Правило только одно тусовки у меня не устраивать.
Хорошо. Я ненадолго. Понимаете, в общежитие не получилось заселиться. Еще и в поезде ограбили, денег нет, карт нет. Простыла вдобавок ко всему, смущаясь поделилась я своими бедами, хотя неудачницей выглядеть не люблю. Мне немного получше станет, и я сниму комнату.
Мужчина не стал бросаться словами о том, что я могу жить у него сколько моей душе угодно.
Я обычно не такая невезучая, добавила я, когда мы вернулись на кухню.
Он усадил меня за стол, и поставил чайник греться.
Такая, Маша. Я тебя семилетней помню, у вас дома я часто бывал, когда служил. Вечно то котенка притащишь уличного, а у него лишай. То к собаке полезешь, и потом уколы от столбняка терпеть приходилось. Коленки вечно разодраны были, усмехнулся Антон.
Вы меня помните?
Как забыть девочку, которая забиралась ко мне на колени, и жаловалась на мальчишек, которые на качелях мешают качаться. Я тебя рогатку учил делать, рассмеялся мужчина.
И взглянул на меня, как на ребенка. И этот взгляд мне не нравится. Я привыкла, что мужчины во мне красивую девушку видят, а не мелочь.
Тут же захотелось, чтобы и этот конкретный мужчина взглянул на меня как на девушку.
Ужас, он меня совсем мелкой помнит, почему я-то его не помню?!
Глава 2
АНТОН
Разглядываю сидящую передо мной девчонку.
Смешная такая. Нахохлилась, как воробушек. То глазами в меня стреляет, то смущается.
Маша.
С ее отцом я познакомился в армии. Мой отец, пока был жив, дружил с ее отцом. И, разумеется, я бы вхож в их дом. Протекция, без этого никуда.
Кто-то зубными щетками коридоры чистил, или сугробы лопатой ровнял, а я катал Ивана Денисовича Баля. Так и сдружились.
И Машку я помню живую, бесшабашную девчонку, которая любому пацану готова была настучать. Коленки вечно разбитые, в волосах колючки от репейника. Ее мать вечно вздыхала над очередным порванным сарафаном, а потом сдалась, решив, что леди из дочери не сделать.
И вот, эта «леди» сидит передо мной.
Что? нахохлилась она, поймав мой взгляд.
Я только хмыкнул.
Выросла. Красивая девчонка, даже очень. Но, по сути, ребенок еще. Сколько ей? Двадцать? Вроде да. Не сильно старше моего брата.
Пей чай, мелочь.
Я не мелочь! вздернула она подбородок.
Прости, конечно, ты взрослая женщина, серьезно произнес я, посмеиваясь про себя.
И Маша приняла это за чистую монету.
Точно, ребенок.
Папина и мамина дочка. Помню, как над ней отец трясся. Вот и сегодня набрал меня, голос взволнованный. Оказывается, кровиночка разругалась с семьей, свинтила в другой город, а сейчас явилась к отцу под крылышко.
А отец в Москве, очередное повышение встречает.
Ну и как ты докатилась до жизни такой? Рассказывай, кивнул ей.
Маша отпила чай, стрельнула в меня глазами, словно решая говорить, или нет.
Расскажет, никуда не денется. Юные девчонки любят поболтать о своих горестях. И точно, Маша вздохнула, поставила чашку на стол, и выдала:
Я же отдельно жить решила, вот, в Тюмень подалась. Но пришлось уехать, я перевелась, сейчас онлайн можно это сделать. Мне комнату в общаге обещали, но какие-то иностранцы заехали. Вроде, китайские студенты, и прокатили меня с общагой. К папе поехала, а там ремонт, да и папы с его мадам нет. И денег нет, украли в поезде. Вот так я и докатилась до тебя, вдруг усмехнулась девушка.
Хм, слезоразлива не будет? Я даже почти настроился, но Маша удивила.
Хотя, чего это я? Помню прекрасно, какая она боевая была. Иногда капризничала, конечно, жаловалась, но ей быстро надоедало. Видимо, ничего не изменилось.
Почему из Тюмени пришлось уехать? Ты же хотела самостоятельной жизни, разве нет?
Спросил. Хотя зачем? Сам не знаю.
С Иваном Денисовичем коротко поговорили об этом, но и того, что он мне сказал, достаточно было, чтобы вывод сделать. Разругалась семья, Маша собрала чемодан, и сбежала.
Очень «взрослый» поступок!
