Лет до двенадцати я мечтала о принце из сказки. Затем мои мечты стали чуть более взрослыми, но все равно наивными хотелось блистать на сцене, и чтобы меня, приму-балерину, увидел какой-нибудь молодой и красивый аристократ. Или, на худой конец, не аристократ, а миллиардер. Но обязательно, молодой и красивый.
А после травмы, когда мама с папой сидели со мной рядом, и мама рассказывала о своем опыте болезни, я отбросила эти мечты. И захотела также, как у родителей чтобы любовь была. Только влюбляться я, почему-то, могла только в героев книг, в актеров, но никак не в обычных парней.
И тут Игнат. И чувства, буквально оглушившие меня, сбившие с ног так, что взлететь хочется. Он не британский аристократ, и не миллиардер, и и хорошо, что так! Мне кажется, что все они те еще засранцы.
Я вышла на крыльцо. Игнат сразу же бросил зажженную сигарету в урну.
Курит, значит.
Взглянул на меня с тенью недовольства, и я приподняла бровь:
Что?
Снова испугался, что не выйдешь. Трусом становлюсь.
Почему я должна была не выходить? взялась за его локоть, но рука сама собой соскользнула вниз.
И мы переплели ладони.
Да, так намного лучше.
Почему ты должна была не выходить? не очень весело усмехнулся Игнат. А почему ты не согласилась быть моей?
Я не отказала.
А что ты сделала?
А ты догадайся, придвинулась к нему, прикоснулась щекой к мужскому плечу. Догадайся, Игнат. Все ведь просто.
Он приноровился к моему шагу, и мы пошли по тротуару, проигнорировав его машину.
Если бы Игнат спросил в лоб, надавил, то я бы сказала, что я его. Но хочется-то иного: чтобы он постарался, чтобы были свидания, походы в кино, в кафе.
Цветы.
Конфеты.
А просто сказать: «мы вместе», и пойти к нему ночевать я всегда успею.
Понял, улыбнулся он. С тобой не будет просто, да?
А ты бы хотел, чтобы было просто?
А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос, Слав?
Бывает. Кто из нас без недостатков, тихо рассмеялась я.
И мы пошли по улице, болтая обо всем на свете. Что может быть лучше, чем быть влюбленной девушкой в Питере?
Это у нас с мамой общее чувства к этому городу. Он не самый удобный для жизни, с бестолковым движением, с машинами, припаркованными прямо на дороге, но все недостатки искупают достоинства. Это даже не архитектура и величие, а сама атмосфера.
Можно не смотреть на Неву, и на дома, и на мосты. Можно просто поднять глаза на небо в Петербурге оно особое, по одному лишь небосводу можно этот город узнать. И по воздуху.
И как все будет, Игнат? Я помню про то, что ты мне рассказывал о себе. Не преувеличивал?
Преуменьшал даже.
Мне не сложно пересмотреть гардероб, и отчитываться перед тобой, и
Нет, оборвал он, и покачал головой. Не нужно.
Почему?
Я хочу попробовать без всего этого, Слава, мы остановились на набережной. Без контроля, без допросов. С тобой хочу по-нормальному. Мне раньше эти мои качества не мешали, я как-то не предполагал, что встречу такую нежную девочку. А сегодня решил к черту.
Мне, если что, не сложно подстроиться. Имей в виду.
Сначала не сложно, а потом станет невыносимо. Лучше начать правильно, он обнял меня, прижал к горячему телу, и прошептал: Но не настолько правильно, чтобы я сегодня же не затащил тебя в кровать.
Эй, рассмеялась я.
Слав, я все понял. Будем гулять, разговаривать, ходить на свидания, и вообще утром, днем и вечером я буду примерным мальчиком. Но не ночью.
Я подумаю, задрала я нос.
Наверное, сегодня не стоит идти к нему, хотя а почему не стоит-то? Зачем терять время?
Или лучше подождать?
Ох, нужно подумать. Игнат говорит, что у него нет опыта отношений, но ведь и у меня его нет. На этом поле мы равны.
А почему ты такой? Ну, этот контроль?
Игнат облокотился спиной о парапет, и я прижалась к его груди. Закинула руки на его шею, и так это естественно стоять так близко, обнимать его, слышать, как бьется его сердце. Непривычно, волнующе, смущающе, но естественно.
И безумно приятно.
Почему я псих?
Ты не псих, нахмурилась я. Но, если это не тайна, то расскажи, в чем причина. Если она есть, конечно.
