Миронов Александр Леонидович - Тварина стр 13.

Шрифт
Фон

Прописать внучку отцу не удалось. Это не прежнее время, при котором нечто подобное однажды проделывалось, только поколением раньше. Однако, уроки предков не всегда поучительны. И молодые дед и бабушка пошли было по старому кругу.

Но сколько не бегал основной хозяин жилплощади, чтобы прописать дитя малое, уже успевшее въесться в его душу и сердце, результат оставался нулевой. Во всех инстанциях ответ был один:

 Дети прописываются только по месту жительства матери.

 Но ведь мы тоже не чужие, родная кровь! И она наша кровиночка! Мы дедушка и бабушка. Она у нас родилась, два года прожила с нами

 Мы верим, что вы дедушка и бабушка. Верим, что хорошие и что родная кровь. Да только для закона этого недостаточно. Согласно закону, она должна отбыть на место прописки своей матери и, желательно, вместе с матерью. Или же мамочку надо лишать родительских прав.

 Это ещё зачем?  изумился хозяин приватизированной жилплощади, на которую он, оказывается, не вправе прописать даже того, кто ему стал дорог с первых дней их знакомства.  А как же раньше, в Советские времена, дедушка, при живых родителях, прописал к себе на жилплощадь свою внучку?

 Тогда Тогда жилье принадлежало государству, и Страна Советов решала, кого куда сослать, а кого к кому прописать. И тем более в Сибири. А теперь, при поголовной прихватизации, детей, как котят на улицы вышвыривают.

 Так тут ей как бы два места на жительство предоставляется

 Больно хитро. И тут государство поддаивать и там не упустить.

И так, установлено, хитрость не порок, но с государством не поиграешь. С законом не потягаешься, особенно тот, у кого в арсенале пшик, то есть не имеется в наличии подзаконодательных инструментов в виде красной, голубой, а лучше зеленой наличности, как говорит Катя. Это давно пора было уяснить, а не жить совковыми представлениями И потом, их квартира, не ахти какая большая по площади, чтобы на ней можно было разместиться четверым, даже родным и любимым. К тому же на ней был прописан при приватизации брат Гоша. Хотя, конечно, как говорится, не возьмёт лихота, не возьмёт и теснота

Из тысячи появившихся на свет детей восемь рождаются с различными пороками сердца, как утверждает официальная медицинская статистика. И этот показатель не предел. А поскольку мы все в большей своей части воспитаны оптимистами, то верим предела не будет. На то оказывает влияние экологическая обстановка на нашем зелёно-голубом шарике и запредельное количество стрессовых ситуаций, что воздействуют на молодых мам, и, быть может, что-то достается им (этим детям) и от пап. Но на каждое противное действие испорченной атмосферы, появляется что-то что оздоравливает, выпрямляет, исправляет эти нарушения. Что касается медицины, то и она не стоит на месте. Её врачующий скальпель проник во многие, если не во все, области человеческого тела слегка поврежденного мстящей матушкой-природой. Что касается сердца, то этот perpetuum mobile (до определенного срока) изучен со всех сторон и потому, кажется, сложности проведения операции на нём опасаться не следует. Однако же хочется, чтобы она была проведена в добротной, если не лучшей клинике, при участии классного кардиохирурга, если не первоклассного, и при наличии порядочных условий содержании больных. Может поэтому кажется, что лучшее это столичное, а лучше заграничное. Но на лучшее, тем более на заграничное, к сожалению, у большинства родителей, кто испытывает вину невесть за что перед своим дефективным чадом, средств нет. И потому они с надеждой обращают свои взоры на региональные бюджетные фонды с тощим кошельком. А когда "обмануть" милое государство в лице его строгого чиновника не удалось, Катя и её родители смирились: будь что будет. И она повезла Веснянку "за три локтя по карте". Они, приняв приглашение деда, все вчетверо направились на их историческую родину.

Была также надежда на близких родственников. К тому же отец намерен продать гараж, пусть не достроенный, но всё же какие-то деньги, и взять в сбербанке грабительский кредит под свою пенсию. А там, может быть, и дедушка Никифор поможет. Ему ли сейчас не заниматься благотворительностью и меценатством?

