– Папа, не передашь ли мне гренки?
– Пожалуйста. Попробуй джем, он особенно удался.
– Благодарю. Крис, возьми еще апельсин. Очень сочный.
Не стану скрывать, мне было тошно. Хотелось вскочить и закричать во все горло: «Что вы делаете? О чем говорите? Как можно притворяться, что все в порядке?»
Но и Майкл, и Дэвид считали, видимо, что можно. И кем была я, чтобы противоречить им?
После завтрака Майкл прочитал мне небольшую лекцию.
– Мои отношения с сыном, Крис, очень болезненная тема. Я намеренно не касался ее до сих пор, так как надеялся, что Дэйву хватит ума не показываться в доме. Я не хотел вовлекать тебя во все это…
Он ходил по комнате, такой элегантный и привлекательный, такой сдержанный и благоразумный. Дорогой костюм, безупречная рубашка. Выверенные жесты, умеренно страдальческий голос. Именно таким Майкл предстает перед присяжными, которые восхищаются его непогрешимостью и позволяют ему с блеском выигрывать одно дело за другим. Но я то, слава Богу, присяжной не была! И мне было противно видеть, как Майкл методично и красиво унижает единственного сына в моих глазах.
Вернее, пытается унизить.
– Господи, Майкл, да что такого сделал мальчик?
Он вскинул на меня возмущенные глаза.
– Я битый час толкую тебе, в чем дело, а ты так ничего и не поняла?
Да, я тупица, мысленно согласилась я. Но неужели вина Дэйва лишь в том, что он отказался от партнерства в твоей фирме и выбрал свою дорогу?
Я попробовала зайти с другой стороны.
– У Дэйва хорошая профессия. Он столько всего интересного мне рассказал вчера…
У Майкла дрогнули губы.
– Хорошая профессия? Крис, как ты можешь так говорить?
Я почувствовала себя преступницей. О, Майкл Атертон отлично умел это делать. Это было его призванием – заставлять людей чувствовать себя преступниками.
Больше о Дэйве мы не заговаривали.
Через пару дней я попробовала зайти с другой стороны. То есть расспросить самого Дэйва. Он был менее резок, чем Майкл, но так же скрытен.
– Это давняя история, Крис. И совсем неинтересная.
– Мне интересно все, что связано с вами. С Майклом.
– Верю, – улыбнулся он. – Ты славная, Крис. Но есть вещи, о которых лучше не говорить. Тебе проще в это не вмешиваться.
Так я и прожила четыре года. Ни во что не вмешиваясь. У меня были хорошие отношения с Майклом, если не считать того, что он работал как вол и уделял мне время только в выходные, да и то не каждые. Мы очень подружились с Дэйвом, хоть он и часто уезжал в командировки и не бывал дома неделями. Я прекрасно ладила с ними поодиночке, но когда мы собирались втроем, у меня опускались руки и немел язык. Хорошо, что таких моментов было немного.
Поначалу я удивлялась, почему Дэйв продолжает жить дома. Вряд ли он зарабатывал так мало, что не мог снять отдельную квартиру. Но по донесениям вездесущей миссис Филипс Майкл, несмотря на сильные разногласия с сыном, обладал хорошо развитым инстинктом наседки.
– Мистер Атертон говорит, что детей нельзя выпускать из поля зрения, – поведала она мне как-то за чашечкой жасминового чая. – И хоть дела у них с Дэйви не больно то хороши, я рада, что он держит мальчика дома. В одиночку до беды рукой подать.
– Дэйву двадцать один год, – напомнила я. – Я уехала из дома в семнадцать.
Миссис Филипс пожала плечами. Меня она не держала младенцем на коленках и потому считала взрослой.
Но если с Майклом все было более-менее ясно, то Дэйва я понять не могла. На все вопросы он отшучивался:
– Так, мачеха вздумала выгнать меня из дома. Буду жаловаться социальным работникам.
И так заразительно хохотал при этом, что у меня не хватало духу настаивать. Ну живет и живет. В конце концов, дома он ночевал не больше десяти раз в месяц, и Майкл в эти дни задерживался на работе допоздна, а то и вообще не приходил, так что я с чистой совестью могла проводить время с Дэйвом.
Миранда еще и потешалась надо мной из-за этого. Советовала подумать об официальном усыновлении, чтобы без разрешения Майкла водить Дэйва в кино и зоопарк.
Можно подумать, нам для этого требовалось разрешение.
Но, честное слово, никогда, ни разу Миранда не позволяла себе того, что позволила на вечеринке. Мы с Дэвидом друзья. Хорошие друзья. Только друзья. Надо быть пьяной идиоткой, помешанной на сплетнях, чтобы думать иначе. Подруга называется. Я ее убью, если она с кем-нибудь еще на вечеринке поделилась своими наблюдениями насчет меня и Дэйва…