Шарлотта, для всех Шарли, старшая из сестер Верделен, потрясла рукой и, приложив запястье к уху, проворчала:
Чертовы часы.
Будет ураган?
Прогноз обещает бурю. Который сейчас час?
Час полдника? предположила Энид ангельским голоском.
Не пытайся убедить меня, что ты не открывала холодильник. Энид протянула сестре сверток.
Это тебе. Базиль очень просил меня не забыть.
Шарли выплюнула гвозди, сунула их в карман, вытерла руки о джинсы и взяла сверток.
Базиль? Ты его видела? Не в школьном автобусе, полагаю?
В Тупике.
Мог бы и сюда доехать.
Он приезжал. Никого не застал.
В голубых глазах Шарли, устремленных на сестру, мелькнул непонятный огонек. Она пожала плечами.
Ничего не видел, ничего не слышал. Балда. Знает ведь, что дом большой. Да еще этот ветер. Ладно, идем полдничать. Женевьева утром испекла кекс с орехами.
Подбородком она указала на свитер Энид.
Что-то мне подсказывает, что ты его уже попробовала.
Один кусочек! жалобно протянула Энид, стряхивая предательские крошки.
Ладно, можно второй. Но не три. Договорились?
Ты что? Я не хочу, чтобы меня затошнило.
Энид спустилась на одной ножке по винтовой лестнице и, вернувшись в кухню, отрезала себе третий кусок.
Пожалуйста, не стесняйся, сказала мама, вдруг появившись у стола, как всегда, неожиданно.
На ней были голубые шорты и короткий топик, который дочери подарили ей в ее последнее лето перед смертью. Одежда явно не по сезону, но ей как будто совсем не было холодно.
Ей и не могло быть холодно.
Еще осталось, сказала Энид в свое оправдание.
Я думала, ты не хочешь, чтобы у тебя заболел живот.
Не заболит.
Она доела кусок. Мама исчезла (тоже неожиданно). И кекс в желудке Энид вдруг показался ей тяжелее, чем следовало бы.
* * *
Беттина вернулась из коллежа[3] позже всех, Женевьева и Гортензия приехали предыдущим автобусом. Прежде чем ей задали хоть один вопрос, Беттина поспешила объяснить:
Я была с подружками. Беотэги ничего не поняла в задачке по матике.
А вашу задачку, часом, зовут не Хуан? прошелестела Гортензия.
Хуан был сыном Эртбизов из кондитерской «Ангел Эртбиза». Он приехал неделю назад, чтобы помочь матери, и с тех пор Беттина с подружками просто обожали свежую выпечку.
Заткнись, буркнула Беттина, прикрыв глаза и нацелив на младшую сестру свой рюкзак на манер гранатомета.
Энид поморщилась, как будто что-то воняло:
Он же старый. Ему пятнадцать лет.
Я сказала: заткнись! прошипела Беттина, пригрозив и ей рюкзаком.
Шарли дождалась, когда случай свел их всех в кухне, чтобы сообщить:
Мать Андре-Мари сломала ногу.
Она заполняла бланки социального страхования на уголке большого стола из черного дерева. Она всегда копила их целой кипой, штук по десять, в ожидании шанса получить в порядке компенсации кругленькую сумму. Чего, очевидно, никогда не случалось.
В пешем походе по Боливии, добавила она. Или по Монголии. В общем, где-то там.
Где там? хихикнула Гортензия. Боливия в Южной Америке, а Монголия
Я знаю, где Монголия, перебила ее Шарли. Это для краткости.
Ты возобновила дрейф континентов, тоже заслуга.
Мать Андре-Мари увезли домой.
Они все знали в лицо Андре-Мари, которая работала в «Лабораториях Убук», в том же исследовательском отделе, что и Шарли. Вдобавок Шарли часто рассказывала о ней в том, что Беттина называла «маленький социо-энтомологический сериал про Убук-лаб».
Мы ей очень сочувствуем, сказала Гортензия вежливо и так серьезно, что никто не понял, издевается она или нет.
Но каким боком это касается нас? добавила Беттина.
Шарли не сводила глаз с бланка, который заполняла: Если больной не застрахован
Андре-Мари уезжает ухаживать за матерью. Поль на юге
Кто такой Поль?
Ее муж. Он объезжает больницы.
Он тоже болен?
Он представляет «Лаборатории Убук».
Все равно не понимаю, как это нас каса
Мы в зоне В. Интернат Коломбы в зоне С.
