Андрей Дубровский
Нешелковый путь
Автостопом на край Земли и путешествие на вершины России, Армении и Ирана
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Дубровский А. А., текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Описание книги
Меня зовут Андрей Дубровский. С 2015 года я путешествую несколько раз лишался работы, делая выбор в пользу очередного странствия. Пять лет я собирал текстовый, фото- и видеоматериал из экспедиций по Армении, Ирану, Северному Кавказу и Русской Арктике. Настало время делиться историями об удивительных людях и чертовски недооцененных местах для туризма, где стоит побывать каждому.
Чем живет современная Персия? Что скрывают горы Дагестана? Как забраться автостопом на самый краешек материка к берегам Северного Ледовитого океана и взойти на главную вершину России и Европы вулкан Эльбрус?
Следуй за мной, забирай полезное и красивое, спорь с текстом, бери билет и марш в путешествие.
Глава 1
На краю материка
В этой главе речь пойдет о путешествии на Русский Север: зимнем автостопе через Карелию и Кольский полуостров прямо к берегам Северного Ледовитого океана. Как самому организовать спонтанное путешествие, пропасть в русской глубинке, затеряться на северных окраинах России, добраться до океана дикарем, автостопом, где жить, что смотреть и как выжить рассказываю.
По карельской тайге то пешком, то в салоне авто.Мчим на север, рюкзаки сорок литров под завязку забиты шмотьем.Мне легко груз тревог и проклятий оставил в столичном метро.И теперь впереди километры дорог: лес да поле и редкий сельпо.Нас здесь двое, но по жизни один. Вещь в себе. Кот в коробке.То ли жив, то ли мертв. На плаву иль на дне.Бреду по тропе под светом холодного солнца.И не жду ничего, не ищу никого. Мой маршрут прост, как крест, Лес, харчевня, попутка и хостел.Из окна то ли поезда, то ли авто вижу озеро. Там, вдали, остров.А за ним волны сопок с зеленой каймой. Поворот. Привокзальная площадь.Утром ранний подъем, быстрый сбор: каша с фруктами, чай с чабрецом.С рюкзаком, котелком кувырком, оставляем свой временный дом,Выходя на обочину трассы.Наступил Новый год. Я, собрав походный рюкзак, прыгаю в дальняк Москва Петрозаводск в компании едва знакомой девчонки, чтобы отправиться в путешествие автостопом к Северному Ледовитому океану, предварительно заскочив к берегам Ладожского озера. Маршрут в полторы тысячи километров занял две недели. Дважды нас подвозили священники, трижды бывшие зэки и еще ветеран чеченской кампании.
Высадились на перроне Петрозаводска, глубоко провинциальной столицы, обросшей серыми панельными коробками поздней советской застройки. Внутри прямоугольных дворов прятались покосившиеся черно-бурые бараки еще жилые.
Отсюда путь лежал на север. Нас было двое, у нас была какая-то тактика: двигаться на попутках в светлое время суток и желание оказаться за полярным кругом. Конечной точкой маршрута было объявлено село на берегу Баренцева моря (океана), где снимался «Левиафан» Звягинцева.
Блондинка с гвоздями
Впереди Питер, позади Мурманск. Шагаем по обочине автотрассы. Стемнело с час назад. До ближайшего города двадцатка. Километров.
Я называю это проблемой, Катя Миронова вечерней прогулкой. Из нас двоих путешественник вроде я. Но в моих штанах сыро и холодно, а в ее глазах щенячий восторг.
Мы среди километров карельской тайги, за лесом журчит водопад Кивач, холодные мутные воды которого пробиваются через толщи снега, срываясь вниз каскадом. Планировал к вечеру вернуться в Петрозаводск, но не учел, что темнеет здесь рано. Время упущено в спину то и дело бьет свет дальняков, мимо проносятся десятки авто. Но никто не берет.
Распинываю придорожную слякоть. Пальцы мерзнут в прохудившихся ботинках. Катя предлагает согреться стоянием на гвоздях. Да, эта женщина взяла в поездку самодельную доску с гвоздями.
До этого дня я видел Катю Миронову всего несколько раз на мероприятиях у друзей, мы не общались. Она заинтересовалась поездкой к Северному Ледовитому океану на машине с моим близким товарищем. Но после его внезапного отказа я оказался на трассе «Кола» (Питер Мурманск) в компании блондинки с гвоздями.
Даже мелкие неудачи способны выбить из седла и разгерметизировать самоконтроль. Самообладание рассыпается, как бусины по полу. Как-то в крупной московской газете была опубликована моя новость с заголовком «Под ПарижОм» редактор предложил уволиться, указав десяток моих недостатков, несовместимых с работой, и посоветовал переучиться на другую профессию, пока молодой.
Страх облажаться один из долгоживущих и энергозатратных ужасов, что зудят в подкорке, удушая и нейтрализуя волю к действию. Страхи берут верх и в круговороте месяцев не дают глотнуть свежего воздуха, начать играть в свою игру. Даже когда удается отвоевать кусочек пространства своей маленькой жизни, страхи укрываются, ожидая реванша. Движение к смелой и свободной, наполненной жизни постепенный, не линейный процесс, чреватый множеством глупостей. Бездействие не ведет ни к чему и стоит слишком дорого. Эскапизм опаснее эскапады.
Страшное забытое прошлое
Попутками добрались до развязки, откуда дорога вытянулась в сосновый коридор на Петербург. Запрыгнули в салон к местному. Он спешит в Северную столицу на заработки: вахтой пахать водителем, потом месяц оттягиваться дома, в кругу семьи. Говорит, в Карелии денег не заработаешь, платят тыщ пятнадцать-двадцать.
Работоспособная молодежь бежит из Карелии в Петербург, оставляя республике стариков. Обезлюдели не только села, но и городки, причем все. Людей теряет даже столица Петрозаводск.
Республика пережила 1000 дней оккупации финскими войсками, которые в 1941 году захватили советскую Карелию, примкнув к коалиции Германии, в Петрозаводске финны обустроили для русского населения шесть концлагерей на окраинах столицы, в них от болезней, скученности и тяжелых условий сгинуло до 7,5 тыс. человек[1]. Городу добавили разрушений и свои: при отступлении части Красной армии уничтожили множество критически важной промышленной и энергетической инфраструктуры, сгорели районы деревянной застройки. А при освобождении города по нему отработали реактивной артиллерией «катюшами»[2].
C войны ушло полвека, но безлюдный край рек и великих озер стал еще безлюднее, республика вымирает: с 1990 года ее население сократилось с 792 тыс. человек до 599,6 или даже 533 тыс., то есть на четверть или даже на треть, данные Карелиястата и Всероссийской переписи населения расходятся[3], [4].
Все же есть и обратный тренд: в Карелию едут трудовые мигранты из других регионов и стран СНГ, москвичи и петербуржцы встают в очередь за бесплатным «арктическим гектаром» в Карелии или закупаются здесь квартирами[5], [6].
Еду по России, не доеду до конца[7]
Пересадками дотянули до поселка Ильинского, живущего только племенным хозяйством, лидера по производству молока в республике. Был еще Ильинский лесозавод 1929 года постройки, да схлопнули московские собственники[8]. Молочное хозяйство, надо сказать, из самых затратных и рискованных. Ферму в селе построй, коров корми дорогими кормами и добавками, а молоко те начнут давать, как «раздоятся» года через два-три, а ферму окупят лет через десять-пятнадцать