Почему не в кафе? Потому что твое место в моем доме.
Очень удачно пошел дождь со снегом, да? И мы как раз рядом с твоей квартирой, подколола я, сглаживая его резкость.
Мы вошли в арку, Игнат остановился. Плечи его немного опустились, расслабились.
Я давлю, да?
Я уже поняла, что ты не любишь, когда с тобой спорят.
Останавливай меня, Слава, нахмурился он. Если хочешь, мы пойдем в кафе.
Я опустила глаза, и заметила, что в правой руке Игната зажата связка ключей. Без брелока эх, а на моей связке ключей что только не навешано. Значок балерины; маленькая, вечно оцарапывающая меня Эйфелева башня; отобранный у папы еще в детстве значок футбольного клуба «Динамо», и еще Бог знает что.
Поднимемся к тебе, мягко сказала я, разжимая мужскую ладонь.
Сама достала ключи, и открыла калитку. А затем с улыбкой вернула связку.
Зачем спорить с ним по мелочам? Зачем останавливать?
Дождь, и правда, пошел удачно, опасно блеснул глазами Игнат.
Удачно, но сегодня ничего не будет.
Посмотрим, он притянул меня за талию.
И поцеловал.
Мы в темноте двора-колодца, звезд не видно, только капли дождя на мужских скулах, и в них отблески из чужих окон. Я хочу смотреть, но целоваться лучше с закрытыми глазами. Чувствовать его мягкие губы, настойчивый язык, наполнивший мой рот, захвативший меня в плен. И вкус, Боже, какой у него вкус!
Я бы так и стояла с Игнатом в этом пустынном, гулком дворе. Мне не холодно, я плотно вжата в мужское тело мне жарко. От поцелуя, переставшего быть нежным, и от собственных мыслей. Я уже знаю, что такое близость, и подчинение мужской силе. И от знания этого, от картинок прошлой ночи ноги мои слабеют. Я бы упала, не держись я за Игната, не обнимай я его также безжалостно, как и он меня.
Может, черт с моими глупостями? Пусть он снова сделает меня своей, но вдруг завтра повторится все то же, что было сегодня? Утро станет безрадостным, Игнат снова решит, что он не для меня, а я не для него?
Мы посмотрим фильм, взволнованно, чуть ли не заикаясь, выдала я.
Заставила себя отстраниться от Игната. Это было физически больно сделать, и холодно стало. Неуютно под этим дождем, смешанным со снегом.
Посмотрим, повторил Игнат, приподнял меня, и вошел в темный подъезд со мной на руках.
Отпусти, ты чего?
Темно. Не хочу, чтобы ты упала. Да и своя ноша не тянет, усмехнулся Игнат, и поставил меня на ноги только у лифта.
Дурной какой. И офигенный.
Я старалась не пялиться на Игната, вести себя сдержанно, и прогоняла из головы пошлые мысли. Но они настойчиво не хотели убираться.
Тот же лифт. Тот же мужчина. Тот же темный, обжигающий взгляд. Все, как вчера, за исключением того, что я уже знаю вкус его поцелуев. И губы мои покалывает, когда я смотрю на него.
Фильм, Игнат. Мы будем смотреть фильм. И никаких «посмотрим», хрипло произнесла я, когда он пропустил меня в свою квартиру.
Думаю, я сумею тебя уговорить. Стоять. Я сам, Игнат придержал меня, запретив двигаться.
Свет он не включил. Я стою спиной к нему, жар снова опаляет меня изнутри от его опасной близости. И прикосновения невинные почти. Его ладонь на моей, обтянутой кашемировым пальто, спине. Движется неторопливо, к поясу, за который тянет.
Медленно. И вот, пояс свисает с талии, а я продолжаю стоять, как заколдованная.
Я сама, прошептала я, но руки к застежкам не протянула.
Нет. Могу ведь я поухаживать за своей девушкой. Раздевать тебя буду только я, выдохнул Игнат мне в затылок.
Я едва сдержала стон.
Он не заставил меня повернуться к себе. И не обошел. Просто обнял со спины, и я, не выдержав, откинула голову на мужское плечо, позволяя Игнату вести в этом танце. Пальцы его пробежались по моей груди, я не должна бы ничего чувствовать, на мне слои одежды, но я чувствую все. Каждое нажатие, каждое движение.
