К середине XV века в устройстве московского войска не произошло каких-либо существенных изменений. Оно не обладало какими-либо новыми технологическими или организационными преимуществами относительно своих непосредственных конкурентов; в то время технологические инновации были сравнительно редки. Насколько известно, в 1460 году московская армия мало отличалась от своих предшественников, если не считать того, что количество людей, находившихся в распоряжении московского князя, его бояр, союзников, вассалов и подчинявшихся ему удельных князей, увеличилось вместе с ростом его двора. Однако до тех пор, пока не были созданы и внедрены принципы и навыки несения военной службы, для организации этого разнородного войска под командованием бояр и других претендентов на политическую власть при московском дворе правителю приходилось прибегать к сложной дипломатии.
В ту эпоху и в этом регионе вооруженные силы состояли в основном из конных лучников, снаряженных по монгольскому образцу: стеганые куртки или иногда легкие кольчуги, мечи или сабли и, безусловно, могучие составные луки. Эта амуниция вместе с конем, которого каждый воин приводил с собой, стоила сравнительно недорого, но все это позволяло организовать очень мобильное войско, одинаково эффективное как в степи, так и против оседлого населения. Обучение военному искусству требовало прилежания и ежедневных тренировок. В результате конница состояла по большей части из людей относительно высокого положения, окруженных родственниками, челядью и боевыми холопами. Конные силы использовались в мелких набегах, приграничных стычках и более крупных военных кампаниях.
В походе московское войско имело более-менее упорядоченный вид. Конница обычно была разделена на так называемые полки, которые затем разбивались на сотни, полусотни и десятки, у каждого из которых был свой командир. Большая часть двора великого князя, состоявшая из бояр, служилых князей, союзников и дворян более низкого происхождения, числилась в центральном или большом полку. Это было самое элитное подразделение московского войска, кроме тех случаев, когда великий князь сам принимал участие в бою во главе своего государева полка. Когда на поле боя выходила сравнительно небольшая рать, она состояла из трех полков: большого, передового и сторожевого так называемого «малого разряда»7. Судя по описаниям XVI века, большой полк обычно принимал на себя главный удар неприятеля, в то время как полк правой руки и полк левой руки пытались быстро совершить окружные маневры. Более крупное войско помимо трех полков «малого разряда» включало в себя полк правой руки и полк левой руки, совместно составляющих «большой разряд».
В таких разрядах московские дворяне объединялись с конными дворянами, которые состояли на службе у великого князя, но не были у него при дворе, а также с отрядами и свитами родственников, вассалов и союзников московского государя. Ценным и надежным союзником Москвы мог быть и находящийся у нее на службе татарский военачальник, такой как Касим-хан, в чьем распоряжении была собственная превосходная конница. Также в походе основное войско могло сопровождать и ополчение; правда, неизвестно, были ли у него какие-то особые военные обязанности. Кроме того, поскольку каждый конник обязан был сам обеспечивать себя всем необходимым, войсковой обоз представлял собой скопление принадлежащих отдельным дворянам телег, где слуги и челядинцы охраняли припасы своего хозяина все это вносило хаос и сумятицу в организацию этой в целом очень мобильной армии.
До середины XV века порох, огнестрельное оружие и тактика ведения боя с его использованием не играли важной роли ни для московского войска, ни, если брать шире, для тех военных действий, в которых оно участвовало. Дело было не только в неведении: в Московском государстве знали о порохе и о том, как его применять. Еще сто с лишним лет назад русские стреляли из небольшой пушки по монгольскому войску, и сами монголы тоже обладали огнестрельным оружием. В начале XV века пушки вероятно, привезенные из Европы встречались во всех русских землях. Недавняя междоусобица и враждебные отношения между Московским княжеством и соседним Великим княжеством Литовским, вероятно, замедлили процесс получения информации о последних инновациях в сфере использования огнестрельного оружия. В середине XV века пушки в московских землях были по большей части непередвижными и в основном использовались для защиты крепостных стен. Поскольку артиллерийские орудия были ненадежны и с трудом поддавались транспортировке, их редко задействовали даже при осаде или штурме крепостей. Более того, из-за особенностей евразийского ландшафта, малой плотности населения и специфических методов ведения войны на этой территории захват крепостей в середине XV века не являлся главной военной задачей. Другие виды огнестрельного оружия, в частности ручное, получили распространение уже позже. При Иване III в московском войске стали изредка использовать заряжаемые с дула ружья с фитильным замком. В Московском княжестве, так же как и их противники-татары, считали, что огнестрельное оружие того времени ни стратегически, ни тактически не подходит для вооружения войска, в котором главную ударную силу составляла мобильная конница [Чернов 1954: 28, 3335, 38, 40; Hellie 1972: 1521538].
В 1450-х годах московское войско было не очень большим, несмотря на то что число людей, которых великий князь мог призвать под свои знамена, все время росло. Крупные силы, о которых говорится в некоторых источниках, по всей видимости, никогда не существовали. Представляется вероятным, что из-за трудностей в управлении войсками, логистики и прочих ограничений, связанных с организацией, размер этого войска составлял около 35 тыс. человек, не считая вспомогательных сил и обоза [Davies 1999: 148]. Вероятно, в Московском княжестве наличие большого числа готовых сражаться людей давало возможность чаще устраивать военные походы, а не собирать более крупную армию для какой-то конкретной кампании.
Великий князь с осторожностью относился к присоединению новых отрядов из недавно присоединенных земель в состав своего войска. Так, например, в 1462 году он отдал приказ о проведении приграничных набегов на севере и северо-востоке русских территорий. Этой операцией руководил боярин, много лет служивший Москве, однако большая часть конницы была родом из княжеств, граничащих с Казанским ханством, Устюжского, Вологодского и Галицкого, чья преданность московскому государю имела не такой давний характер. Позднее тем же самым людям было приказано защищать московские (и их собственные) земли, когда татары нанесли ответный удар. Некоторые из них участвовали потом в более крупных военных кампаниях против Казани. Сбор таких отрядов осуществлялся либо московским наместником, либо их же собственным князем, присягнувшим на верность Москве. У жителей северо-восточных земель были веские причины вставать под московские знамена. Враг, против которого они сражались, был и их врагом тоже, и в случае победы добыча тоже доставалась им. Однажды Москва даже предложила им еду, обмундирование и стрелы в обмен на защиту границы в течение зимы [Alef 1973: 77]9. Однако в некоторых других землях на сотрудничество с Москвой шли с куда меньшей охотой. Вятка и Пермь были полунезависимыми территориями, зажатыми между Московским княжеством и Казанским ханством, и их правители отказывались действовать заодно с Москвой из страха перед ответным нападением татар после ухода московского войска. Как демонстрируют эти примеры, к середине XV века власть московского князя и его способность призвать под своим знамена войска из окрестных земель выросли, однако этот механизм еще не был отлажен до конца.