Не сложилось, коротко ответила она, нахмурившись.
Влез не в свое дело? Похоже на то. Вон как нахмурилась. Но грозное впечатление испортил ее чих.
А ты неплохо живешь, заметила она, показательно оглядев кухню. Служишь до сих пор?
Нет, конечно. Армия, контракт, а затем бизнес, пожал плечами. Потому и живу хорошо.
А что за бизнес?
А не слишком ли ты любопытна?
Ну ты же задавал мне вопросы, резонно заметила девушка. Я всего лишь отвечаю тем же. Или что? Незаконные делишки?
В глазах Маши появился опасный блеск, и я покачал головой.
Вот бедовая. И забавная.
Красивая, несмотря на болезнь. И очень живая.
Когда я соглашался приютить Машу, почему-то, как полный идиот, ожидал что в квартиру войдет не взрослая, бойкая девушка. А та семилетняя девчушка с коленками в зеленке и исцарапанными кошачьими ногтями руками.
А она вот какая явилась.
Волосы длинные, блестят. Глазами огромными на меня смотрит хитро и любопытно. Сидит такая вся хмм, вот встретил бы я такую, точно бы мимо не прошел. Фигура как я люблю не тощая, стройная. Девушка-гитара.
Хоть бы на нервах мне не играла. Выноса мозга мне от брата хватает.
Торговля вот мой бизнес.
Семечками? хихикнула девушка, и я сам улыбнулся детской шутке.
Оружием.
Лучше бы семечками, сморщила она нос. Надоела вся эта военная тема, с детства накушалась. Тот же камуфляж видеть не могу.
Ну прости, развел руками, не сдерживая улыбку, от бизнеса не откажусь. И как-нибудь переживу то, что ты его не одобряешь. Нам детей вместе не растить, к слову.
Кто знает, кто знает, хитро усмехнулась Маша.
Сгладить ситуацию постаралась?
Похвально.
Черт, ну почему она выросла-то? Все же, не реагировать на красивую девушку я не могу. К ногам ее, конечно, тоже не упал, сраженный красотой. Уже не мальчик давно. Но все же, надеюсь, что в коротких шортах Маша крутиться передо мной не будет.
Как-то совесть долбит оттого, что девушку разглядел в дочери друга.
Лучше бы она оставалась все той же малышкой, которую я запомнил.
***
МАША
Не забывайте про обильное питье. Помещение нужно проветривать дважды в сутки, но избегать сквозняков. Лекарства принимать по списку. Пара дней постельного режима, и снова будешь летать стрекозой. Или скакать козой.
Врач благообразный, бодрый старичок легонько нажал мне на кончик носа, и встал с кровати.
А я наткнулась на насмешливый взгляд Антона, и покраснела.
Снова со мной как с маленькой. Я была не против такого обращения, когда дома жила, с родителями. Доводила папу, потом на колени к нему забиралась, как в детстве, и он прощал.
А сейчас вдруг смутилась.
Коза-стрекоза, блин!
Я прослежу, спокойно кивнул Антон, и меня оставили одну.
Болезнь протекала, как обычно у меня бывает в спячке. Просыпалась я на минут двадцать, и снова отключалась. То тряслась от холода, то сдергивала с себя одеяло, сходя с ума от жары.
И иногда чувствовала божественно прохладную, сильную ладонь на лбу. Примерещилось, наверное.
Так продлилось два дня. У меня всегда так. В первый день начало болезни, потом два дня кромешного ада с температурой, кашлем и лихорадкой, а затем резкое улучшение самочувствия. И вот, на третий я открыла глаза с твердым намерением прекратить болеть. Надоело жутко.
Привет, мелкая. Ну как ты? Жить будешь?
Мелкая не знаю, а Маша нормально. Хватит меня мелочью называть, хрипло ответила я, и взглянула на дверь, у которой стоял хозяин дома.
Свеж, отвратительно бодр и разгорячен. И снова смотрит с насмешкой, которую даже не пытается скрыть.
А над больными грешно смеяться, к слову!
Как скажешь. Буду называть Марией Ивановной, серьезно пообещал мужчина.
Я чуть не подавилась кашлем.
Ну какая из меня Мария Ивановна?!
Хорошо. А я буду называть тебя Антошей, мило улыбнулась ему, и свесила ноги с кровати.
Наболелась?
Да. Пора восставать из мертвых. Душ свободен? спросила, и мужчина кивнул, а затем вышел из комнаты, поняв, что мне нужно переодеться.