Он расстегнул пуговицу на моей груди, и спустился ниже, еще медленнее, чувственнее. Это уже пытка, сердце колотится, стучит в грудной клетке так, что руки дрожат от набата и манкости этой темноты, пропитанной возбуждением.
Игнат расстегнул пуговицу на талии, и провел ладонью к низу моего живота.
Это плохо закончится. Или хорошо
Я с писком отскочила под хриплый мужской смешок, и быстро стянула с себя пальто. А Игнат, наконец, включил свет.
Боишься? довольно оскалился мужчина.
Не дождешься. И я серьезно, сегодня ничего не будет. Мне еще немного больно, смутилась я под его взглядом, и протянула пальто. Нужно подождать.
Можем попробовать кое-что другое.
Игнат, рассмеялась я нервно, ты только о сексе думаешь?
О сексе с тобой, он повесил нашу верхнюю одежду в шкаф, в один шаг наскочил на меня, и снова подхватил на руки. Ты чертовски аппетитная, как можно не думать о том, как раздеть тебя?
Пусти, дурной, расхохоталась я, и засучила ладонями по его спине. Игнат, ну хватит меня таскать!
Притащил, мир перевернулся, он усадил меня на диван, но не отпустил.
Отстранился на миг, рыкнул, сжал мои щеки пальцами, и впился жестким поцелуем в губы. Боже, ну что он творит? Я протестующе замычала в его губы, но оттолкнуть не смогла, впустила в рот его чуть шершавый, горячий язык, и несмело попробовала его.
Внизу живота тянет, лава разливается по телу огнем, я снова послушна мужским рукам, губам, подстраиваюсь под Игната. И обнаруживаю себя лежащей под ним на диване с раздвинутыми ногами, между которых он и устроился.
Нет, покачала я головой. Игнат, нужно подождать. Ты если я откажу, ты пойдешь на сторону за сексом?
Я не настолько озабоченный. Дьявол, ругнулся он, и добавил несколько словечек покрепче. Прости, малышка. Постараюсь не материться, не морщись. Просто не знаю, как от тебя оторваться. И не переживай, на сторону я не пойду. Смотрим фильм? спросил он с неудовольствием.
Что-то имеешь против кинематографа?
Что-то имею против того, что ты не голая подо мной. Хм, я говорил, что не озабоченный? коротко хохотнул Игнат, оттолкнулся на руках, и поднялся с меня. Солгал. Не верь мне.
Буду иметь в виду. Можем не смотреть фильм, а заняться чем-то другим. Кстати, воодушевилась я, завтра я иду в театр, представляешь?
Зачем?
Мой педагог замолвила за меня словечко, я залезла с ногами на диван, и придвинулась к Игнату ближе тянет, словно магнитом к нему. Нина Васильевна раньше ругалась, что составов на постановки много. Говорила, что в её время было по одному составу, и так и должно быть. Так вот, скоро ставят «Спартак», набирают еще один состав, и если я покажу класс, то получу роль. Представляешь, возможно, даже главную!
Главную? чуть нахмурился Игнат. Думал, что на сольные партии берут своих, ты ведь не из Петербурга.
У меня есть фора. Я ведь по конкурсам все детство моталась. В Лозанну, в Хельсинки, в Париж и я танцевала с первого же класса. До сих пор помню, как выходила в «Спящей красавице», одной из амурчиков была, я улыбнулась, вспоминая то свое детское волнение. Мое имя на слуху. Разумеется, пока я никто, и звать меня никак, но победителей балетных конкурсов помнят, и дают шанс. Так что я могу получить либо роль рабыни, либо куртизанки, либо либо кордебалет. Но я буду танцевать! Представляешь, Игнат?
Я забыла про стеснение, и про то, что не стоит соблазнять его своей близостью, потому что как бы самой не соблазниться тоже. Забралась на Игната, села на его колени, и обвила мощные плечи руками.
Я, конечно, еще не получила роль, но Игнат, я хочу, чтобы ты был на премьере. Чтобы только на меня смотрел, даже если я буду исполнять роль мебели.
Ты ведь говорила про травму.
Это ничего, отмахнулась я. Да, ногу нужно беречь, я еще не восстановилась, но танцевать уже можно. Все выяснится завтра, чуть встревожилась я. Я и сама узнаю, на что способна. Завтра в одиннадцать. Ты ой, я помню, ты говорил про балет, и Игнат? я еще больше встревожилась, вглядываясь в его не особо счастливое выражение лица. Ты же не злишься?