И вот теперь некому нырять, некому искать пропавших дайверов. Не исчезни рация, сообщили бы хоть наверх, что живы
Хонер бессильно лёг на спину, разглядывая покрытый иглами сталагмитов потолок. Рина решила:
Бери мой пони-баллон, ищи выход. Приведёшь подмогу.
Чего это я? возмутился гидролог. От гелия в воздухе голос его звучал высоко, как у Микки Мауса.
Впрочем, она пищала так же.
Ты меньше весишь, меньше нужно смеси.
Ништяк, я меньше вешу! Да ты в плечах такая же, по талии тоньше, а рост тот же метр восемьдесят.
Зато я шире в бёдрах. И твоего снаряжения сохранилось больше, у меня и жилет пропал, и катушки.
Мои возьми.
Своими сам пользуйся.
Они препирались, словно студенты на перерыве, которые решают, кому идти за кофе. На самом же деле у остающегося почти нет шансов выжить. Пока напарник поднимется, пока найдёт достаточно экипированных и обученных спасателей кислород здесь кончится.
Раз ты тут, то и я тут, упёрся Хонер. Ещё хэ зэ, где из этой стрёмной душегубки выход.
Рина снова надела шлем, но драгоценный пони-баллон не подключила: транспортную смесь надо поберечь. В былые времена занималась фридайвингом, могла и на десять минут задерживать дыхание, а теперь сил хватало только на шесть-семь.
Без фонаря коридор придётся искать ощупью.
Чёрточки с палец, которые светились на стенах, на поверку оказались губками, мягкими и пористыми. Конечно, сияют не они сами, а бактерии, живущие в их клетках. Но почему подселенцев так много? Значит, пищи здесь, планктона, полно. А это странно для глубоководной пещеры. Возможно, их питают остатки добычи других существ, которые охотятся снаружи?
Рина оторвала от свода губку покрупнее и принялась при её свете обследовать стены, пол. Но нигде и намёка на проход не было. Наконец пальцы провалились в щель сантиметров двадцать на десять, она уходила узким прямоугольным тоннелем. Пролезла рука по плечо, снаружи чувствовалось движение воды.
Вернувшись, Рина рассказала о находке Хонеру. Тот поднял бровки:
Ништяк, а как мы вошли? Оба словили азоточку и протиснулись в эту задницу, как угри? Не заливай.
Других отверстий ни в стенах, ни в полу нет. Сам нырни.
Да чё, нырну.
Он тоже вернулся ни с чем.
Рина решила снова обследовать щель. Рядом с ней словно бугорок? Всё ведь здесь ощупала не было его! Протянула руку, однако бугорок вдруг стал осьминогом величиной с кошку, юркнул в отверстие.
Осьминог! отдышавшись, сообщила Хонеру. И знаешь, когда на меня напали, кругом были чернила. Конечно, их мог и гигантский кальмар выпустить: очень уж много.
Походу, я тоже в чернилах заблудился. Перед тем как стукнуло. А прикинь, если твои осьминоги кучей собрались и ка-ак напрудили? Типа флешмоб у них?
Глупости, это одиночные животные, в стаи не сбиваются. Она задумалась. Хотя У берегов Восточной Австралии биологи обнаружили песчаные домики, составленные кругом. И там жили осьминоги вида октопус тетрикус, представляешь? И от акул вместе защищались, и крабов добывали. Возможно, здесь такая же колония, и нас атаковали, приняв за хищников. Но как бы они сняли снаряжение, испортили твои баллоны? Затащили куда-то двух громадин, да ещё и вход завалили? Если я подобное заявлю Шулеру, он точно решит: подхватила азоточку.
Зачем ты вообще связалась с мутным типом? У тебя имя, десятки статей по гидробиологии. И в институте Скриппса тебя ценят, и в Национальном Управлении. Чего было браться за это За это
Хочешь сказать: за сомнительное мероприятие со смешным бюджетом?
Да. За это дерьмо.
Рина вздохнула: на самом деле она преследовала свой давний интерес. Ещё три года назад при погружении в другом заливе побережья Аляски Принс-Уильям она обнаружила кое-что удивительное.
Широкий каньон с гигантскими каменными столбами был полон остатков животных, многие из которых даже не описаны в справочниках. Там обнаружились десятки пёстрых раковин улиток-конусов неизвестного ранее вида, полосатая клешня краба, тоже неизученного.
