– Ну да, детка! – презрительно скривившись, ответил Сава, активируя закрытие хранилища с оружием и задвигая стенку обратно, скрывая тайник.
-Ты можешь успокаивать себя как хочешь, а мне надо о семье заботиться...
– О какой семье? – я разозлилась и меня понесло.
Сава же медленно повернулся в мою сторону и пристально посмотрел мне в глаза:
– О тебе и будущих детях! Наших с тобой детях!
Я отшатнулась от него, заметив с какой злостью он уставился на меня. Мои магия предчувствия и недоразвитое ясновидение полностью исключали возможность ментального воздействия, и судя по всему, Савелия это бесило. Я не сомневалась, что если бы он мог, воспользовался бы внушением мне глубоких чувств к своей персоне.
– Прости, Сав, но на семью и детей я пока не готова. Я вообще сомневаюсь, что наши отношения нужны мне в том виде, как ты их предполагаешь. Я не люблю тебя, и ты об этом прекрасно знаешь...
– Замолчи, Кира! Я люблю тебя, и мне этого достаточно. Я хочу, чтобы ты была моей и только моей. Остальное придет со временем...
– Нет! Со временем любовь не придет. Ты для меня больше друг, чем любимый мужчина. Я уважаю и ценю тебя, но мне... я... Я больше не могу скрывать и от тебя, и от себя, что больше даже не хочу тебя. После того, что случилось, во мне что-то изменилось, и на полумеры я больше не согласна. Нам нужно...
Он схватил меня за грудки рукой, притянул к себе и начал бить по лицу другой. Его перекосило от злобы и отчаяния. Бил, потом тряс словно грушу, а потом притянул к себе мое окровавленное лицо, впиваясь в разбитые губы жестким поцелуем собственника. Я двинула ему между ног коленом, заставляя сложиться пополам. А потом, пуская кровавые пузыри прошипела:
– Не смей ко мне больше прикасаться! Нас больше ничего не связывает, я прощу тебе ЭТО только по одной причине. Ты стоял тогда, там со мной, и я благодарна тебе за это.
Резко развернулась, пошатнувшись от того что закружилась голова, даже узел волос рассыпался волной по спине, и двинула к выходу. Хриплый резкий окрик Савелий заставил притормозить:
– Прости, прости меня, Кир! Я люблю тебя, я не хотел, ты вынудила меня... пости.
Грустно хмыкнула скорее над собой, чем над ним и холодно ответила, сплевывая кровь на бетонный пол:
– Завтра мое заявление об уходе будет у тебя на столе! И запомни Савелий, когда любят, по морде не бьют...
– Кир, я не приму твоего заявления. Я понимаю твое состояние из-за трагедии. И я погорячился. Хочешь взять передышку в отношениях – хорошо, я согласен. Но давай не будем все делать сгоряча. Как финансист ты меня вполне устраиваешь, давай пока останемся хотя бы друзьями?
Внимательно посмотрела в его расстроенное и печальное лицо с тонкими чертами, затем согласно кивнула. Но перед тем как уйти, добавила:
– Савелий, подумай до понедельника о моем заявлении об уходе. Потому что я тебе могу точно сказать, что больше НАС нет и, никогда не будет. Ни один мужчина, поднявший на меня руку, не будет МОИМ мужчиной. Так что думай!
В спину мне донесся печальный смешок и последняя фраза Савы:
– Я уже подумал! Жизнь все расставит по своим местам...
Пока шла к машине, стараясь как можно быстрее уйти отсюда, неожиданно столкнулась с Михалычем. Это его так все уважительно называют, а на самом деле у старого хавшика, как и у представителей всей его расы, нет отчества.
Внешность Михаила Саппера типичная для всех хавшиков: сероватая, неровная от старости и морщин чешуевидная кожа, глубоко посаженные, всегда влажные, словно слезящиеся карие глаза, и сам он невысокий и жилистый. Хоть магией и силой полиморфов не обладает, да и представителей его расы его не любят, но Михалыча уважают все. К его мнению прислушиваются, советуются и животных он любит как родных и те платят ему тем же.
Раньше Михалыч работал техником на животноводческой ферме, а три года назад Сава назначил его руководителем основной в 'Агропищтех' фермы, но хавшик по старой привычке и среди техников подвязался, обучая молодых специалистов и присматривая за процессом.
Ферма как и основные здания агрокомплекса нашей компании, располагалась через поле от Васино, и по этой причине еще три года назад я познакомилась с Михалычем и мы подружились.
Отметив мое кошмарное состояние – лицо в крови, разбитые губы и нос – потемнел лицом и нахмурился. Затем выдал, заметив появившегося в дверях Савелия в растрепанных чувствах: