Смотрю на Веснина. Он молчит. Смирился, страха нет, предвкушения тоже. Он просто ждет, а я все крепче сжимаю в ладони оружие. И всё сильнее хочу выстрелить, палец подрагивает. Просто поднять руку, и шмальнуть в его сердце. Это секунда. Он захрипит, осядет на землю, и сдохнет. Без пыток, без боли. Главное его не будет на этом свете. Одна чертова секунда
И я потеряю Алику.
Вот в чем мой выбор. Потеряю, да. Рано или поздно, когда её затошнит от моего обмана, и самообмана.
Отпустить Веснина я не могу. Допустить, чтобы он общался с Аликой, отравлял её собой тоже. Убить убить тоже не могу. Черт. Хочу! Дико хочу, но не могу. Из-за неё не могу! Я бы сейчас рассмеялся как гребаный псих, это кромешный пиздец, но смех не идет.
Мне нужно домой.
А Веснин я придумаю, что делать. Потом. Время есть. Пусть, сука, живет. Может, есть эта гребаная справедливость, о которой балаболят блаженные дебилы, и он сдохнет от какого-нибудь рака в ближайшие годы. Сам, без моей помощи.
Я просто вышлю его из страны. Запрещу общаться с дочерью, прилетать сюда. Пусть созваниваются раз в год. Этого хватит. А со своей ненавистью я привык жить. Алика мне дороже
Горечь во рту ощущается все сильнее, меня сейчас вывернет от своих мыслей. От разочарования в себе. Столько ждать, столько, сука, лет, и поплыть из-за женщины!
Пусть посидит пока, прохрипел я, и протянул охраннику ствол. Увезите.
Развернулся, успел сделать четыре шага к выходу, как услышал ненавистный голос:
Раз уж ты решил не убивать меня, готов поделиться информацией
А затем раздался выстрел. Хрип. Я развернулся, и успел увидеть, как Веснин оседает на пол.
А по груди его стремительно разрастается кровавое пятно.
Глава 5
13:42 Денис Шагуров:
«Привет. Хотел извиниться за навязчивость. Накатило, сорри. Оказывается, я романтик, представил, как буду рассказывать детям, что влюбился в их мамку ребенком, а затем встретил спустя годы. Захотелось вдруг чего-то настоящего, понимаешь? В общем, реально прости, что доставал и мешал твоим отношениям. Теперь можем просто дружить, если маньячиной меня не считаешь. Я уволился, и я в городе. Вернулся домой окончательно»
Стою на улице у Зала прощаний, перечитываю сообщение от Дениса, а смысла не улавливаю. Пусто мне. До последнего ведь надеялась, что там не папа, но увидела шрам на виске; родинку на подбородке, из-за которой мама психовала, и каждые полгода отца гоняла на обследование
Это он.
Покурить бы. За всю свою жизнь я выкурила девятнадцать сигарет. В самые тяжелые моменты, когда трясло, и хотелось со всем покончить, я доставала эту отраву, и все мысли из головы дымом выметало. Жаль, сейчас нельзя. Ни покурить, ни напиться. Может, легче бы стало?
13:58 Я:
«Привет, всё ок. Сам уволился, или он тебя выгнал?»
13:58 Денис Шагуров:
«Сам ушел. Всё норм, подыскиваю не менее хорошую должность. Если захочешь встретиться, то я всегда за. Как ты?»
Хреново. Очень. Ни Денису, ни Кристине я не могу рассказать про то, что случилось. Вместо этого разные мысли были. Например, набрать Дмитрия Константиновича, и высказать ему всё за его сына. Или Марату намекнуть, чтобы на полумерах не останавливался моего отца нет, а тот, кто Егора пытал, какого черта живёт?!
Но слова Егора всё еще звучат эхом. Хватит с меня. Пусть и Марат, и Дмитрий Константинович, и Игнатов-младший живут себе дальше, только бы меня не трогали.
Денису я не отвечаю. Продолжаю стоять на улице, хотя надо бы такси вызвать, и домой ехать. Да, надо
Едва я открыла приложение такси, к моему плечу прикоснулись. Вздрогнула, и ощущение чужой руки тут же исчезло.
Идем, сказал Марат.
Ты мне?
Подвезу. Поехали, Аль.
Взглянула на него. Ждет. И ждал. Да, думаю да, а я и не чувствовала, совсем забыла, что кто-то еще в этом мире остался. А Марат всё это время за моей спиной стоял.
Хватит думать, голос его звучит устало, равно как и выглядит он вымотанным, я не отвезу тебя в наш дом, и не запру. Дам тебе еще время. Просто сядь в машину, до дома подкину, или можем в ресторан по пути заехать. Тебе нужно хорошо питаться.