Судя по толстому слою ила и останков, каньон когда-то кипел жизнью, причём совершенно уникальной. Но в восьмидесятых годах прошлого века в заливе Принс-Уильям сел на мель танкер «Эксон Валдис», направлявшийся в Калифорнию. Из него вылилось одиннадцать миллионов галлонов сырой нефти. Нефтяная эмульсия осела, погубив донных обитателей, экосистема до сих пор не восстановилась.
Когда к Рине попали результаты предпроектного мониторинга «Санрайз Петролеум», сердце её радостно забилось: обнаружен такой же каньон, живой! Покрытый лесом широколистной арктической ламинарии, с каменными столбами и системой пещер.
Могла ли она упустить эту возможность? Вдруг здесь живут десятки неизвестных науке видов?
Чтобы провести исследование по всем правилам, надо выбивать грант, доказывать министерским крысам и спонсорам, насколько это необходимо. Потратить невероятное количество усилий и десяток лет. А в результате сама не сможешь погрузиться, не увидишь чудесный каньон.
Ведь Рине уже сорок пять. Волосы она выбеливает, маскируя седину, стрижёт под бобрик. Что будет в следующем году? Не скрутит ли её окончательно артроз, навсегда захлопнув ворота в Бездну?
«Теперь-то уж точно не скрутит, саркастично усмехнулась Рина. В Бездне как раз и останусь, вечно молодой».
Ныряли по очереди, снова и снова обследуя стены. Хонер увидел сразу трёх осьминогов, те вполне слаженно действовали: пока один плавал перед носом человека, отвлекая внимание, двое других отступили в щель. После мерзавец выпустил чернила и скрылся.
Мучила жажда: фляжки с пресной водой тоже исчезли. Катетер, встроенный в костюм, позволял писать, ничего не снимая, и теперь это оказалось минусом: у них не было для питья даже мочи. В ушах всё сильнее отдавалось «бом-бом-бом». Значит, в воздухе стало слишком много углекислого газа.
Прекрати, не ныряй больше, экономь дыхание, распорядилась Рина.
И зачем бы мне его экономить? Чтобы дольше помучиться? Писклявый голос звенел комариком гидролог всё больше предавался отчаянию.
Он был из семьи французских эмигрантов, которые в конце девяностых приехали работать в Сиэтл. У Рины та же история: ей исполнилось семь, когда родители перебрались из Москвы по приглашению фирмы.
И «лягушатника», и «борщеедку» в колледже дразнили за акцент потому, наверное, сдружились. После вместе увлеклись дайвингом. Но если Рину интересовал потрясающий мир, что ползал, прыгал, летал над рифами и под водной толщей, то Хонера влекла сама глубина. Безбрежная синяя свобода, ни стен, ни дна, лети в её объятия, будь ею!
Теперь же вместо свободы тесная пещерка. Обидно умирать так. А дома у Хонера пьёт препараты от невроза молодая жена, третья по счёту, скучает любимый кокер-спаниель с ушами до земли, пылится в гараже новенький байк
Заткнись, прервала Рина поток причитаний. Меня тоже ждёт мать, старенькая, кредиты одна не выплатит. Смотри, бугров как будто больше? Они подбираются к нам?
Глава 3
У стен в воде раскрылись кляксы чернил, сразу с десяток, потом ещё круг, ближе. В коричневой мути исчезли собственные ноги, их захлестнула верёвка, стянула, не давая толкнуться ластами.
Шлем! крикнула Рина Хонеру, надевая свой.
Едва успела застегнуть верёвка затащила под воду, локти тоже обмотало, уже и грудь с талией сдавили путы. Пони-баллон подключить не успела, под черепом оглушительно било «бом-бом-бом». Тёмная жижа кругом кипела, кто-то шнырял рядом, тыкался в ноги
Внезапно верёвки исчезли, с десяток кулаков толкнули в спину, и Рина всплыла.
Воздух! Непослушными пальцами отстегнув шлем, она принялась дышать. Воздух был восхитительный, свежий, как ветер с гор весной. Как утреннее дуновение с запахом сосен и земляники, когда вылезаешь из душной палатки. Как в жаркий день двухлитровая бутылка минералки, запотевшая, отвинчиваешь крышечку, а та «пых» и дымок