Я же сказал тебе, здесь не появляться? Ты обещала, Марина, -напоминаю ей, или тебя на взрослых дядей тянет? М?..
Резко вздрагивает, и мы встречаемся с ней глазами. Я почти не дышу горло перехватывает. Марина напротив, разомкнув губы, жадно хватает воздух ртом.
Давно практикуешь? продолжаю давить, решая ее немного проучить, за деньги или как подружка твоя на голом энтузиазме?
Почему вы так разговариваете со мной? шепчет еле слышно.
А как с тобой еще говорить, малыш?
Греховцева начинает часто моргать и, кажется, собирается плакать, но нет уронив взгляд на свои колени, берет пару секунд на передышку и выпаливает:
Я приехала, чтобы встретиться с вами, Арсений Рустамович.
Врет? Пусть лучше врет, иначе сам лично завтра посажу ее на самолет.
На-хре-на?..
Разворачиваюсь к ней всем корпусом и, склонив голову, заглядываю в огромные глаза. В них именно то, что я и боялся увидеть.
Вот дура!
У меня для вас подарок, проговаривает торопливо и лезет в свою сумку.
А через мгновение в моей ладони оказывается зажигалка из бронзы.
Что это? Зачем?
Подарок на память.
Какую память, Марин? Мне ничего не надо.
И тут я вижу, как ее глаза быстро наполняются слезами. На этот раз точно быть потопу.
Ладно спасибо, открываю бардачок и закидываю туда зажигалку, но чтобы это было в последний раз, поняла!..
Поняла, вытирает слезинку костяшкой пальца.
Другого способа подарить его не было? Обязательно сюда идти надо было?
Надув губы и опустив глазки, молчит, а потом вдруг, вскинув взгляд, смотрит в мое лицо. И я, мать твою, дар речи теряю от того, какой посыл в нем вижу.
Тело пробивает разрядом тока, и вся кровь бурным потоком устремляется в штаны.
Перестань так пялиться на меня! рявкаю грубо, на что Маришкина верхняя губа едва заметно дергается.
Я люблю вас, Арсений Рустамович уже давно.
Пздц. Приехали!
Еще раз услышу, позвоню отцу, предупреждаю угрожающе, скажу, что его дочка преследует взрослого женатого мужика.
И где же ваша жена?.. Почему она не с вами?
Моя семья тебя не касается. А тебе посоветую, малыш, найти мальчика ровесника.
У меня есть.
Вот и отлично. Направь свою любовь на него, а меня оставь, пожалуйста, в покое!
Но там, в клубе, говорит тихо, когда вы меня не узнали
Забудь, что было в клубе! склоняюсь к ней, я тебя принял за другую!
Смотрю четко в ее глаза и едва не обжигаюсь от того пожара, что пылает в них. Теряюсь на мгновение и не успеваю среагировать, как мою шею обвивают тонкие руки, а к губам прижимается пухлый рот.
Взрываюсь изнутри, мозг в кашу, нервные окончания наголо.
Обхватив ее шею ладонью, вгрызаюсь, причиняя физическую боль. Сама, дрянь, нарвалась. Пусть терпит.
Ммм
Сжимаю пальцы сильнее и тараню сладкий девичий рот, пока Маришка не начинает задыхаться.
Ты че творишь, малыш?.. шиплю, прикусывая порочные губы, ты с кем играть надумала?
Еще!.. Арсений Руста затыкаю ее поцелуем, чувствуя, что собственные тормоза срывает к чертовой матери.
Вы*бу же. Вы*бу так, что в сторону взрослых мужиков смотреть не сможет.
Наваливаюсь всем телом, впечатывая ее в спинку сидения. Не сопротивляется, сучка. Отвечать пытается! На равных со мной играть! Чувствую, как ногтями царапает кожу головы.
У меня колом встает. До помутнения в глазах и дрожи в коленях. Загребаю в кулак подол ее платья и дергаю на себя так, что Греховцева съезжает бедрами по сидению и упирается коленями в бардачок.
Раком дашь? хриплю, намеренно сильно царапая ее кожу щетиной.
Как? хлопает глазенками.
Отсосешь, а потом рачком окей?..
Арсе-е-е-ний Руста выдыхает с ужасом.
Давай, Марин прыгай на заднее сидение, быстрее начнем, быстрее закончим.
Я не хочу так.
Как? не могу удержаться и все же ныряю рукой под подол.
Уроком будет.
А там чулки мать вашу тонкое кружево и шелковая кожа над ним.
Я девственница еще.
Чего?! переспрашиваю как дебил.
Я хочу, чтобы вы первым у меня были, Арсений Рустамович.
Будто в челюсть с ноги въехала, а потом на голову ушат холодной воды вылила.
Отстраняюсь и, отвернувшись, растираю лицо руками. Маринка начинает возиться. Возвращается в прежнее положение, платье поправляет, волосы.
Поворачиваю ключ в зажигании, врубаю свет и выезжаю со стоянки клуба.
Она затихает и до конца пути в кои-то веки ведет себя как мышка. Меня же все еще бомбит. То в жар, то в холод бросает. На языке вкус ее, а член продолжает дымиться.
Значит, так, Марина, начинаю я, останавливаясь во дворе ее дома, то, что сейчас было, нихрена не значит. Я напугать тебя хотел, но ты, похоже, на всю голову отбитая.
Молчит, бесстрастно глядя прямо перед собой.
Я сделаю вид, что ты мне ничего не говорила. Так будет лучше, потому я всегда любил, люблю и буду любить только Ингу.
На этих словах Маришка зажмуривается.
Простите
Любовь свою и девственность в придачу подари своему мальчику. Думаю, он оценит.
Так и сделаю, бормочет чуть слышно.
С подружкой своей завязывай. Ничему хорошему она тебя не научит.
Мы с ней уже
Я запрещаю тебе с ней дружить! чеканю твердо, ясно?
Ясно, открывает дверь, выходит и хлопает ею так, что закладывает уши.
Глава 11.
Утро обрушивается на меня ощущением конца Света и жутким внешним видом. Впервые жизни я ревела до рассвета. И сейчас мои веки как два переваренных пельменя, а на щеках засохли потеки туши.
«Любил, люблю и буду любить только Ингу» эти слова крутились в моей голове до рассвета, но так и не вписались в картину моего мира, потому что для меня любовь, это так, как у мамы с папой. Или у братьев с их женами.
В такую любовь, как у Кравцова с его женой я не верю. Но слова, сказанные им, все равно не отпускают. Раздирают нутро, словно я иголок наглоталась.
Опираясь двумя ладонями в поверхность комода, смотрю в свое отражение в зеркале. Такая страшная и жалкая, что хочется убиться о стену.
Жить после того, как мужчина после твоего признания сказал, что любит другую, пусть даже и свою жену, совсем не хочется.
Зря я призналась. Но он приехал за мной! Сам! Я думала, это что-то значит! Но потом он начал говорить ужасные вещи, а я, дура, взяла и вывалила на него свои чувства.
Боже какой позор.
Приблизив лицо к зеркалу, осматриваю кожу вокруг рта. Она все еще немного воспалена. Он не церемонился вчера, будто специально обижал и делал больно.
А может, и не специально. Может для него и его жены это нормально. Грубость, похоть и свободные отношения.
Вспомнив, как язык Арсения Рустамовича таранил мой рот, облизываю губы и сглатываю обильную слюну.
И, тем не менее, он меня хочет. Я видела его эрекцию вчера. Недвусмысленный бугор, который он демонстративно трогал рукой.
Показываю язык своему отражению и плетусь в ванную.
Хочет меня, а любит свою Ингу.
Да пошел он! Если думает, что я соплячка, буду и дальше его преследовать и забрасывать подарками, то он очень сильно удивится. Зажигалку ту пусть себе оставит, если, конечно, вспомнит о ней. Он ее, правда, заслужил.
А вот звонить не дождетесь, Арсений Рустамович!
Стоя под горячим душем, с остервенением тру тело мочалкой, особое внимание уделяя тому месту на бедре, где касались его пальцы.
Все, хватит! Пора научиться смотреть на вещи реально. Вытряхнуть чужого мужа из головы и сердца и обратить внимание на ровесников.
Блин, у меня же Мирон есть!
Хороший парень. Красивый, спортивный, меня, кажется, любит. С чувством юмора напряг, но на нем в отношениях далеко не уедешь. Не за него же любят.
Вон, Кравцов вообще никогда не смеется и вечно раздражен, но это не помешало мне втрескаться в него по уши.
Обмотавшись полотенцем, выхожу из ванной и лезу в сумку за звонящим там телефоном.
Да, мамочка! восклицаю эмоционально, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
Мариш что случилось?
Мама всегда чувствует меня. Даже на расстоянии знает, когда позвонить, но сегодня впервые я не смогу поговорить с ней по душам.