Коломба? Голубка?[4] Они еще и птиц разводят?
Коломба. Их дочь.
Какое странное имя, удивилась Энид. Для девочки.
Но это же женское имя!
Я хочу сказать, для человека, уточнила Энид.
Насчет имени кое-кому лучше бы
Шарли оборвала фразу на полуслове.
Ты же хотела рассказать вкратце, подбодрила ее Беттина. Шарли подписала последний бланк и вложила его в конверт, где он встретился со своими собратьями. Она вздохнула:
Хорошо, вкратце. Мы приютим Коломбу в Виль-Эрве на несколько дней. Пока в зоне С каникулы.
Она быстро обвела сестер взглядом.
И чтобы ни одна из вас, повысила она голос, не вздумала обзывать ее птичьими кличками!
Завывший в каминной трубе ветер подчеркнул ее строгий вид снопом лиловых искр.
2
Зануда, или Перины летают!
А, черт! воскликнула Беттина за компьютером. Гадская Лижа!
Сестер это ничуть не смутило. Беттина обращалась к Безголовой Леди Лиже и ее тринадцати Темным Пампкинсам. Было девять часов вечера.
Лежа прямо на плиточном полу, перед тучным и кривоватым кухонным камином, Энид блаженствовала: Роберто от души топтал ей печень.
Гортензия с увлечением читала (Гортензия всегда читала и всегда с увлечением) «Марджори Морнингстар», опершись локтем на скамью и пристроив левую пятку в резьбу ближайшего буфета.
Где-то на втором этаже Женевьева складывала белье; так она сказала сестрам, и это наверняка была правда, потому что сестры давно усвоили, что Женевьева никогда не лжет.
Стоя у газовой плиты, Шарли ставила кулинарные опыты. В воздухе пахло горячими каштанами.
А, черт! повторила Беттина, по-прежнему обращаясь к Леди Лиже.
Это было ее последнее ругательство за вечер, и вновь воцарилось спокойствие. По крайней мере внутри дома. Ибо снаружи бушевала буря. Ветер крепчал с каждым часом, пригибал вереск в ландах, тряс двери и рамы старого дома, завывая с утеса, точно свора голодных собак.
Шарли у плиты повернулась, направив прямиком на линию горизонта деревянную ложку, которую держала в руке.
Ты уверена в рецепте? спросила она Гортензию. У меня не получается добиться консистенции джема.
Вдохновись мозгами Беттины.
Дура, буркнула Беттина.
Попробуй-ка, скомандовала Шарли.
Продолжая читать, Гортензия наклонила голову и открыла рот. Шарли влила в него немного варева.
Получается или твердый, как карамель, вздохнула она. Или мягкий, как э-э
мягкая карамель?
Гортензия проглотила и поцокала языком. Не отрывая глаз от судьбы Марджори Морнингстар, она перечислила:
Перебор сахара. Слишком твердо. Недоварено. Едали мы и лучше. Шарли крутанулась на каблуках. Потом еще раз (вернувшись к исходной точке) и проворчала:
Все из-за Беттины. Она должна была следить за пропорциями, когда я сыпала сахар.
Все на свете знают, что следить надо за Беттиной.
Дура, снова буркнула Беттина.
Перины! воскликнула Энид, прижимаясь носом к запотевшему окну.
Что она такое несет?
Энид залезла на встроенный столик под окном. Роберто сидел у нее на плече, Ингрид на руке, а она всматривалась в темноту, где клубились вихри.
Похожи на летающие перины, повторила Энид. Тучи.
Но вопрос уже был забыт. Шарли поправила большие подставки для дров с медвежьими головами они открыли пасти, то ли смеялись, то ли хотели укусить. Она поворошила кочергой дрова в камине, подбросила полено, огонь ярко вспыхнул.
Я больше люблю каштановый крем в банках, особенно из «Гиперпромо», вставила Энид. И Роберто тоже.
Она подумала немного и добавила:
Как Ингрид, не знаю.
Беттина взвизгнула «Телефон!» и, бросив Безголовую Леди Лижу на экране, побежала на звонок.
Где этот телефон? рявкнула она. Энид! Если ты опять забыла его в туалете
Она отыскала трубку на дне кастрюли и вспомнила, что сама положила ее туда, поговорив со своей подругой Денизой.
Алло?
На том конце провода зазвучали скрипки. Потом голос:
Гортензия?
Нет. Это Женевьева, соврала Беттина, узнав собеседницу.