Перестань меня так называть. Я догадываюсь, что значит это слово, и мне оно не нравится.
Митч усмехается, но ничего не отвечает, а я решаю не объяснять Сьерре, что на самом деле он назвал ее «дорогая».
Перестань смотреть на меня щенячьими глазами, Лора. Я в порядке. Она облизывает губы и делает глубокий вдох. Это наша первая неделя. Мы не друзья по крайней мере, не настоящие друзья. Мы просто работаем вместе. Соревнуемся друг с другом, ясно?
Недавно она говорила совсем иначе! Ее слова жалят, как укус пчелы, но я понимаю: она нападает только потому, что чувствует себя загнанной в угол. Несколько дней назад Сьерра была другой. Наверняка случилось что-то плохое! Я молчу и жду, надеясь, что она решит выговориться.
Нам свойственно ошибаться, тихо произносит она через некоторое время, и я слегка подталкиваю ее плечом, как всегда делала Джесс, когда хотела меня утешить.
Конечно, свойственно. Мы же люди, а не роботы.
Ему стало плохо. Я сделала все возможное, я была рядом и ввела ему лекарство черт! В медицинской карте не говорилось, что у него аллергия на пенициллин! Мне следовало заново собрать анамнез!
Держи. Тебе это нужнее, чем мне.
Внезапно перед нами оказывается Митч, протягивая Сьерре контейнер с едой, который совсем недавно забрал у меня.
Еда не изменит случившееся, но тебе станет легче. Поверь.
Сьерра буравит контейнер взглядом, но сидит неподвижно. Тогда я забираю его и ставлю ей на колени, одними губами говоря Митчу «спасибо».
Поешь. А потом возвращайся к работе. Ты сильная, ты сможешь.
Встав, я иду вместе с Митчем к двери, но на пороге оборачиваюсь.
Сьерра? Жду, когда она посмотрит на меня, и продолжаю: Может, иногда мы и соревнуемся, но прежде всего мы коллеги. Это куда важнее. И Улыбаюсь. Готова спорить, ты уже привыкла ко мне и не считаешь такой уж плохой. Я всегда тебя прикрою, подруга.
Сьерра закатывает глаза, но, прежде чем выйти в коридор, я успеваю заметить ее улыбку.
Возможно, мы со Сьеррой останемся лишь коллегами. Но как знать Вдруг я в первый же день нашла подругу? В любом случае мы должны поддерживать друг друга. Эта работа может сломить и опустошить, и, если никто не поможет, рано или поздно неизбежно свихнешься. Сьерра сама так говорила. Мы работаем под давлением своих и чужих требований и желаний, ежедневно сталкиваясь с тяжелейшими вещами: болезни, ограниченные возможности и тупиковые ситуации, страдания и смерть. Если мы будем сражаться друг с другом, то уже никому не сможем помочь.
С моего появления в Уайтстоун проходит несколько долгих, наполненных работой дней. Хотелось бы сказать, что я привыкла и чувствую себя увереннее и спокойнее, что заполнять медицинские документы крайне веселое занятие, или что я выучила названия производителей используемых здесь лекарств и мне больше не приходится искать, что представляют собой те или иные таблетки
На это уйдет время. Время, много терпения и упорный труд. Работа не тяжелее учебы, просто они отличаются.
Теория, которую я вызубрила, знания, которые у меня есть взяты из образцовых историй болезней, диагнозов и методов лечения. Это числа, проценты и уравнения. Если у пациента X проявляются симптомы XY, то он болен XYZ. А если симптомы нетипичны? Если болезни накладываются одна на другую и симптомы сбивают с толку? Вдруг пациент тебя обманывает? Люди лгут, причем постоянно. Столько вероятностей и возможностей ошибиться. К такому нельзя подготовиться.
Выискивая нужную медицинскую карту, впервые за долгое время чувствую, что совсем ничего не знаю как тогда, когда только поступила на медицинский.
Мои знания ничего не стоят, если у меня не получится преодолеть разрыв между теорией и практикой, если не смогу их использовать, чтобы лечить пациентов. Думаю, мне придется работать над этим годами, живя с ощущением, что однажды я допущу ошибку. Что появится пациент, которого не смогу спасти. Что кто-то умрет. Умрет из-за меня.
