о смерти сына и пленении жены, как было объявлено? Это произнесла леди Бернерс.
Последовала пауза.
Такое могло произойти. Я знала одного человека, который свалился замертво, когда ему сообщили, что его жену переехала телега.
Хотя это сомнительно. Я слышала, тело Генриха выставили в гробу в соборе Святого Павла и сквозь доски на пол сочилась кровь. Мне это кажется странным: трупы обычно не кровоточат. Но делать какие-то выводы не стоит. Не забывайте, кому мы служим.
Я помню. Но не могу удержаться от мысли: вдруг кто-то решил раздавить семя.
Думаю, нам лучше сменить тему, заметила леди Бернерс, и дамы принялись обсуждать новую одежду для Нэда, которая нужна ему, когда он без пеленок.
«Бедный безумец, подумала Елизавета. Может быть, он с радостью расстался со своей скорбной жизнью, чтобы отправиться на небеса». Но рассказ о том, как он истекал кровью, был ужасен. Она не поняла, что имела в виду леди Бернерс или почему дядя Глостер находился в Тауэре, когда умер Генрих, и какой смысл вкладывала мистресс Джейкс в слова «раздавить семя».
Что значит семя? спросила она у матери, когда та благословляла ее на ночь тем вечером.
Это зерно, которое сеют, из него потом вырастают растения или цветы, ответила ей королева.
Елизавета была озадачена. Это уж совсем не имело никакого смысла. Ей хотелось бы поговорить об этом с дядей Глостером. Он-то наверняка сумеет объяснить, что произошло в Тауэре. Но дядя никогда не приходил в покои королевы, по крайней мере когда там находилась Елизавета, так что оставалось только ждать удобного момента.
Момент настал, когда король со своей семьей отправился прокатиться по реке. Все они, даже малыш Нэд, поднялись на обтянутую роскошными тканями величественную королевскую барку. Мать позволила Елизавете и Марии выйти на палубу, а дядя Глостер сказал, что присмотрит за ними. Они стояли, наблюдая, как мимо проплывают другие суда, и любуясь красотой Лондона. Город был такой спокойный и мирный в сравнении с картинами страшного побоища, происходившего здесь всего пару недель назад. Елизавета до сих пор вздрагивала при мысли об этом.
Барка закачалась, приближаясь к Лондонскому мосту, где вода шла рябью. Дядя Глостер приосанился, и Елизавета вспомнила: у него ведь кривая спина, но он так хорошо это скрывал, что никто не догадывался о его физическом недостатке, который, однако, не мешал ему храбро сражаться в битвах.
Немного позже Елизавета улучила момент:
Дядя, вы были с Генрихом Ланкастером, когда он умер в Тауэре?
Глостер хмуро посмотрел на нее:
Нет, не был, Бесси. Почему вы спрашиваете?
Я слышала, как кто-то говорил, что вы там были.
Да, я приезжал в Тауэр, но по делам короля.
Девочка пытливо вглядывалась в серьезное лицо дяди: выступающий вперед подбородок, нос, похожий на клюв, темные глаза. Она знала, что он не станет лгать ей. Дядя Глостер всегда был верен отцу и разделял вместе с ним тяготы изгнания. Отец говорил, что дядя человек отважный, сильный духом и пылкий, нет никого, кому он доверял бы больше.
Мне жалко Генриха Ланкастера, сказала Елизавета. Он был сумасшедший.
Да, и умер с горя, заверил ее дядя Глостер. Эта война между Йорками и Ланкастерами собирает свою ужасную дань. В юности Уорик был мне вместо отца, особенно после того, как мой родной отец погиб в битве при Уэйкфилде. Это случилось еще до вашего рождения. Однако Уорик предал короля и нашу семью. Именно он виновен в недавнем кровопролитии. Глостер сдвинул брови и устремил взгляд на берег. Хорошо, что Господь забрал к себе Генриха Ланкастера именно сейчас. Низложенный король всегда будет угрозой для своего преемника и фокусом притяжения для мятежников. Дядя ободряюще улыбнулся племяннице. Но давайте не будем думать о грустном, Бесси. Вам следует радоваться нашей прогулке. Смотрите, вон там Плацентия! Он указал на прекрасный дворец, стоявший на берегу Темзы, в Гринвиче.
Жизнь вернулась в обычное русло и снова стала приятной. Отец прочно сидел на троне, враги его были повержены, чтобы никогда больше не подняться. А в животе у матери рос очередной ребенок.
Нэду уже составили собственный штат придворных, включая камергера, господина Вогана, который на людях носил принца на руках, и священника, кроткого дядюшки Лайонела, младшего брата матери. В июле Елизавета присутствовала на церемонии официального объявления Нэда принцем Уэльским, ее проводил король, он же принял у лордов присягу на верность своему законному сыну и наследнику. Принцесса с гордостью наблюдала за тем, как дворяне, начиная с Кларенса и Глостера, один за другим выходили вперед и клялись в верности ее брату.