Заключение фон Шлиффена равно обоснованно и в других отношениях. Конное войско представляет собой огромную уязвимую мишень, всадники просто до ужаса беспомощны. Дальше может стать только хуже. Все говорит за то, что танки будут продолжать развиваться впечатляющими темпами, тогда как невозможно хоть сколько-нибудь усовершенствовать лошадь. Другими словами, разрыв между двумя этимиродами войск не только не уменьшится, но будет постоянно увеличиваться, и любая попытка привязать друг к другу неравноценных партнеров только поставит в невыгодное положение танки, а следовательно, и армию в целом».
С выводами крупнейшего немецкого танкового теоретика (а впоследствии и практика) трудно не согласиться.
Итак, английской кавалерии нигде не удалось прорвать слабый германский фронт и выйти на оперативный простор.
В немецких описаниях британских кавалерийских атак особо подчеркивается роль средних танков «Уиппет». По мнению немцев, если бы они были уничтожены, то атаки кавалерии были бы отбиты еще до того, как подошли тяжелые английские танки и пехота.
По мнению же личного состава батальонов средних танков, никакого взаимодействия с кавалерией вообще не получилось. Танки и конница скорее мешали друг друг у, чем помогали. По замыслу наступления танки должны были развернуться перед конницей, но скорость их оказалась недостаточной – эскадроны, шедшие галопом, быстро их обогнали. При столкновениях же с противником танки, наоборот, быстро отрывались от кавалерии и были вынуждены вести бой самостоятельно.
Необходимо упомянуть еще об одном эпизоде этого боя, а именно о применении 17-го батальона бронеавтомобилей. Бездорожье и траншеи бронеавтомобили «Остин» преодолели на буксире у танков снабжения. 12 броневиков обогнали австралийскую пехоту еще в первой половине дня, после чего в течение нескольких часов они объезжали фронт от Соммы на севере до Фрамервиля на юге и Фукокура на востоке, обстреливали германские штабы, отходившие в тыл войсковые части и машины – словом, увеличивали замешательство и панику. Но так как создаваемая паника не была использована английскими войсками, то действия батальона бронеавтомобилей можно рассматривать только как частный успех, совершенно не повлиявший на развитие событий.
К вечеру 8 августа на фронте в 10 км немцев оттеснили на глубину до 15 км, захватили 7 тыс. пленных и около 100 орудий. Повторение атаки 9 августа стоило потери 39 танков из 145. Атака началась при дневном свете без огневого вала и дымовой завесы. Преодолевая старые заросшие окопы, некоторые танки сбились с направления, пехоту, плохо обученную взаимодействию с танками, почти сразу же отсекли пулеметным огнем. 13 августа наступление остановилось.
Битва при Амьене не внесла ничего нового в тактику танковых войск. Это был еще один полный успех, достигнутый по тактическим установкам Камбрэ. Достойны уважения смелость британского командования, отказавшегося от артподготовки в пользу внезапности удара, и тщательные меры маскировки накануне сражения. Однако время и место завершения первой фазы атаки вызывают вопросы. Действительно, при Суассоне французам удалось продолжить танковую атаку до полного занятия первой германской позиции, включая захват района расположения немецкой артиллерии. После этого была сделана пауза для подтягивания артиллерии, но она в итоге стала концом общего наступления.
При Амьене англичане попытались решить этот вопрос по-иному и продолжили наступление после паузы, но уже не под защитой огневого вала. При этом, правда, перерыв в наступлении англичане произвели после продвижения на 3 км, не дойдя до позиций германской артиллерии, и после его возобновления попали под огонь немецких батарей. Между тем ничего не мешало англичанам назначить рубеж остановки после продвижения на 5 км. С одной стороны, это не создавало никаких трудностей для британской артиллерии в решении вопроса поддержки своих войск с первоначальных огневых позиций, а с другой – обеспечивало захват всех немецких артиллерийских позиций и продолжение наступления после паузы без каких-либо серьезных помех. Однако британское командование рассудило по-другому. Почему? Да потому, что «серьезными» родами войск по-прежнему считались пехота, кавалерия и артиллерия. Танки же рассматривались только как средство, необходимое для продвижения вперед пехоты. Самостоятельные задачи ни в этом, ни в других сражениях Первой мировой войны перед танками не ставились. Как говорится, есть мнение, что и не могли быть поставлены. Так ли это?