Этот день неизбежно настанет. Я давно его жду. Он меня изменит. Оставит рану. Наложит отпечаток. Но надеюсь, он меня не сломает.
Невозможно, бормочу вполголоса, растерянно опустив руку на тележку с документами, которая стоит возле стойки регистратуры.
В этой больнице возможно все! раздается чей-то голос.
Из-за угла неожиданно выглядывает медбрат и наклоняется ко мне. Подпрыгнув, сдавленно вскрикиваю, заставляя парня улыбнуться.
Простите, не хотел вас напугать. Я могу чем-нибудь помочь? Вы уже довольно долго копаетесь в документах, доктор Коллинз.
Разглядываю медбрата, пытаясь отдышаться. Он выглядит моим ровесником. Приятная улыбка, аккуратный внешний вид, русые волосы с рыжеватым отливом, зеленые глаза Я его знаю! Да, точно, я уже видела его раньше! Это он заботливо ухаживал за мистером Хэнсоном после того, как я поставила бедняге неверный диагноз, и мило успокаивал миссис Хэнсон. К счастью, лечение дало положительный эффект и теперь пациент шел на поправку.
Да, я спасибо. Я доктор Лора Коллинз, одна из новых интернов, протягиваю ему руку. Простите, что не представилась раньше.
Грант Мастерсон, представляется медбрат. Ничего страшного. Я не из обидчивых. Заговорщически подмигнув, он наклоняется ко мне и добавляет: И все же позвольте дать вам небольшой совет: медицинский персонал люди нежные и ранимые. Скорее всего, вам часто будет требоваться наша помощь, поэтому представьтесь всем работникам отделения, если вы еще не успели. Просто из вежливости, понимаете?
Мне ужасно неловко. Он прав, и я виновато улыбаюсь.
Да. Поверьте, мне очень жаль. Эта неделя была сумасшедшей. Вчера я так устала, что заснула в душе и проснулась только тогда, когда стукнулась головой о плитку Прикусываю язык. Я сказала куда больше, чем собиралась, признаюсь смущенно и, указав на тележку с документами, говорю: Я ищу медкарту миссис Хелен Татум из палаты триста двадцать один. Надеялась, что она окажется здесь. Возможно, ее взял кто-то из медперсонала, чтобы вписать новые показания, поэтому я не могу ее найти. Похоже, я ее потеряла и, поверьте, ненавижу себя за это.
Ясно. Разрешите? Грант указывает на тележку с папками, и я торопливо уступаю ему место.
Прошу. Буду целую неделю носить вам кофе, если найдете медкарту
Мои слова вызывают у него улыбку.
Вы же знаете, что кофе единственная в больнице жидкость, которая никогда не заканчивается?
О да, но даже машинное масло вкуснее здешнего кофе.
Упаси вас бог сказать это при Эдит! Она очень для нас старается. Или вы про кофе из ординаторской? А, правда кофе там такой же.
Ой! Оглядываюсь по сторонам. Эдит меня не слышала?
Нет. Она работает в кафетерии и каждый день разносит кофе по отделениям. Она считает это своей миссией. Но воскресенья Эдит проводит с дочерью и не работает, поэтому кофе готовит тот, у кого находится свободная минутка Он смотрит на меня. Вы, главное, не говорите ей, что кофе вкуснее всего по воскресеньям.
Не скажу. И, эм давайте перейдем на «ты»? Мне неловко об этом просить, но я не люблю, когда мне «выкают».
Да, конечно. Мне так даже проще, весело говорит Грант, а потом выпрямляется и задумчиво кусает губу, уперев руки в бока. Он все обыскал. Медкарты здесь нет. Полагаю, в картотеке ты уже смотрела?
Да, поэтому я в таком отчаянии. Расстроенно тереблю волосы. Мне нужно осмотреть миссис Татум, и я не знаю, можно ли поставить ей катетер.
Грант растерянно смотрит на меня, и я объясняю:
У миссис Татум скользящие вены. Когда вчера брала у нее кровь, она кричала так, словно я ее убивала. Не думаю, что сегодня будет иначе.
А, так это была твоя пациентка, зло улыбается Грант.
Прошу, лучше ничего не говори.
Со временем станет легче, поверь. Но если хорошо попросишь, могу взять миссис Татум на себя. Пациенты меня любят.