Давай домой, подошла к его машине, и села.
Не на заднее сидение, а рядом с ним. Глупо истерики закатывать. Да и в такси ездить в последнее время пытка из-за вонючих ароматизаторов. А в салоне авто Марата пахнет разве что химчисткой, и его парфюмом.
Рад, что ты не споришь. Как ты себя чувствуешь?
Отвези меня к себе домой, решилась вдруг. Хочу забрать, наконец, свои вещи.
А я уж было подумал, он еле заметно покачал головой, но лицо при этом холодное, не лицо, а маска, по которой я думала, что научилась читать.
Что ты подумал? Что я к тебе возвращаюсь?
Глупо, да? взглянул на меня, изогнув бровь.
Да, Марат. Очень глупо. Сейчас я просто хочу забрать свои вещи. А потом, как ребенок родится если я на секунду почти задохнулась от накрывшего волнения, смешенного с аритмией, если ты захочешь общаться с ребенком, а не просто пытаться меня привязать с его помощью, то мы это устроим. Я не стану препятствовать.
Марат ничего не ответил. А ведь мог бы и поблагодарить, это решение далось мне тяжело. Хотелось иного чтобы он просто меня и малыша в покое оставил, и я смогла забыть о его существовании. Может, так и будет. Может, Марат поймет, что я не сука, которой плевать на смерть отца от его руки. Может, ему надоест, и он отступит.
Было бы неплохо.
Мы едем в тишине. Марат достал сигарету, почти прикурил, но быстро смял её, и выбросил.
Ты в курсе, что я могу забрать ребенка? Любой судья выберет меня, а не тебя. Я могу забрать его или её, поставить тебе условие жить рядом с нами, или нет, и ты вернешься. В дом, в мою кровать. Так?
Так, кивнула.
Душа черными гроздьями гнева покрывается. То, что Марат говорит это голая правда. С его деньгами и властью, он на законных основаниях отнимет ребенка. И я вернусь. Куда я денусь? Я уже люблю этого малыша, он или она моя семья.
А если захочешь сбежать, ты понимаешь, что не выйдет? Ты не твой отец, даже если он и учил тебя. Есть мобильные, есть банковские карты, есть камеры, которыми города увешены человека найти легко, особенно того, кто не умеет прятаться.
Я не собиралась, и не собираюсь бежать. Я не преступница, и не идиотка, прорычала, сжав кулаки.
Мне не страшно. Я дико злюсь на Марата, он говорит всё это так спокойно и холодно, словно секретарше вопросы по расписанию задает. Осознала это, и успокоилась. Резко, будто под холодный душ встала.
А знаешь, ты ведь так не поступишь.
Уверена?
Нет, усмехнулась. Не уверена, Марат. Но ты станешь отнимать ребенка у меня? Станешь шантажировать? Ты на самом деле такая мразь?
Молчит. Неужели я ошиблась?
Марат! Так ты способен на это?
Я не знаю, Алика. Надеюсь, что нет. Я не хочу тебя добивать. Хочу, чтобы ты решила ко мне вернуться, потому что я тебе нужен, а не из-за шантажа. Но не хочу врать, я и сам не знаю, на что способен. Пока на то, чтобы дать тебе время.
По крайней мере это честно.
Мы подъехали к знакомому дому. Я уверена была, что войти в него мне будет больно. Невыносимо. Но я спокойно вышла из машины, мы вошли в лифт, поднялись, и оказались в квартире.
Нет, не больно.
Удивительный сегодня день если я что-то и испытываю, так это вспыхивающий то и дело гнев. Не боль утраты, не горечь и обиду, а гнев.
Марат поднялся со мной на второй этаж, вошел в спальню, и на нашу кровать я тоже могу смотреть спокойно, как оказалось. На неё Марат и опустился. В уличной одежде, из-за чего я раньше шутливо ругала его. Ну а я подошла к гардеробу.
Как он умер? Расскажи.
Пусть пройдет время. Тебе вряд ли полезны стрессы.
Я просто хочу знать, обернулась к нему, и дала понять без ответа я не уйду. Я имею на это право!
Его привезли в ангар мои люди. Я хотел сам убить, точку поставить. Почти удалось. Пистолет в моей руке был, с предохранителя я его снял, Марат резко поднялся с кровати, и сделал ко мне несколько шагов. Я бы мог его убить. Мог придумать для тебя сказочку, и ты бы поверила мне. Сама бы захотела обмануться, и я это понимал. В голове прокручивал все варианты, пока стоял там, напротив Веснина. И