Причина всегда есть. На самом деле, это ерунда, и будь у меня немного иной характер, все было бы нормально, но видимо, предпосылки были, Слав.
Игнат замолчал. На его лице сомнение, и я понимаю его все же, мы слишком мало знакомы. Страшно представить, но меньше суток. Потому я уткнулась щекой в его плечо, рассматривая Неву, и прошептала:
Если не хочешь не рассказывай. Я не обижусь. Понимаю, что это личное.
Он провел ладонью по моей спине, и я не смогла сдержать улыбки, когда рука достигла моей талии. Я буквально почувствовала, как трудно было Игнату остановиться, и не опустить ладонь ниже. Но не станет же он лапать меня среди толпы местных и туристов.
У меня мама, младший брат и дедушка были. Брат только учился ходить, совсем мелкий был. Дедушка болел, а мама она добрая была, веселая. Только очень молодая. Слишком молодая и веселая для того, чтобы быть нормальной мамой, начал Игнат. Я поначалу мало что замечал, любил её очень. Потом мама начала мужиков водить к нам домой, всё любовь хотела найти, но не очень ей везло. Приходили эти мужчины на ночь, иногда даже уносили с собой то, что понравится. Дед остановить это не мог, он не такой старый был, но очень тихий, и часто болел. А мама наверное, мне было бы проще, если бы она была злой, и била бы нас.
Почему тебе было бы проще? прошептала я, не понимая его.
Я бы смог её ненавидеть. Но она всегда улыбалась. И счастливой была несмотря ни на что. Хоть и была дурной, как я сейчас понимаю на глазах мелкого мужиков своих ублажала, да и я многое видел. Слишком многое. Потом пить начала, глухо добавил Игнат, работы менять стала, её выгоняли постоянно. Не только за алкоголь, но и за поведение: она молчать не умела. Ей нагрубят она отвечала, и плевать ей было, кто это коллега, начальник, министр. Хоть кто. И всё на мои плечи свалилось: забота о младшем брате, о дедушке, о том, что нужно прогнать очередного любовника мамы. Её приходилось искать зимой, чтобы не замерзла где-то на остановке. Еду нужно было искать. Прием лекарств дедушкой контролировать. Мне просто приходилось всех контролировать, Слав, и я думал, что это нормально. Ни мама, ни брат, ни дедушка не говорили мне не лезть, и что я маленький еще для такого поведения.
Слушались?
Слушались, да. И благодарили, Игнат усмехнулся мне в волосы, зарывшись в них лицом. Мама несмотря на своё поведение и пристрастие к алкоголю не озлобилась, но сейчас я понимаю, что ей стыдно было. Просто она не умела иначе. Хвалила меня, называла главой семьи и хозяином в доме, а какой глава семьи из семилетнего пацана? Но я им был. Стирал сам, за мелким следил, за дедушкой, за мамой. Её постоянно заставлял готовить, помогать мне с уборкой. Деда выводил на прогулки, чтобы не лежал постоянно на кровати, и привык, знаешь.
Я прижалась к нему крепче, сердце так в груди бьется, что этот шум оглушает. Ну и детство! У меня-то все было отлично: захотела в балет, и семья со мной переехала в столицу. И жила я не в интернате, а дома, в большой комнате, которую ни с кем не делила ни с братом, ни с сестрами. Каникулы на Средиземном море, выходные с семьей в Париже или Риме, да и педагоги нас возили на выступления в Европу. В той же Лозанне я золотую медаль взяла.
Из испытаний у меня только травма, да и то права Нина Васильевна у каждого артиста и спортсмена такое случается. Причем, случается не раз в жизни.
Не стоит меня жалеть, я не для того тебе это рассказал. Сложно было, конечно, но я не сказать, что страдал. Маму я любил, пытался её от привычки пить избавить, но не получилось. Брата вырастил, деду достойную старость подарил, он до моего девятнадцатилетия дотянул, застал мой дембель. Вот и причина. Я просто привык к контролю над всеми с детства. Это плавно перешло в армию, и так случилось, что меня все слушались там в основном-то были мои одногодки, но зеленые совсем, по мамкам скучали, и не знали, как вдали от дома жить. С армии вышел, и с парнями начали бизнесы строить: некоторые прогорали, некоторые взлетали, и я продавал их. Переговоры, постоянные встречи, власть после детства мне казалось, что я могу все, и я действительно могу если не все, то почти все. Вот только проблемы усугубились с возрастом, и мне это не мешало, даже помогало. А тут ты.