Он спит, потом познакомишься.
По презрительному хмыканью Черныша стало ясно, что у них со спящим непростые отношения.
О, скоро ужин Пин шумно втянул носом воздух.
Теперь и все остальные почувствовали слабый запах еды.
Мне ведь сегодня положена двойная порция, верно? Черныш оживился и потер руки.
Верно, только не нервничай, усмехнулся Шань. Старик Чжан тот еще гад, но слово свое держит. Так что за сегодняшнее награду ты точно получишь.
Да уж, ты прямо в ударе! встрял Шунь. Набить клетку на петухе надо ж такое придумать!
Черныш гордо вскинул голову.
Ну, я всех насквозь вижу, что тут скажешь. Я как глянул на этих салаг сразу понял, что возиться стоит только с татуированным. Вот и результат! Приз будет за мной.
Ясно. Над новичками сегодня издевались по приказу начальника Чжана. Мотив очевиден вычислить самого дерзкого и проучить в назидание остальным.
Пока обитатели камеры увлеченно беседовали, Хан осторожно прошел к своей койке и торопливо оделся. Вдруг он услышал шорох, перед глазами что-то мелькнуло, и рядом возникла высокая фигура его сосед с верхней койки спрыгнул на пол. Хан поспешно вскочил, желая соблюсти правила вежливости.
Ты новичок? спросил незнакомец лет двадцати, большеглазый, с изящным носом и высоким лбом и, пожалуй, слишком красивый для уголовника.
Меня зовут Хан Вэньчжи.
А меня Ду Минцян, протянул сосед.
Хорошо, братец Цян
Да ладно тебе, не настолько я стар, перебил Ду со смехом. Он потянулся к своей койке и достал миску для риса. Скоро привезут еду, надо подготовиться.
Что ты за человек! ухмыльнулся Пин. Даже в тюрьме спишь как младенец, и аппетит зверский Ты как будто в санаторий приехал.
Просто он в год Свиньи родился, съязвил Черныш.
Ду покачал головой и улыбнулся.
А что плохого в поросячьей жизни? Многие ли могут сказать, что они счастливее свиньи? Как думаешь, братец Чжи?
Хан замер от неожиданности, а потом понял, что его поддразнивают, и рассмеялся.
А что хорошего? Черныш скривил рот. Всю жизнь бояться, как бы тебя не зарезали?
В его голосе звенел вызов. Однако Ду Минцян продолжал улыбаться, словно ничего не слышал, а затем и вовсе развернулся и пошел в туалет. Вскоре тишину нарушил звук бьющей в воду струи.
Ах, хорошо! с блаженным вздохом протянул Ду.
Черныш воспринял это как оскорбление и вскочил, готовый броситься в бой. Но Пин наградил его таким выразительным взглядом, что Черныш лишь обиженно фыркнул и снова опустился на койку.
Как раз тогда двое пожилых заключенных прикатили к камере тележку с ужином. Сопровождавший их охранник открыл дверь, и Хана тут же оттеснил в сторону Шунь с несколькими мисками в руках. Пин, Шань и Черныш не сдвинулись с места; похоже, они использовали Шуня как мальчика на побегушках.
В каждую миску клали порцию риса, затем половник овощей. Шунь сновал туда-сюда, относя еду старшим товарищам. Подставляя последнюю миску, он произнес с нажимом:
Эта для Хэйцзы.
Положите жареную свинину, велел охранник дежурному, взглянув на Черныша. Подарок от начальника Чжана.
Благодарю! И слава нашему правительству, конечно! сказал Черныш, когда Шунь торжественно вручил ему ужин.
Ого, как вкусно пахнет! Поспешно застегивая ширинку и пуговицы на брюках, из туалета вышел Ду; миску он держал под мышкой.
Это же свинина. Как еще ей пахнуть! отозвался Черныш. Он передал особое блюдо Пину. Сначала старший.
Пин не стал изображать скромность и просто переложил добрую половину награды в свою миску.
Остальное ваше, наконец объявил он.
Львиную долю от второй половины забрал себе Черныш, а Шань и Шунь удовольствовались парой кусочков.
Кто еще не подходил? Шевелитесь! крикнул охранник из-за двери.
Хан посторонился, пропуская Ду.
Ты первый.
К чему такая вежливость? Ду улыбнулся. Нам-то мяса все равно не дадут.
Он забрал свою порцию и уселся на койку. Хан подошел к тележке последним. Вскоре в его миске оказались сероватый рис и капуста с картофельной лапшой действительно, никакого мяса.
Ду проглотил ужин за пару минут. Заметив, что Хан уныло разглядывает свою миску, не осилив и половины порции, он спросил:
Что случилось? Не можешь есть?
Я не голоден, вздохнул Хан.
Поначалу так всегда. Через пару дней привыкнешь. Понимающе кивнув, Ду протянул Хану свою пустую миску. Давай мне то, что не будешь есть. Не выбрасывать же.
Хан отдал Ду бо́льшую часть своей еды, и тот с удовольствием, без тени брезгливости или смущения, расправился со второй порцией. Затем сходил в туалет умыться и вновь забрался на верхнюю койку.
Эй, очкарик, иди-ка сюда! крикнул Шунь, когда все закончили есть.
Хан приблизился, и Шунь указал на стопку опустевших мисок.
Их надо помыть.
Стиснув зубы, Хан молча собрал грязную посуду и пошел в туалет. Вдогонку несся ликующий смех Шуня:
Ха! Раз теперь есть этот пацан, мне можно и отдохнуть!
Ду бросил свою миску в раковину, так что Хан ее тоже помыл и вытер насухо, а затем положил рядом с Ду, который уже спал, тихо похрапывая.
Шунь с противной ухмылкой на лице неотрывно следил за Ханом любовался тем, как новичок делает грязную работу, раньше достававшуюся ему. Когда Хан вернул всем чистые миски, Шунь повернулся к Пину и нетерпеливо спросил:
Ну что, начнем?
Пин протянул руку и хлопнул Шуня по лбу.
Куда торопиться? Надо ужин-то переварить.
Шунь сердито потер лоб. Тогда Пин, громко рыгнув, сказал:
Лицом к стене!
Хан растерянно посмотрел на него.
Ты оглох? Шунь подскочил к Хану и отвесил ему оплеуху. Или слов не понимаешь? Садись мордой к стене и думай о своих грехах. Жди суда.
Хан снял ботинки и сел на свою койку. Шунь отдавал приказы: лицом к стене, ноги скрестить, живот втянуть, грудь вперед, голову держать прямо, смотреть перед собой Спустя несколько часов в такой позе у Хана невыносимо болела спина, однако расслабиться он не смел. Тем временем Пин и другие старшие братья играли в покер. Около девяти часов раздался звонок, они наконец убрали карты и по очереди сходили в туалет, чтобы справить нужду и умыться.
По их разговорам Хан понял, что скоро отбой, и действительно, через двадцать минут лампы погасли, и камеру наполнил блеклый лунный свет, пробивавшийся через маленькое окошко в двух метрах от пола.
Ладно, пришло время суда, раздался в темноте голос Пина. Очкарик, хорош там медитировать, иди сюда!
Хан встал и поковылял в глубь камеры. После долгих часов, проведенных в позе лотоса, ног он почти не чувствовал.
На колени, скомандовал Шунь.
Хан не подчинился сразу, и через мгновение кто-то пнул его сзади по ногам. Хан чуть не упал, но удержал равновесие. Обернувшись, он увидел за собой Шаня. Стиснув зубы, Хан опустился на пол. В икрах снова набухла боль.
Пин сидел на койке, широко расставив ноги.
Ну, сколько тебе дали? небрежно спросил он.
Пожизненное, хрипло ответил Хан, не сумев скрыть в голосе ни отчаяние, ни ярость.
Впечатляет! оживился Пин. Что же ты натворил?
На этот раз Хан промолчал.
Говори! рявкнул Черныш.
Хан покачал головой.
Я ничего не сделал.
Да конечно! Черныш с силой пнул Хана. Если ничего не сделал, какого черта ты здесь?
Хан напрягся, чтобы сдержать удар, затем поднял голову и посмотрел Чернышу в глаза. В его зрачках заплясал яркий огонь. Черныш протянул руку и ткнул Хана в нос.
Нарываешься?
Хан отвел взгляд, хотя поражения своего не признал.
Я правда ничего не сделал. Меня подставили.
Подставили? усмехнулся Черныш и кивнул Пину. Слыхал? Его подставили!
Пин холодно усмехнулся; в лунном свете шрам на его щеке выглядел зловеще.
Что ж, тогда мы считаем своим долгом добиться для тебя справедливости
Братец Пин, вашему покорному слуге нанесена обида! Ваша честь, подскажите, как поступить? высоким голосом пропел Шунь, будто исполнял оперную арию.