Тут выстраивалась и третья причина: уход за дедом. Это её долг и обязанность. И уж теперь они будут с ним жить в мире и согласии до скончания его лет. По крайне мере всё, что будет от неё зависеть, она сделает. Создаст для деда максимум комфорта, окружит его заботой и любовью. Глупостей, когда-то пудрившие ей мозги, теперь в ней нет. Хотя в глубине сознания, она те размолвки, скандальчики, скандалы, всё же не считала таковыми. Или почти не считала. Ведь был же в них смысл. В конце концов, проходил же какой-то созидательный процесс. Шлифовался характер, шло понимание того же смысла, формировалось мировоззрение, пусть не мирового масштаба, но и на индивидуальном уровне мир удержать тоже было делом не простым. Но она держала его, а теперь и подавно. В остатние годочки она постарается не омрачать деду жизнь. Да и он намаялся один, поди, остепенился. Теперь ли им не жить душа в душу

Что касается ностальгии, как четвертой причине,  то это душевное и психологическое состояние, пожалуй, можно отнести к обобщающей. Она всё хорошее и плохое как бы всеобъемлет, фокусирует в одно нечто ёмкое, значимое, влекущее к себе. Если взять детство, до тринадцати лет, то это одна картинка на экране памяти. Если брать юношеские и молодые лета, с девятнадцати и до тридцати, то в памяти уже другая картина. В первом случае радужная беззаботная, можно сказать, сказочная, если не считать каких-либо мелких сиюминутных огорчений, обид, теперь уже почти забывшихся. Во втором же весёлая, юморная до слёз и страстная до умопомрачения. Если бы не было первой лубковой картинки, написанной детством, то вторая будоражила бы сознание, лишь при одном её упоминании. И для своего личного благополучия лучше бы не страдать ею, ностальгией. Вызывает жалость к себе. Особенно к бабушке, к Анне Николаевне. Да и к дедушке тоже,  злости к нему она не испытывала. Его строгость, его придирчивость, его требовательность теперь высвечивались, как нечто даже необходимое.


11

После того, как дедушка выгнал Катерину, Анна Николаевна осталась одна, беспомощная, неухоженная и часто голодная. Никифор Павлович всё также уезжал на фазенду. Уезжал утром, и вечером, если не забывал, возвращался. На сутки, а то и надвое бабушка оставалась, предоставленная сама себе. Ту еду, что он готовил и оставлял на стуле, бабушка сослепу иногда опрокидывала, случалось и судно. Но воду в полиэтиленовой бутылке берегла пуще своего ока, которое, в сущности, ей теперь было не столь нужным. Катя, живя у подруги, до приезда своих родителей, прибегала к бабушке. Просчитывая время, она угадывала отсутствие деда, и ухаживала за ней. Та радовалась её появлению, плакала и говорила ослабевшим языком:

 Ты уж на деда сильно не серчай. Ему ведь тоже нелегко. Твой грех и его гнетёт.

 Мне уже не четырнадцать и даже не пятнадцать лет. Мне уже почти вдвое больше. Это-то он может понять?

 Он-то может, да гордыня не позволяет. Воспитаны мы маленько по-другому.

 Он хочет, чтоб я замуж вышла и тогда родила? Нет. Не будет этого. Пусть бы он тогда побеспокоился и о потенциальном для меня женихе, воспитал бы его по своему образцу и подобию. А то, куда не глянешь, замуж выходить не за кого, одни дебилы вокруг. Выйди, да потом майся с ним. Нет уж! Мы уж так уж как-нибудь уж. Я для себя дитя хочу. И я его на сей раз рожу. Пусть он хоть на понос изведётся, а по евонному не будет.

 Не горячись. Он ведь хочет, чтоб всё по-человечески, по нормальному было.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Скачать книгу

Если нет возможности читать онлайн, скачайте книгу файлом для электронной книжки и читайте офлайн.

fb2.zip txt txt.zip rtf.zip a4.pdf a6.pdf mobi.prc epub ios.epub fb3