Ясно. Иск вы уже получили?
Да. Вот он.
Ирина Федоровна достала пакет с документами и передала братьям. Виктор начал читать иск, но поскольку Ласкарина продолжила рассказ, он решил послушать ее.
Оказалось, что папа создавал бизнес, оформив его на своего отца. Папа занимал такую должность в таком ведомстве, что не мог сам владеть им. Когда дед умер, папа оформил бизнес на себя: к тому моменту он уже ушел в отставку и мог владеть бизнесом. Его братья все знали что их отец лишь номинально являлся владельцем компании «Никея» и к нотариусу они даже и не приходили. Папа оформил все на себя как единственный наследник.
Ласкарина перевела дух. Синегоровы видели, что в ней закипает гнев, но она делает все, чтобы не дать этому пару выплеснуться.
И вот сейчас, когда папа умер, мои дяди заявили, что после смерти деда они будто бы фактически приняли его наследство, поэтому компания должна делиться на шесть частей и каждый из них требует себе по одной шестой доле.
Виктор спросил:
То есть при жизни вашего папы его братья ни на что не претендовали?
Нет, они утверждают, что узнали о нарушении своих прав лишь после смерти моего папы, когда выяснилось, что вся компания принадлежит ему. Но они все знали с самого начала!
Пар возмущения бунтом дядей, который Ирина Федоровна тщательно старалась сдержать в себе, с этой последней фразой все-таки прорвался вовне. Синегоровы отнеслись к этому с полным пониманием. Владимир, будучи криминалистом, довольно равнодушно слушал повествование, а вот Виктор как цивилист слушал внимательно, стараясь отстраниться от эмоций.
Он спросил:
То есть после смерти вашего деда ваши дяди совсем ни на что не претендовали?
Нет. Все знали и молчали. Папа их вот где всех держал!
Ласкарина подняла жестко сжатый кулак.
Они все зависели от папы: они работали у него на хороших позициях, получали большие зарплаты. Те, кто поспособнее, как раз дядя Леша и дядя Ваня, работали директорами, он поручал им вести отдельные проекты. Остальные просто являлись членами правления без конкретных должностей, жили спокойно и богато. Управлял всем папа. Он был сильный и волевой, когда нужно жесткий, когда нужно понимающий. Он и меня такой научил быть, чтобы передать мне управление бизнесом. Дяди это знали, и всех их все устраивало. Что с ними случилось не знаю.
А до подачи иска они к вам не обращались, не беседовали с вами, не просили ничего?
Нет! Вообще ничего.
Ласкарина уже успокоилась. Как женщина эмоциональная, но волевая настоящая бизнесвумен она явно считала себя обязанной быть сдержанной. Создавалось впечатление, что она искренне недоумевает, что случилось с ее дядями, почему они начали войну с нею.
Виктор уже успел прочитать исковое заявление ее дядей и удивился:
Здесь говорится о каких-то совершенно простых вещах вашего деда, которые ваши дяди будто бы забрали после его смерти. Вы знаете что-то об этих вещах?
Да нет, ничего не знаю об этих вещах, сказала Ласкарина, взяв еще раз иск и посмотрев его.
Понятно.
Поможете?
Конечно, поможем! уверенно ответил Виктор, а Владимир уверенно кивнул.
После начала совместной работы братья Синегоровы стали иногда по возможности, когда они оба в середине дня находились в офисе и имели свободное время, вместе обедать в каком-нибудь ресторане, находящемся неподалеку от офиса их адвокатского бюро. По настоянию Виктора чаще всего они ходили туда пешком. Обсуждали они и личные дела, и рабочие. Если между ними возникал какой-то спор, но его обсуждение и разрешение можно было отложить они откладывали его как раз до ближайшего совместного обеда. Братья все-таки оставались совершенно различными, во многих случаях по-разному смотря на возникавшие ситуации, поэтому споры были неизбежны. Руководителям всегда ценна возможность поговорить приватно, конфиденциально. В своих сотрудниках Синегоровы не сомневались, но все равно о многом сотрудникам лучше не знать, особенно о спорах между руководителями.
