Ну так, что ты думаешь о моем предложении? вытащив меня из забытия по дороге к моей квартире, улыбаясь во все свои тридцать два белоснежных зуба, пробормотал Лайнус, пихнув меня в бок.
А? Ты о чем? он что-то говорил, как всегда, а я, как всегда, не слушала, витая в облаках.
О том, что тебе нужно отправиться на эту вечеринку. К демонам. К своим, о чем же еще.
Так ты об этом? Нет, мне это вообще не упало, фыркнула я, помотав головой. Опять Лайнус взялся за старое.
Блю, ты должна общаться со своими, тяжело вздохнув, пробормотал Лайнус, уставившись себе под ноги.
Утро и без того было мерзким, по Лондонскому обыкновению моросил мелкий, холодный дождь, небо было затянуто свинцовыми, тяжелыми, серыми тучами, несмотря на то что была середина июня хотелось закутаться в теплый плед, налить себе чего-то погорячее, включить кондиционер на режим обогрева и не выбираться из своего убежища ни при каких условиях, пусть даже начнется апокалипсис, океаны вскипят, а день поменяется с ночью. Мои черные кроссовки насквозь промокли, а тут еще и этот ангелок со своей моралью и психологическим насилием, снова здорова.
Кто вообще сказал, что я кому-то что-то на этом свете должна? Все от меня отказались, плачу той же монетой. Так что отстань.
Никто от тебя не отказывался, ты сама все решила. Демоны давно изменились, сколько лет прошло, скажи мне пожалуйста?
Лайнус настоящий прилипала, каких еще поискать. Как пристанет со своими разговорами, так не отвяжется, пока рак на горе не свистнет. И, словно какие-то высшие силы услышали мой праведный гнев, в следующий момент проезжающий на большой скорости автомобиль окатил водой из лужи светлые брюки ангела, идущего ближе к проезжай части, вызвав у меня нервный смешок.
Сколько лет прошло с твоего прибытия, скажи мне пожалуйста, Лайнус? На Земле есть одежда других цветов, помимо бежевого и белого, ты же в курсе? парировала я, передразнивая его манеру речи.
А ты? хмыкнул парнишка, кивнув в сторону моего одеяния в стиле «тотал блэк». И только не надо мне говорить, что это такой монохромный стиль. Я знаю, почему ты носишь только черное и его оттенки, пусть и не понимаю, зачем.
Отвали, Лайнус, фыркнула я, не желая больше поднимать эту тему. За тысячи лет я уже привыкла, что только так я могу хотя бы отдаленно вписаться в круг своих родственников-демонов. Внешностью не уродилась, так хоть одеждой попытаться это исправить.
И тебе не удастся перевести тему, Блю, заговорщицки подмигнув, промурлыкал Лайнус. Ты должна туда пойти. Нельзя вечно прозябать в одиночестве.
Я и не одинока. У меня есть ты, моя личная заноза в заднице. Этого достаточно, бросила я, скривив натянутую улыбку.
Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. К тому же, Асмодей был очень убедителен, клялся в лучших намерениях, гордо подняв голову, прошептал мне на ухо Лайнус, беря меня под руку.
Вожделенная теплота чьего-то тела рядом меня несколько поуспокоила, иначе бы упоминание об еще одной моей ошибке привело меня в бешенство, и пришлось бы треснуть ангелочку по шее.
С каких это пор ты веришь в благие намерения демонов? хихикнула я, закатив глаза.
С тех самых, как связался с одной из них, парнишка снова тепло мне улыбнулся. Ты же понимаешь, что так нельзя. Ты должна принять свою сущность, нравится она тебе или нет.
Мне нравится, когда ты хотя бы иногда закрываешь рот, Лайнус. Сейчас самое время, пока я не повыщипала все твои ангельские перышки.
Мы оба прекрасно знаем, что ты никогда этого не сделаешь, Блю, глядя куда-то за пелену дождя, промурлыкал парнишка.
Не заткнешься сейчас же испытаешь на себе весь мой демонический гнев. Рискнешь проверить мои нервы на прочность? Они у меня ни к черту, сам знаешь.
Но Блю
Заткнись, Лайнус, твердо скандировала я, искренне надеясь, что он оставит свою затею меня вразумить хотя бы до завтра.
К счастью, Лайнус больше не стал перечить, и мы продолжили наш путь в тишине. Мередит уже не было дома, когда, по дороге зайдя в пиццерию, мы устроились на маленьком диванчике в гостиной нашей квартиры, залипнув в наш любимый с парнишкой ситком про физиков-зубрил. Я достала из холодильника свой чуть ли не ежедневно пополняемый запас пива, потягивая его, лежа прямо на коленях у своего ангелочка, попивающего чай. На все мои увещевания попробовать хотя бы на вкус алкоголь Лайнус всегда отвечал твердым отказом. Не понимаю зачем, но он, как мог, стремился сберечь хотя бы крупицы навязанной ему в Каелуме морали. Можно подумать, что это хоть как-то спасет его от гнева его заносчивых родителей-ангелов, которые наверняка уже придумали зверское наказание, которое ждет его в Раю за сам факт дружбы со мной. Мне ли не знать, что там не признают никакого другого мнения, кроме как «правильного».
Там, в Каелуме, никто и никогда не пил ничего крепче родниковой воды. Да и ели в Раю, по правде говоря, всякую пресную чушь, и то, скорее, из надменного желания соответствовать традициям и потребностям своих подопечных на Терре. Не помню, чтобы семейные ужины и завтраки имели хотя бы на сотую часть такой же вес в Каелуме, как здесь, на Земле. В этой вселенной все для нас и для демонов, и для ангелов, было иначе. Еда вкуснее, эмоции ярче, чувства острее, а боль настоящей. Земля была своеобразной квинтэссенцией мироздания, отказаться от которой было очень сложно, пусть за это и приходилось платить похмельем, простудой и терзаниями души. Святая ирония: бессмертные создания могли по-настоящему почувствовать вкус жизни только на Терре, вдали от родного дома. Потому, наверное, представители обеих чужеземных рас нередко задерживались здесь дольше положенного. Одни потому что возвращаться, по факту, было некуда. Другие потому что возвращаться в обитель суровых правил и предрассудков просто не хотелось.
Лайнус был здесь совсем не долго, в отличие от меня, но уже прикипел к этому миру. Привык к утреннему дождю, туману над Темзой, спешащей по своим делам пестрой толпе, к запаху моющих средств и букетов цветов в больнице, к заспанным смотрительницам галерей, к крепкому чаю, к горячей свежеиспеченной пицце и теплу ненавистного своим собственным родителям демона. Почти каждое утро уже несколько месяцев было похоже на предыдущее: я лежала у Лайнуса на коленях, он заботливо и целомудренно гладил мои короткие белокурые волосы и плечи, мы вместе смеялись над юмором актеров сериала и болтали о всякой ерунде. Потом он уходил в свою квартирку на мансарде домика неподалеку, чтобы переодеться в белый халат и вернуться на службу в больницу, я закидывалась выписанным им обезболивающим и ложилась спать. Иногда мы проводили совместные выходные вместе, ходили в кино, на выставки, концерты и спектакли, отправлялись в походы в близлежащие окрестности, иначе говоря развлекались, как могли.
С этим парнишкой мне всегда было легко и спокойно, пусть я и старалась не показывать виду, чаще, наверняка, отталкивая его своей грубостью и черствостью. И если бы Лайнус не был так свято уверен в существовании светлой стороны моей черной, как смоль, души, он давно бы уже оставил затею сыскать во мне хотя бы подобие ответной крепкой дружбы. Что говорить, мой карманный ангелочек тертый калач, и за это я тайно ценила его и доверяла, как никому прежде. Но я ничего не могла сделать со своим отвратительным характером и тяжелым опытом, который хотела бы забыть, грезила об этом всеми фибрами души, да никак не могла оставить в прошлом. Я привыкла не привязываться и не перебарщивать в демонстрации своей благосклонности. Просто плыла по течению, показывала парнишке этот мир во всех красках, наслаждаясь неподдельным детским восхищением в его глазах. Для меня этой было высшей наградой, своеобразной платой с его стороны за столь необходимое мне тепло прикосновений кого-то, кому на меня не все равно.