Заодно они и прогуливались. Как настоящие коренные москвичи, родившиеся и выросшие в столице, братья Синегоровы любили свой город, но как-то ненавязчиво, отстраненно и незаметно, мимоходом, и они не ценили его, а подчас даже и не замечали его. Они лучше знали площади, улицы и проспекты, по которым ездили, чем музеи, памятники и парки, в которые можно было бы ходить. Да и времени не хватало для неделовых поездок по родному городу а уж тем паче для прогулок по нему. А так хоть ради обеда они могли прогуляться.
На следующий день как раз выдалась такая возможность, и они пошли в ресторан обедать.
Давай по делу Ласкариной поговорим, предложил Виктор, когда они сделали заказ.
Давай, нехотя согласился Владимир.
Да ладно тебе, я возьму ведение этого дела на себя, с тобой только советоваться буду, посмеиваясь, сказал Виктор.
Да ладно, ладно, надо работать, так же нехотя, как и полминуты назад, отделался репликой Владимир.
Что же сподвигло дядей пойти против племянницы? стал размышлять Виктор. Понятно, что ее отец держал своих братьев под жестким контролем. Но почему они сейчас взбунтовались? Ждали его смерти? Ну так они могли и не дождаться могли не пережить его, умереть раньше него. И главное, все пятеро разом в суд пошли: и активные, и бездеятельные С чего вдруг?
Официант принес салаты.
Хочешь, я наведу справки попробую узнать, кто стоит за ними? предложил Владимир.
Неясность с мотивами выступления истцов даже для него сделала интересным ведение этого гражданского дела. Поиск неизвестной информации всегда невыразимо сильно вдохновлял его. Именно он смог найти завещание Тамары Бобровой, составленное в нотариальной конторе в одном из городков Ярославской области, что сильно удивило и его брата, и всех дочерей Тамары Антоновны (которые от души благодарили его за обнаружение завещания их мамы и с радостью помирились) хотя нотариус, открывший наследственное дело, не смог его обнаружить. Владимир потом рассказал брату алгоритм своих предположений, путем которых он вышел прицельно на ту сельскую нотариальную контору, и Виктор цепочкой этих предположений искренне восхитился даже еще больше, чем самим фактом обнаружения завещания.
Давай! поддержал эту идею младший брат. Я сообщу тебе фамилию адвоката, подписавшего иск братьев Ласкариных может быть, это поможет.
Официант принес супы.
Спасибо, поблагодарил его Виктор.
Слушай, а ты когда будешь связываться с Василием Синегоровым? спросил Владимир.
С того момента, когда Виктор получил подписанный В.В. Синегоровым иск, и оказалось, что это не Владимир Всеволодович Синегоров, а некий Василий Всеволодович Синегоров, оба брата озадачились скрываемыми, но все же очевидными переживаниями. Брат он им или не брат? родной он им человек или не родной? И если брат то как общаться с ним? Отец ушел из их семьи еще в их детстве, на грани подросткового возраста, они слышали, что вроде бы он вновь женился, но точно о его семейной жизни ничего не знали. Мама абсолютно никак не препятствовала им встречаться и общаться с отцом, но он особо и не стремился к встречам с ними, а когда они изредка виделись, разговор склеивался с трудом. Отец только хотел, чтобы оба сына стали адвокатами.
И вот еще один Синегоров. Кто он?
Даже Владимир, вообще-то мало склонный (или даже совсем не склонный) к рефлексированию, тут погрузился в размышления; он явно неуютно чувствовал себя в этих размышлениях, но они оказались значимыми для него.
Но в этот момент он, чтобы скрыть свое смущение, уже со смехом спародировал Императора из мультфильма «Три богатыря» в великолепном исполнении Олега Табакова: